Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX. - Цао Сюэцинь. Страница 54

И пока Ли Вань с Таньчунь находились в малом расписном зале, заботы по дому легли на Баочай. Закончив все дела, Баочай шла с докладом к госпоже Ван и лишь после этого возвращалась к себе. Вечерами же, позанимавшись немного вышиванием, Баочай садилась в паланкин и в сопровождении ночных сторожей объезжала сад, чтобы все проверить.

Увидев, что Ли Вань, Таньчунь и Баочай еще строже и дотошнее Фэнцзе, прислуга начала роптать:

– Только что, как говорится, избавились от дьявола, снующего по морю, как на голову свалились три демона, рыщущих в горах! Ночью и то не найдешь нескольких минут, чтобы выпить и поиграть в кости!

Однажды, проводив госпожу Ван во дворец Цзяньсянского хоу на званый обед, Ли Вань и Таньчунь вернулись в расписной зал и сели пить чай, когда вдруг вошла жена У Синьдэна и доложила:

– Умер Чжао Гоцзи, брат наложницы Чжао. Мы сказали об этом старой госпоже и госпоже, а они велели передать вам, барышни!

Она умолкла и, опустив руки, стала в сторонке, ожидая указаний.

Надобно вам сказать, что служанки, которые как раз в это время явились с докладами, с любопытством смотрели на Ли Вань и Таньчунь, желая скорее узнать, как решат это непростое дело молодые хозяйки. Если правильно – все будут трепетать перед ними, но стоит допустить малейшую оплошность, и все пропало: ни послушания, ни уважения ждать нечего – одни насмешки над неопытностью. Конечно, за спиной.

Жена У Синьдэна была себе на уме. Будь перед нею Фэнцзе, она, чтобы выслужиться, дала бы ей множество советов, и та без труда приняла бы решение. Но робкой Ли Вань и совсем юной Таньчунь женщина помогать не собиралась – хотела испытать молодых хозяек.

Таньчунь стала советоваться с Ли Вань, как поступить.

Ли Вань подумала и нерешительно проговорила:

– Когда умерла мать Сижэнь, я слышала, ей дали сорок лянов серебра на похороны. Давай сделаем то же самое, и делу конец…

– Вы правы, госпожа! – поддакнула жена У Синьдэна, взяла у Ли Вань верительную бирку на право получения денег и направилась к выходу.

– Ну-ка постой! – окликнула ее Таньчунь и, когда женщина вернулась, сказала: – Прежде чем будешь получать деньги, я хочу тебя кое о чем спросить. Ты хорошо знаешь, что в доме у нас живет несколько наложниц. Одни родились здесь, других купили, по положению они не равны. Так вот скажи, сколько полагается денег на похороны родственников тем и другим!

В первое мгновение жена У Синьдэна растерялась, но потом спокойно ответила:

– Чуть больше, чуть меньше – не все ли равно! Кто посмеет вас упрекнуть?

– Не мели вздор! – оборвала ее Таньчунь. – Я дала бы даже сто лянов, мне не жалко! Только надо все делать по правилам. Иначе вы сами станете над нами смеяться, да и нам будет стыдно смотреть в глаза второй госпоже!

– Тогда, с вашего разрешения, я загляну в старые счета, – сказала жена У Синьдэна.

– А так не помнишь? – усмехнулась Таньчунь. – Ведь только этим ты всю жизнь и занимаешься! Или, может быть, ты решила посмеяться над нами? Неужели ты всякий раз проверяешь старые счета, когда идешь на доклад ко второй госпоже Фэнцзе? В таком случае Фэнцзе к тебе чересчур снисходительна. Что же, принеси счета, только живо! Ведь за проволочку будут ругать нас, а не вас! Обвинят в неопытности, нерасторопности!

Жена У Синьдэна, покраснев от стыда, быстро вышла. А служанки от изумления языки высунули.

Прислуга между тем по очереди подходила с докладами, когда вернулась жена У Синьдэна со счетом в руках. Оказалось, наложницам, взятым со стороны, на похороны родственников выдают по сорок лянов, тем же, кто родился в доме, – по двадцать четыре. В счете были также оговорены два случая, когда наложницам, взятым со стороны, выдали одной – сто лянов, другой – шестьдесят. Первой пришлось перевозить гроб с телом родителей в другую провинцию, второй – покупать место для могилы.

Таньчунь показала счет Ли Вань.

– Тебе выдадут двадцать лянов серебра, а счет оставь нам, – сказала Таньчунь жене У Синьдэна, – мы на досуге еще поглядим!

Вскоре в комнату влетела наложница Чжао. Ли Вань и Таньчунь пригласили ее сесть.

– Барышня, в этом доме все меня обижают, так хоть вы заступитесь! – выпалила она и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

– О чем это вы? – изумилась Таньчунь. – Кто вас обидел? Скажите, и я заступлюсь!

– Вы сами меня обидели, кому же мне теперь жаловаться? – вскричала наложница.

– Да разве посмею я вас обижать! – От изумления Таньчунь даже с места вскочила.

Ли Вань тоже встала и принялась ее успокаивать.

– Садитесь, садитесь, – замахала руками наложница Чжао, – сейчас я вам все объясню. Сколько лет я в этом доме варюсь, словно в кипящем масле! Здесь сына родила, здесь состарилась, а сейчас оказалась хуже Сижэнь! Перед людьми стыдно. Не только мне, но и вам!

– Я все поняла, – сказала Таньчунь, – но порядка нарушать не могу!

С этими словами она развернула счет и промолвила:

– Так было заведено еще нашими предками, и этим правилам все должны подчиняться. Разве я могу что-нибудь изменить? Сижэнь не исключение! Так же будет обстоять дело с будущей наложницей Цзя Хуаня. Так что ни о каком позоре здесь рассуждать не приходится. Сижэнь – рабыня госпожи, и госпожа вольна оказывать ей любые милости! Я же обязана поступать согласно правилам. Довольные этими правилами благодарят предков и госпожу за милость. Недовольные – просто не ценят своего счастья! Пусть болтают что хотят. Госпожа, если ей заблагорассудится, может пожаловать целый дом, меня это никак не касается. Не даст ни медяка – я тоже ни при чем. Вы лучше успокойтесь, пока госпожи нет дома, не надо шуметь! Госпожа меня любит, но не раз пеняла на то, что вы по всякому поводу затеваете скандалы. Будь я мужчиной, давно уехала бы отсюда и жила самостоятельно, по собственным правилам… Ну, а девушке ничего не остается, как повиноваться. Поэтому госпожа и поручила мне хозяйственные дела. Я еще ничего не успела сделать, а вы сразу хотите меня заставить нарушать правила. Поступи я подобным образом, госпожа перепоручит хозяйство кому-нибудь другому. Вот тогда мне действительно будет стыдно!.. Да и вам совестно!

Сказав это, Таньчунь заплакала. Наложница Чжао растерялась, а потом сказала:

– Раз госпожа вас любит, вы тем более должны нам делать поблажки. Неужели ради благосклонности госпожи вы готовы забыть о нас?

– Разве я о вас не забочусь? – удивилась Таньчунь. – О каких поблажках вы говорите? С подобными просьбами надо обращаться к своему господину. Господа ценят полезных людей. А других впутывать нечего! Нехорошо это!

– Не сердитесь, тетушка, – попыталась успокоить наложницу Ли Вань. – Не обижайтесь на барышню! Она готова сделать вам любую поблажку, только не надо об этом говорить вслух!

– Глупости, – прервала ее Таньчунь. – Где это видано, чтобы барышни потворствовали рабыням? Да и с какой стати! Вы сами должны знать их достоинства и недостатки! А я тут при чем?

– Ничего мне от вас не надо! – рассердилась наложница Чжао. – Вы временно ведаете в доме деньгами, вот я и пришла к вам! Сейчас вы – хозяйка. Как скажете, так и будет! Умер ваш дядя, а вы боитесь дать на похороны несколько лишних лянов серебра! Неужели госпожа вас за это осудит? Госпожа добрая, это вы все жестокие да скупые! Жаль, что госпожа расточает вам свои милости! Не волнуйтесь! Никто в ваших деньгах не нуждается! Выйдете замуж, по-другому будете относиться к Чжао! У вас еще крылья не выросли, а вы хотите взлететь на самую высокую ветку! Забыли, что дерево с корней начинается!

Таньчунь побелела от гнева.

– О каком дяде вы говорите? – крикнула она. – Мой дядя – инспектор девяти провинций! Я знаю приличия и уважаю моего дядю, как и остальных родственников. А другого дяди у меня нет. Кто такой Чжао Гоцзи? Почему сын его вместе с Цзя Хуанем ходит в школу, а дядя за него не платит? Справедливо ли это? Всем известно, что я родилась от наложницы! Вот вы и ищете причины для скандала. Месяц-другой не можете спокойно прожить. Боитесь, что не все об этом знают! Хотите взять верх надо мной! Хорошо, что я знаю приличия, другая на моем месте давно поругалась бы с вами!