Девушка в переводе - Квок Джин. Страница 23

А куда вы поедете? Надеюсь, хорошо повеселитесь! Не забывай о своей лучшей подружке!

Еще она прислала открытку с изображением замка и надписью: «Волшебное королевство».

Я отвечала:

Я тоже однажды ела хот-дог, мне очень понравилось. Только желтый соус не понравился. Может быть, мы с Ма никуда не поедем, потому что в Нью-Йорке слишком хорошо. Когда я поеду в путешествие, я куплю тебе подарок. Что ты любишь? Спасибо за красивую открытку. Мне очень нравится. Твоя бабушка, она со стороны отца или матери? Надеюсь, у нее хорошее здоровье.

Каждый вечер, возвращаясь с работы, я перечитывала письма Аннет. Мне страстно хотелось рассказать собственную историю — о поездке в Нью-Джерси, к примеру, или в Атлантик-Сити, где жили некоторые из швей нашей фабрики. Будь я богата, я бы накупила подарков для Аннет и Ма из всех городов Америки.

Тараканы и мыши в нашем доме расплодились невероятно, ничего нельзя было оставить открытым ни на минутку, даже зубную пасту, тараканы тут же принимались ощупывать ее своими длинными колышущимися усиками. Мусорные пакеты с кухонного окна мы сняли. Впервые с этой стороны в квартиру проник солнечный свет. Женщину с ребенком в соседнем доме я больше не видела, комната оказалась пуста, даже кровать исчезла. Как только потеплело, Ма почти каждое воскресенье доставала по вечерам свою скрипку. Я прибирала со стола после ужина, а она играла — порой всего несколько минут, ведь нам приходилось брать на дом много работы.

Однажды я сказала:

— Ма, ты вовсе не должна играть для меня каждую неделю. У тебя так много разных забот.

— Я играю и для себя тоже, — ответила она. — Без скрипки я забываю, кто я такая.

Когда жара стала невыносима, мы с Ма купили маленький вентилятор и поставили его напротив матрасов. И после работы усаживались на пол, на наши лежанки, перевести дух, прислонившись к стене. Постепенно на облупившейся краске проступили два пятна в форме человеческого тела: поменьше — мое, побольше — Ма. Наверное, они и по сей день там, эти пятна, — клетки нашей кожи, капельки пота и жира, впитавшиеся в пористую стену, — частицы нас, которые навсегда остались в той жизни.

Однажды воскресным днем, ближе к исходу лета, Аннет появилась у нашего дома. Громкий звук оказался настолько неожиданным, я даже не сразу сообразила, что это дверной звонок.

— Кто там может быть? — удивилась Ма.

Я подскочила к окну, а Ма успела крикнуть вслед:

— Кимберли, стой! Тебя могут увидеть!

Но я уже успела высунуться наружу и заметила круглое личико Аннет, обращенное в сторону наших окон. Мгновенно присев, я спряталась под подоконником. Только бы она меня не заметила. Я же успела разглядеть автомобиль с невысоким мужчиной за рулем — возможно, мистером Эйвери.

Дверной звонок прозвенел еще раз, и еще. Мы с Ма переглянулись, не решаясь заговорить даже шепотом, словно за дверью стояли налоговые инспекторы. В конце концов звонки прекратились, я услышала шум отъезжающего автомобиля.

— Кажется, уехали, — выдохнула я.

— Не смотри пока, — обеспокоенно предупредила Ма.

Мы подождали еще десять минут, прежде чем я осмелилась проверить, ушли ли Аннет и ее папа.

Через несколько дней я получила очередное письмо:

Ты ужасно огорчишься! Потому что я заходила к тебе, просто поздороваться! Но вас не было дома. Мне показалось, что я заметила в окне твое лицо, но как бы не так. Слушай, а какой у тебя телефон? Как это я до сих пор не знаю твоего номера? Скоро увидимся… в нашей новой школе!!!

Для «Харрисон» Ма купила мне новую одежду. В соответствии с дресс-кодом я должна была носить темно-синий блейзер, но найти доступный нам по деньгам оказалось крайне сложно. В конце концов удалось купить на распродаже, из колючего полиэстера. Рукава были такие длинные, что закрывали мои кисти целиком, плечи с подкладкой далеко выступали над моими собственными, но зато блейзер был похож на те, что носили остальные. Белую рубашку и темно-синюю юбку мы купили в «Вулворте».

Нарядившись в форму, я посмотрела на себя в зеркало — маленькая китаянка с короткими волосами, из-под пиджака торчит дешевая белая рубашка, узкая юбка чуть выше тощих коленок. Юбка была по талии отделана стразами, простую мы найти не смогли. Единственной обувью, подходившей к юбке, были мои коричневые китайские сандалии. Все страшно неудобное. Я не узнавала себя в этом совершенно чужом образе.

Но была совершенно готова к школе «Харрисон».

Теперь, будучи полноправной ученицей, я могла пользоваться школьным автобусом «Харрисон», который останавливался неподалеку от моей прежней школы. Я стояла в своей новой неудобной форме и, когда подъехал автобус, даже не поняла, что это именно он. Серый, блестящий, с большим номером «8» на лобовом стекле. Сиденья располагались по периметру, а не рядами. Внутри сидело человек семь ребят разного возраста — все белые, все в синих блейзерах. Я проскользнула на ближайшее место, рядом с мальчиком постарше, таким высоким, что ноги его вытянулись до середины салона.

На следующей остановке, недалеко от дома Аннет, к нам присоединились еще трое. Родители махали им вслед. Сегодня Аннет собиралась в школу с мамой, но потом тоже будет ездить на автобусе. Я жила в Штатах уже почти год, но никогда еще не видела столько белых разом. Неловко было разглядывать, но уж очень интересного цвета у них кожа. У парня, сидевшего возле меня, волосы были светло-рыжие, цвета вареного осьминога. Кожа светлая, как у Аннет, но вся в прыщах. Напротив устроилась девочка — волосы и глаза темные, почти как у китаянки, но все равно светлее, и прическа странная: волнистые волосы свисали по обе стороны лица. Некоторые радостно приветствовали друг друга после летних каникул, болтали о новостях в своих классах.

Мы подъехали к просторной парковке, где уже стояло несколько таких же автобусов. Из них еще выходили школьники, а новые автобусы продолжали подъезжать.

А вот и парковка для автомобилей. Аннет с мамой нигде не было видно. Мимо прошел мужчина, держа за руку и озабоченно расспрашивая свое чадо: «Ты уверен, что знаешь, где твой класс?» Еще группка старших школьников, над чем-то громко хохотавших. Все вокруг были белыми. Я внимательно изучила план школы, так что без труда отыскала Милтон-Холл, увитый виноградной лозой. Здесь располагались моя классная комната и большинство кабинетов, где предстояло заниматься. Поднимаясь по ступеням, я так волновалась, что едва дышала. Впереди шли две девочки примерно моего возраста.

Сразу за дверью класса стояла кучка мальчишек и девчонок, внимательно разглядывавших всех входивших. Позже я узнала, что все они заканчивали «Начальную школу Харрисон». У многих девочек на запястьях красовались яркие браслеты, а некоторые уже пользовались тенями для век и блеском для губ.

Я вошла. Один из мальчишек, с волосами рыжими, как засахаренный имбирь, присвистнул и выразительно произнес: « Милаяюбочка». Последовал взрыв хохота.

Сделав вид, что не расслышала, я поспешно уселась за парту у стены, но на самом деле мне хотелось пройти сквозь эту стену и исчезнуть. Я немедленно решила сегодня же вечером срезать стразы с юбки, а пока лишь тихонько постукивала по ним ногтями, пока собирались остальные ребята.

Хотя на первый взгляд синие пиджаки казались одинаковыми, постепенно я разглядела, что у девочек блейзеры были короче и уже, чем у мальчиков. Я с радостью обнаружила, что у многих тоже подложены плечи, хотя мой блейзер гораздо длиннее и шире, чем у остальных. Письменные требования к дресс-коду прислали мне по почте: обязательный блейзер, джинсы нельзя, короткие юбки нельзя, рубашки поло нельзя. Теперь я могла рассмотреть, какой спектр одежды попадает в рамки дозволенного. Девчонка из группы смеявшихся надо мной ребят была в коричневой юбке чуть выше колен. А ниже — нечто вроде шерстяных чулок или нелепых длинных носков, обрезанных снизу, и ботинки. Неподалеку крутился парнишка с львиной гривой песочного цвета, он затеял поединок на руках с имбирно-волосым, и, когда пиджак распахнулся, я разглядела футболку, словно забрызганную краской.