Пепельное небо. Пепельная земля. Пепельный рассвет. Пепел на зеленой траве. Тетралогия - Конторович Александр Сергеевич. Страница 42

— По правде сказать, Виктор Николаевич, ни хрена я тут не вижу. Скалы, елки, речка, вон, течет. Ничего больше тут нет.

Он хмыкает в усы и достает из папки несколько аэрофотоснимков.

— А сейчас?

— И сейчас ничего не вижу.

Инженер тычет пальцем в фотоснимок.

— Вот тут довольно приличное время назад потерпел крушение военный самолет. Бомбардировщик. Летел со всеми положенными бомбами на борту. В результате взрыва обрушилась вот эта часть горы. Видите на снимке?

— Вижу. Впечатляюще жахнуло.

— А то! Мы четыре дня взрывчатку таскали. И после взрыва обломки по всему лесу раскидывали. Отсюда местное население долго потом дюраль на всякие поделки таскало. Зато вопросов, отчего в долину больше прохода нет, ни у кого не возникло. Авария… Ну, и рельеф слегка изменился после взрыва этого. Все залегендировано, куда надо информация ушла. Так что за последние тридцать лет никакого интереса к этому месту не отмечено. Знают, что ходить сюда стремно. Кое-где что-то невзорвавшееся лежит. Вот уж вы и постарайтесь нам аргументированно подтвердить эти слухи…

— Командир! — спустившийся с пригорка человек в камуфляже окликнул своего начальника. Тот расслабленно сидел около дерева, откинувшись на него спиной. Глаза его были закрыты, человек, казалось бы, дремал. Но, едва услышав обращение к себе, он тут же открыл глаза, негромко спросил:

— Что стряслось?

— Слышу шум моторов. Что-то немаленькое едет.

— Броня?

— Не похоже.

— Направление?

— Оттуда, куда эта парочка смоталась.

— Да, поторопился Петрович, показал этому типу индикатор. Так бы мы и без их помощи куда надо дошли бы. Ладно, командуй общий подъем. Посмотрим, кто это там такой катается.

Спустя полчаса командир со своим заместителем наблюдали сверху за идущими по лесной дороге топливозаправщиками. Здоровенные машины своими широкими колесами легко ломали лежащие поперек дороги упавшие деревца. А массивный капот отбрасывал в стороны наклонившиеся ветки.

— Ты смотри, Миш, они пустые идут. Вон, гляди как поднялись. Как ты мыслишь, куда эта парочка направилась?

— Тут и делать неча — за топливом они идут. Кататься по тайге на таком крокодиле? Проще уж солярку из канистры сразу на землю выливать. Он ее жрет, как свинья помои! Взяли бы «УАЗ» да на нем и перлись.

— Все так, Миша, все так… Ты прикинь, сколько там этой соляры может быть, чтоб за ней сразу два таких монстра поперлись?

— До фига…

— А что будет тому, кто про такой склад Петровичу доложит? Смекнул? Так что тихо-тихо и следом за ними. Хрен с ней, с этой парочкой. Не сегодня так завтра, один фиг, найдутся. А вот такой подарок судьбы из рук упускать никак нельзя.

Цепочка людей в камуфляже бесшумно спустилась с верхушки холма и двинулась по следам уходящих машин.

На третий день пути Потеряшка растолкал меня рано утром.

— Слышь, майор, неладное что-то! Кажись, топают за нами потихонечку.

Каждый вечер за час перед стоянкой он спрыгивал с замыкающей машины и ныкался в кустах. Почти до полуночи сидел там, пытаясь выявить хоть какой-то интерес к нашему маленькому каравану. Две ночи он просидел несолоно хлебавши. И вот сегодня растолкал меня. Вид у него был встревоженный. С его слов, преследователей он заметил почти под утро. По его подсчетам, их было не менее десяти человек. Весьма неприятная новость, учитывая то, что по этим, так сказать, дорогам машины могли двигаться с крейсерской скоростью десять километров в час. И это в лучшем случае. Еще на базе, рассматривая на экране монитора вид со спутника, я предположил, что до цели мы добираться будем около трех дней. Так оно, в принципе, и выходило.

Там, где дорог не было (то есть практически везде), мы пытались ехать вдоль речушек или по более-менее открытым полянкам. Вполне может быть, что именно в этот момент нас кто-то и срисовал. Другим, гораздо более неприятным вариантом, явилось бы наличие людей Сценариста. Вот это была самая фиговая перспектива, о которой думать не хотелось. Определить, кто из них сейчас сидел у нас на хвосте, возможности не было никакой. Весьма нерадостно, учитывая то, что до точки назначения осталось всего пять километров. Правда, по прямой. А с учетом сложности дороги — так и все пятнадцать.

— Как думаешь, оторваться сможем?

— Разве что машины на руках понесем. От колеса след чуть не в полметра глубиной. Куда его спрячешь?

— Ладно, тогда делаем так…

Взошедшее солнце осветило стоящие на полянке топливозаправщики. Около одного из них горел костерок. Сидевший рядом солдат подогревал на костре чайник.

— Командир! Машины дальше не пошли.

— Экипаж?

— В машинах дрыхнут, один чай греет.

— Стало быть, точка рандеву у них здесь, — командир развернул на земле карту. — Черт! И откуда к ним подойти могут? Со стороны гор? Маловероятно: некому там идти и неоткуда. Проходов нет никаких. С нашей стороны?

Тогда зачем они так далеко забрались? Могли и раньше встать. Там места гораздо удобнее есть. Непонятно… Разве что…

Мы вчетвером прем, как загнанные лошади. Потеряшка безжалостно подгоняет водителей. На стоянке сейчас осталось два водителя и один стрелок из подразделения охраны. Их задача состоит в том, чтобы имитировать ленивую дневку дошедшей до цели группы. Поэтому периодически они меняют одежду и вылезают на свет божий в разном обличии. То в комбинезоне водителя, то в камуфляже стрелка. Одна надежда на то, что, ожидая подхода тех, с кем должна тут встретиться группа, противник не попытается их атаковать. В этом случае ребята продержатся максимум пять минут. Даже пулеметы на кабинах не шибко им помогут в этом.

Наконец, через пару часов мы подходим к горам. Они тут небольшие. Одно только название, что горы. Самая высокая не превышает трехсот метров. Оставляю ребят на месте и начинаю кругами бегать по склонам. Где-то здесь… С интересом наблюдающий за моими маневрами Рогозин не выдерживает и присоединяется ко мне.

— Чего ищем-то, майор?! Ты подскажи, может, вдвоем быстрее найдем.

— Тут где-то домик должен быть. Собственно говоря, от него-то и осталось-то всего две стены. Да крыши кусок. Точно помню, где-то здесь он стоял. Да заросло все к чертовой матери, найти не могу.

Он хмыкает и осматривает окрестности.

— Под тем склоном его не поставят: снег на фиг засыплет все. У того склона можно, но там ручьи текут, сыро в доме будет. Этот — теневой, солнце только к вечеру покажется. Вон там, майор, больше негде, — тычет он рукой в нужном направлении.

И действительно, дом оказывается именно в том самом месте. Он еще больше обветшал, сильно зарос кустарником. Разгребаю валяющийся на остатках пола мусор. Приподнимаю одну из досок. Ничего интересного там нет. Только под полом лежит странная, г-образной формы железяка. Забираю ее с собой. Становлюсь спиной к углу дома и смотрю вперед. Теперь отсчитать сорок шагов. Пройти по прямой удается всего двадцать метров, и мы упираемся в обрыв. Обойдя его справа, спускаемся вниз. Подхожу к стене и смотрю вверх. Тут кто-то когда-то жег костер. Даже сейчас видны остатки обгорелых деревяшек. Отхожу чуть вбок и смотрю вдоль стены.

Не то…

И это не то…

Подхожу к небольшому углублению. Здесь все сильно закопчено. Провожу рукой по стене и нащупываю деревяшку. Вытаскиваю ее. В образовавшуюся дырку вставляю железяку и всем весом налегаю на загнутый конец. Потеряшка повисает на моих плечах, добавляя усилие. В скале что-то скрежещет, и железяка проворачивается сразу на пол-оборота. Подбадривая себя матерными возгласами, крутим быстрее.

— Что хоть произойти-то должно, майор?

— Крути давай!

Наконец, железяка во что-то упирается и более не движется.

— Держи ее. А то как звезданет мне по кумполу!

Сбегаю ниже по склону. Ни с того ни с сего здоровенный валун вдруг приподнял один из своих краев. Теперь там зияет черная дыра, в которую можно войти почти не пригибаясь. Поднимаю с земли железную штангу, ранее прикрытую поднявшимся краем валуна. Упираю ее в выемку на нижней части каменюки. Отпрыгиваю в сторону и призывно машу рукой Рогозину.