Темные тайны - Флинн Гиллиан. Страница 41

— Нет, я плохая мать.

— Не говори глупости.

Дом Мюллеров стоял на приличном участке земли площадью не меньше четырехсот акров. Домик казался крошечным — ярко-желтое пятнышко на километры зелени озимых и снежной белизны. Ветер усилился, а по радио передали, что ночью ожидается обильный снегопад, после которого температура резко поднимется до весенней. Это обещание застряло у нее в голове: температура резко поднимется до весенней.

Они свернули с шоссе и поехали к дому по узкой негостеприимной дорожке мимо культиватора, который диковинным животным притаился в амбаре: его крючковатые лопасти отбрасывали на землю когтистую тень. Чтобы заполнить тишину, Диана громко покашляла, что она делала всегда, когда чувствовала себя не в своей тарелке. Они вышли из машины, не глядя друг на друга. На деревьях без умолку сварливо перекликались бдительные граклы. Один пролетел у них над головой, за птицей блестящей серебряной нитью плескалось на ветру рождественское украшение, которое она тащила в клюве. В остальном все вокруг было неподвижным — ни шума мотора, ни щелканья задвижки на заборе, ни звука телевизора внутри — тишина погребенной под снегом земли.

— Что-то я нигде не вижу велосипеда Бена, — только и сказала Диана, когда они постучались в дверь.

— Он мог оставить его за домом.

Дверь открыл Эд. Джим, Эд и Бен учились в одном классе, но братья не были близнецами, один из них (кажется, Эд) однажды оставался на второй год. А может, и дважды. Несколько секунд он удивленно на нее смотрел — мальчишка невысокого роста, но атлетического сложения, — потом засунул руки в карманы и оглянулся.

— Здрасте, миссис Дэй.

— Здравствуй, Эд. Извини, что беспокою во время каникул.

— Ничего страшного.

— Я ищу Бена, он не у вас? Ты его не видел?

— Бе-е-на? — протяжно произнес он, словно эта мысль его заинтересовала. — He-а, я его в этом году вижу только в школе. Он сейчас с другой компанией.

— С какой компанией? — спросила Диана, и Эд первый раз посмотрел на нее.

— Ну как ее…

Из глубины дома к ним двигался Джим — его силуэт вырисовывался на фоне кухонного окошка у него за спиной. Он выглядел неуклюжим и был больше и шире брата.

— Чем мы можем вам помочь, миссис Дэй?

Он подошел ближе и медленно оттеснил брата таким образом, что вместе они практически закрыли собой проход. Пэтти даже захотелось вытянуть шею и посмотреть, что там за ними находится.

— Я тут спрашивала Эда, не видели ли вы сегодня Бена, а он говорит, что в этом учебном году вы мало общаетесь.

— Мм, его у нас нет. Жаль, что вы не позвонили, а то столько времени потеряли.

— Нам очень нужно его найти, не знаете, где он может быть? Дела семейные, так сказать, — вмешалась Диана.

— Мм, нет, — снова сказал Джим. — К сожалению, тут мы вам ничем не поможем.

Эд уже успел отойти назад и теперь подал голос из тени гостиной.

— Пусть звонит в справочную и узнает, как связаться с дьяволом, — фыркнул он.

— Что?

— Ничего. — Джим смотрел на дверную ручку, словно размышляя, не пора ли закрыть дверь.

— Джим, помоги нам, пожалуйста, — бормотала Пэтти. — Пожалуйста.

Мальчишка нахмурился и постучал носком о пол, как балерина. Он упорно не поднимал глаз.

— Он сейчас в этой компании, которая общается с дьяволом.

— Что это значит?

— У них там главный один парень, не знаю, как его зовут. Он постарше нас. Наркотики у них там, кактусы с дурью — не знаю точно. А еще они убивают коров и других тварей. По крайней мере, я так слышал. Они все из другой школы, кроме Бена, конечно.

— Но может, ты все-таки кого-нибудь из них знаешь?

— Честное слово, не знаю, миссис Дэй. Мы не связываемся с этой фигней. Ничем не могу помочь, извините. Мы старались оставаться с Беном друзьями, но… Мы в церковь ходим, родители у нас строгие. Мм… честное слово, ничем не могу помочь.

Он уставился себе под ноги и замолчал. Пэтти не нашлась, о чем еще его спросить.

— Ладно, Джим, спасибо.

Он закрыл за ней дверь, но не успели они отойти, как услышали внутри злобный окрик:

— Ты, кретин, на фига было это говорить! — и тяжелый удар в стену.

Либби Дэй

Наши дни

Когда мы снова оказались в машине, Лайл произнес всего три слова: «Вот где кошмар». В ответ я только промычала нечто невразумительное. Крисси напомнила мне меня саму: алчная, беспокойная, что-то куда-то запихивающая про запас, на всякий случай. Взять хотя бы этот пакетик с чипсами. Нам, попрошайкам, нравится еда в небольших упаковках, потому что люди легче с ними расстаются.

Минут двадцать мы ехали почти молча. Наконец тоном телекомментатора, который подводит итог передачи, он сказал:

— Итак, совершенно очевидно, что она лжет: Бен ее не совращал и не растлевал. Отцу она тоже солгала. У Лу Кейтса после этого едет крыша, он убивает твою семью, а позже узнает, что дочь лгала. Значит, он ни за что ни про что уничтожил ни в чем не повинную семью. И что дальше? Распадается его собственная семья. Лу начинает пить.

— И что дальше? — передразнила его я.

— Версия убедительная, не находишь?

— Я нахожу, что тебе больше не следует со мной ездить. Ты создаешь лишние проблемы.

— Либби, я же обеспечиваю финансовую сторону дела.

— Да, но самому делу только мешаешь.

— Прости, — сказал он, и мы снова замолчали. Когда вдалеке показался кусок неба тошнотворно-оранжевого цвета от огней Канзас-Сити, Лайл снова произнес, не глядя в мою сторону: — И все-таки это убедительная версия.

— Вокруг столько версий, поэтому тайна остается нераскрытой! — снова передразнила я. — Кто убил Дэев? Величайшая тайна всех времен! — провозгласила я бодрым голосом, потом неохотно добавила: — Версия как версия, но Раннера тоже нельзя сбрасывать со счетов.

— Согласен, хотя лично я продолжу заниматься Лу Кейтсом.

— Флаг тебе в руки!

Я высадила его «У Сары», не предложив подбросить до дому. В зеркале заднего вида я наблюдала, как он стоит на тротуаре, похожий на ребенка, ошеломленного тем, что родители сумели-таки оставить его в летнем лагере. Домой я добралась поздно, в паршивом настроении, и стала нетерпеливо пересчитывать деньги. Пока Клуб заплатил тысячу долларов, еще пятьсот Лайл задолжал за разговор с Крисси, хотя Крисси, очевидно, поговорила бы с кем угодно. В глубине души я, однако, понимала, что это не так: со мной она разговаривала, потому что у нас много общего — стыд, озлобленность, жадность. Неоправданная ностальгия.

Деньги заработаны честно, подумала я, ощущая внутри какую-то сердитую горечь. Лайл, похоже, ничего не имеет против того, чтобы мне платить, так в чем же дело? Я начала вести с собой спор, нападала на себя, защищалась. И злилась на то, что еще не произошло. Пока не произошло.

Нет, деньги действительно заработаны честно. Я немного успокоилась. Если объявится Раннер и я с ним поговорю, то заработаю еще больше и обеспечу себя минимум месяца на четыре. Если, конечно, буду жить скромно.

Нет, пожалуй, на все пять — дома выяснилось, что Лайл уже успел оставить на автоответчике сообщение: кто-то там из его Клуба Сумасшедших хочет, чтобы я поделилась чем-нибудь «памятным» из вещей моей семьи. Если предложение меня заинтересует, то встреча состоится дома у Магды. У той самой Магды — пещерного тролля, которая на снимке пририсовала мне рога. «О да, Магда, с удовольствием приду к тебе в гости, кстати, где там у тебя серебро?»

Я отключила автоответчик. Его я стырила у девицы, с которой жила в одной комнате два переезда тому назад. Снова вспомнилась Крисси. Наверняка у нее дома тоже полно краденого барахла. У меня имеется чужой автоответчик, почти полный набор столового серебра, который я умыкнула в каком-то ресторане, и с полдюжины наборов солонок и перечниц, включая последний — из «Тима Кларка», от которого я была не в силах отказаться. В углу гостиной у старого телевизора стоит целая коробка с сотней, а то и больше, украденных в разное время бутылочек с кремами и лосьонами. Мне нравится смотреть на них — вот так, когда они все в одной коробке: розовые, фиолетовые, зеленые. Знаю, любому, кто ко мне придет, это покажется бредом, но ко мне никто не ходит, а мне они слишком дороги, чтобы их выбрасывать. У мамы кожа на руках была всегда сухая и грубая, она все время смазывала руки, только без толку. Мы любили ее дразнить: «Ой, мам, не дотрагивайся до меня — у тебя кожа как у крокодила!» В туалетной комнате церкви, куда мы ходили к службе, всегда стоял крем для рук с запахом роз. Мы просто его обожали, а потом по очереди нюхали друг у друга руки и говорили, что кожа пахнет замечательно, как у настоящих дам.