Мартовскіе дни 1917 года - Мельгунов Сергей Петрович. Страница 97

III. Демократизація арміи.

1. Политика в арміи.

Можно было бы согласиться с утвержденіем н?которых мемуаристов, что "сколько нибудь усп?шное веденіе войны было просто несовм?стимо с т?ми задачами, которыя революція поставила внутри страны, и с т?ми условіями, в которых эти задачи приходилось осущеcтвлять" [400] — согласиться только с одной оговоркой, что задачи ставила "cтихія", а условія во многом опред?ляли люди. От этих "условій" завиc?ла дальн?йшая судьба революціи. Втуне было требовать, чтобы солдаты не занимались "политиканством", как выражался 4 марта в приказ? главнокомандующій арміями Западнаго фронта Эверт, — требовать, чтобы они не тратили "зря" время и нервы на "безц?льное обсужденіе" того, "что происходит в тылу и во внутреннем управленіи Россіи". "Войска должны смотр?ть вперед — писал Эверт — в глаза врагу, а не оглядываться назад на то, что д?лается в тылу, внутри Россіи... О порядк? в тылу предстоит заботиться т?м, на кого эти заботы возложены дов?ріем народным, с в?рою в то, что они выполнят свой долг перед родиной так же честно, как и мы должны исполнить до конца свой". Теоретически возможно было отстаивать "единственно правильный принцип — невм?шательство арміи в политику", как это на первых порах сд?лал Алекс?ев (письмо Гучкову 7 марта), или как это д?лали "Русскія В?домости", ссылаясь на "азбучную истину" конституціонных государств (11 марта). Но такіе лозунги тогда были вн? жизни [401] и, сл?довательно, неосуществимы, ибо революція не была "дворцовым переворотом", которому наступает конец, раз ц?ль его достигнута. Был, конечно, совершенно прав выступавшій от фронтовой группы на Госуд. Сов?щаніи в Москв? Кучин, говорившій "так наивно представлять себ?, что армія, которая силою вещей, ходом вс?х событій приняла активную роль в развитіи этих событій, чтобы эта армія могла не жить политической жизнью". Военное командованіе в своих разсужденіях с профессіональной точки зр?нія было логично, но не совс?м посл?довательно было Правительство, которое в приказ? военнаго министра от 9 марта говорило арміи и флоту — бдите! "опасность не миновала, и враг еще может бороться... В переходные дни он возлагает надежду на вашу неподготовленность и слабость. Отв?тьте ему единеніем". Военному министру вторили воззванія Временнаго Комитета Гос. Думы — "Мы окружены страшной опасностью возстановленія стараго строя". Срок, когда надо перестать бояться "контр-революціи", каждый опред?лял слишком субъективно, равно как и то, в чем олицетворялась эта контр-революція в стран?.

Событія всколыхнули армію сверху до низа. В крестьянской в своем большинств? арміи земельный вопрос д?лается центром вниманія. Стр?лки в корпус? Селивачева "далеко не вс? сочувствуют введенным новшествам" — записывает автор дневника 13 марта: "больше всего хлопочут они — будет ли им прир?зана земля за счет пом?щиков, уд?лов и монастырей — вот их главн?йшее желаніе". Член Гос. Думы Демидов, пос?тившій фронт, передавал в "Письмах из арміи" ("Рус. В?д."), как аудиторія "замирала" при упоминаніи о земл?. Неужели можно было каким либо революціонным приказом заставить ее быть вн? "соціальной политики"? Может быть, Н. Н. Щепкин был нрав, когда утверждал на съ?зд? к.-д., что никакого (это слишком, конечно, сильно) сочувствія на фронт? не встр?чает попытка разр?шить сейчас соціальные вопросы. Сознаніе, что немедленное р?шеніе земельнаго вопроса может сорвать фронт, было и потому так естественно, что во многих солдатских письмах того времени, идущих с фронта, сдерживаются порывы односельчан к д?лежу земли. Но у стоящей в безд?йствіи в окопах арміи неудержимое всетаки стремленіе к тылу. Припомним: "вс? помыслы солдат обращены в тыл" — писал Рузскому 29 марта Драгомиров, командовавшій наибол?е близкой к центру 5-ой арміей.

"Коллектив" в жизни арміи становится органической потребностью революціоннаго времени и не только в силу естественнаго стремленія к взаимному политическому общенію. "Коллектив — как отм?тил И. П. Демидов в одном из своих ранних "писем" — является т?м горнилом, гд? сплачивалась различная психологія в одну". Только через этот коллектив могла притушиться роковая, ослабленная во время войны совм?стной оконной жизнью, рознь между офицером и солдатом — вс? стояли "перед лицом смерти" [402]. Демократизаціи арміи требовала не только революціонная психологія, но и вся конкретная обстановка того времени.

2. Революціонная чистка.

Многіе д?ятели эпохи находились под вліяніем все того же призрака XVIII в?ка — французской арміи эпохи революціи. Вопрос "жизни или смерти" арміи в их представленіи лежал в плоскости "двухэтажнаго" построенія новаго военнаго организма. Распад арміи могло удержать лишь "пересозданіе всей системы управленія и командованія арміи". Основная причина вс?х б?д коренилась в существованіи корпуса Генеральнаго Штаба. Долой генштабистов! — дорога строевому офицерству. Так характеризует "рецепт эсеровской партіи" в дни революціи большевицкій изсл?дователь состоянія арміи в этот період Рабинович, пользуясь спеціальным сборником, который был выпущен в сентябр? 17 г. и излагал военную программу партіи. Основная причина неудачи 17 г. лежит таким образом в том, что на командных постах остались 800 старших офицеров, пропитанных "кастовым духом". Вождь партіи поддержал эту позицію и в своей исторической работ?. "Армія может существовать только, как монолит" — разсуждает Чернов. "Старый режим создавал эту монолитность сверху, новому приходилось создавать ее снизу. Старый режим заставлял строевое офицерство и солдат равняться в умонастроеніи своем по командному составу; революція неизб?жно перем?нила роли: командный состав должен был равняться по армейской демократіи и очистить м?сто новому командному составу, ею выд?ленному". "См?лое и широкое черпаніе" из среды рядового офицерства "для продвиженія вверх, выбор из него подлинных вождей революціонной арміи. Таков был бы рецепт настоящей революціонной власти. С этим лозунгом когда то "переорганизовали королевскую армію вожди великой французской революціи. Но правительство из людей цензовой демократіи... не могло пойти этим путем". ''Его рецептура была компромисс"... Но tertium non datur — догматически провозглашает автор. "Все "третье" было лишь пустым топтаніем на одном м?ст?, тщетной попыткой примирить непримиримое. На такой попытк? и вышли в тираж люди новой власти". Чернов вспоминает, что французская революція разрубила гордіев узел очень просто — "святой гильотиной". Пережила кризис — "отсутствіе способных командовать" и "все же не погибла от него, но воскресла"; "равным образом впосл?дствіи не только не погибла, но и поб?дила... красная армія большевиков со своими новоиспеченными "краскомами" и со старыми военспецами, низведенными почти до роли экспертов при большевицких политкомах. Ибо и в арміях французской революціи и в красной арміи большевиков было преодол?но то, с ч?м существованіе арміи совершенно несовм?стимо: разлагающій ее дуализм и стихійная реакція на него в вид? революціоннаго самоуправства".

Мы привели эти большія выдержки не потому, что утопическія построенія, в них данныя, заслуживали бы особливаго вниманія. Гораздо существенн?й то, что он? изображают символ в?ры т?х, кто судьбою были вознесены в дни революціи на командные политическіе посты — от них завис?ло в значительной степени правильное разр?шеніе вопросов, выдвигаемых жизнью. На революціонную утопію в свое время отв?тил ген. Алекс?ев — "н?мцев не обманешь". Гинденбург не стал бы ждать того времени, когда неспособные "командовать" научатся военному д?лу. Отв?тил Алекс?ев и другое — ссылки на революціонныя войны XVIII стол?тія уже потому неуб?дительны, что несравнимы техническія средства и пріемы борьбы. Столь же неуб?дительны будут и эксперименты эпохи гражданской войны, от которых посп?шили отказаться творцы русскаго междоусобія, как только прочно захватали власть. Только отвлеченная мысль, витающая в области предвзятых схем, могла строить проект реорганизаціи арміи в дни міровой войны по "рецепту эсеровской партіи" [403]. Надо сказать, что в солдатских "мозгах", в той некультурной с?рой масс?, которая волновалась, повидимому, не возникала такая мысль. Вот бытовая сцена, зарегистрированная дневником ген. Селивачева. 15 марта в 14-м Финл. стр?лковом полку произошли волненія из-за нежеланія двух рот итти на работы. Начальник дивизіи р?шил сам переговорить с упорствующими. В дневник он записал: ..."поздоровался с ними, поздравил с принятіем присяги и... предложил разсказать мн?, как они понимают присягу. Вышел унт. оф., который весьма разумно доложил, что раньше они не знали, за что дерутся, так как дрались за н?мцев и предателей родины, теперь же им ясно, что они дерутся за счастье свободной Россіи, и что долг каждаго — добиться поб?ды. Я обратился к ротам и спросил, согласны ли они с объясненіем унт. оф., вс? отв?тили, что согласны. Тогда я сам разъяснил им, что такое долг, повел?вающій им драться при вс?х условіях, и они об?щали мн? работать безропотно. Зат?м я спросил их, слыхали ли они, что н?которые мутят слухами о выбор? себ? нач-ков. Так вот, чтобы объяснить им, в чем д?ло, я предлагаю вм?сто себя выбрать нач-ка дивизіи, на что даю им 1/4 часа. Сам отъ?хал в сторону переговорить с офицерами. Стали что-то говорить между собою. Через 15 минут, спросив, готово ли, подъ?хал к ним и спросил, кого-же они выбрали себ? нач-ком. Вс? в один голос отв?тили: "Вас, только вас". Я отв?тил: "Спасибо вам, но за что же вы меня выбрали — в?дь я и ругал нер?дко кр?пко и строг был". Тогда они отв?тили, что я всегда с ними, что они могут говорить со мной, что я все знаю, и что скажу, то так и надо д?лать, что они в?рят мн?. Тогда я разобрал им по очереди вс? эти свои достоинства и доказал, что для этого надо учиться, много работать и жить с ними, а посему им и трудно будет выбрать себ? нач-ка... Люди успокоились, я поблагодарил за работу и любовь ко мн? и у?хал"... Единственный прим?р, как ни характерен и ни красочен он был для революціонной обстановки по своей наивной простот?, ничего не говорит, но всетаки он пріоткрывает краешек занав?си, отд?ляющей изсл?дователя от быта и психологіи современников. Впрочем, не трудно было бы привести и другія аналогичныя иллюстраціи, почерпнутая нз мемуарной литературы.