Арестант - Константинов Андрей Дмитриевич. Страница 32

Натан Когль сообщил об этом двум консультантам, которые мирно попивали кофеек в салоне минивэна «шевроле». Они прибыли в Австрию только вчера поездом через Чехию. Это позволило доставить в Вену некоторый груз, который невозможно протащить самолетом… Рано Резо посчитал конкурентов неопасными. Профессионалы опасны всегда.

Старый адвокат Фегельзанг сидел в открытом уличном кафе. Он снял и положил на стол свою шляпу. Было тепло. Легкий ветерок слегка шевелил седые волосы. Герр Фегельзанг заказал двойной эфиопский кофе, заваренный с невозможно малым количеством воды. Ему бы не стоило пить этот зверской крепости напиток. Но он решил — сегодня можно. Он вспомнил, как тосковал по кофе в Сибири… Давно это было. Тогда еще казалось, что вся жизнь впереди. И вот она уже прошла… И — что?

Напротив гостиницы, неподалеку от входа в банк, прогуливались и не спеша беседовали двое каких-то кавказцев. Деловые костюмы, галстуки, кейсы… Видимо — кого-то ожидают. Через улицу вход в торговый пассаж. Оттуда изредка выходят люди, входят люди… Цены в старой части Вены высоки. Венцы редко покупают здесь. Дитер Фегельзанг контролировал вход в пассаж поверх газеты. Он не стал надевать очки и, когда смотрел на газетный лист, видел только серые слившиеся полоски строк. Эфиопский кофе обжигал гортань.

Адвокат бросил взгляд на свой «Лонжин». Вадим выйдет через несколько минут.

Вадим Петрович Гончаров, он же гражданин Канады Пьер Даллет, встал и протянул руку управляющему банком. Он с отвращением ощущал следы дактилоскопической краски — эти банковские крысы затеяли повторную проверку. Ощущение было ложным — после сличения дактилокарты он тщательно вымыл руки.

— Благодарю вас, господин Зелински, — сказал Пьер Даллет на приличном немецком.

— Напротив, херр Даллет, для нас была честь работать со столь солидным клиентом. Уже сегодня ваш вклад и вклад господина Фегельзанга будут оформлены и в Канаде, и в Швейцарии. Нам, право, жаль, что вы не можете далее продолжать сотрудничество с нами. Тем не менее банк «Австрийский кредит» всегда к вашим услугам.

Управляющий обернулся к Кате:

— Фрау Даллет…

Катя улыбнулась. «Сказочно красивая женщина», — подумал управляющий. — «Кем ей приходится этот старик: муж или отец?»

— Благодарю вас, господин Зелински, — сказала Катя.

Пьер Даллет подхватил кейс, в котором лежали пять миллионов австрийских шиллингов [27].

— Вы уверены что вам не нужна охрана? Фирма предоставит ее бесплатно.

— Нет, — сухо ответил Пьер. — Нам не нужна охрана.

Управляющий покачал головой. Клиент казался ему безумцем. Сопровождаемый управляющим, Вадим Петрович пересек холл и вышел из вращающейся двери банка «Австрийский кредит». Дитер сидел в кафе с непокрытой головой… порядок!

— Двадцать пять, — негромко сказал в салоне «фольксвагена» капитан Кравцов. И тут же услышал в небольшом микрофончике, вставленном в правое ухо:

— Плюс пять.

Резо увидел седого пожилого человека в дверях банка. Светло-серый костюм, кейс в левой руке. Человек посмотрел по сторонам и поправил узел галстука. Кавказец стиснул зубы: он узнал этот жест! Гончаров повернулся направо и пошел в сторону пассажа. Резо узнал эту походку!

Он взял с подоконника черную мыльницу радиостанции.

— Вадым вышел, — сказал он напряженно. — Идет к пассажу… Двое — за ним. Не вздумайте его упустить. Один ждет Катьку.

Вадим Петрович поправил узел галстука, повернул направо и пошел в сторону пассажа. Ноги в мягких кожаных туфлях легко ступали по красноватой брусчатке. Он ощущал вес кейса с миллионом долларов в руке. А еще он ощущал, что помолодел на десять лет. А может быть — на двадцать. Вадим — Пьер Гончаров — Даллет вошел в пассаж. На противоположной улице — осталось пройти всего какие-то шестьдесят метров — его уже ждет загодя заказанное такси. Через минуту он подъедет к дверям банка, заберет Катю и…

Кате было зябко. Она обхватила ладонями, локти и подошла к огромному стеклу в холле банка. Элегантная, стального цвета сумочка с договорами — их и Дитера — висела на левой руке. Солидная, с водяными знаками бумага стоила пятьдесят миллионов долларов. Там стояло ее имя и имя Вадима — Пьера Даллета. Второй, десятимиллионный счет, открыт на имя Дитера Фегельзанга. Почти невесомая сумочка оттягивала руку. Катя ощущала легкий озноб. За поляризованным бронестеклом шли по улице люди. На противоположной стороне стояла надменная, респектабельная гостиница «Роза и лев». Катя подняла глаза к окнам номера, в котором она встретила погибшего шесть лет назад мужа… Катя подняла глаза и ощутила странное беспокойство. Нет, не так… не беспокойство. И даже не страх. Что-то другое. Большее, способное парализовать… Она перевела взгляд выше — и увидела Резо. Катя отшатнулась. Понимая разумом, что кавказец не может ее видеть, она все же отшатнулась. Тот вечер, когда Резо с отморозками пришел за долгом Вадима, она не сможет забыть никогда.

Напрочь забыв о запрете выходить из банка, пока Вадим не подъедет на такси, Катя рванулась на улицу.

— Появилась баба, — бросил Резо в радиостанцию. — Не выпускать ее. Фургон ко второму выходу из пассажа. Работаем основной вариант.

Внешне кавказец был спокоен, но внутреннего спокойствия не было. Он ощущал какую-то пока неясную еще опасность. Мотнул головой, пытаясь отогнать это чувство.

— Передвиньтесь на Кертнерштрассе, ко второму выходу из пассажа, — сказал Кравцов. — Похоже, брать объект придется там. У него на хвосте двое.

— Принято, — ответили консультанты. Минивэн плавно тронулся и скрылся за углом.

Когда двое клерков резко, как по команде, повернулись и двинулись вслед за Гончаровым, Дитер Фегельзанг положил на столик купюру в пятьдесят шиллингов. Он всегда придерживался принципа оставлять на чай десять процентов от счета. Сейчас ждать сдачи было некогда. Старый адвокат встал, подхватил со стола газеты. Но забыл взять шляпу. Официант удивленно посмотрел на пятидесятишиллинговую купюру, на забытую шляпу.

— Господин, — крикнул он. — Господин, вы забыли свою шляпу.

Не оборачиваясь, Фегельзанг пересек улицу в месте, неположенном для перехода… Официант мог бы догнать его, мог бы еще раз окликнуть. Он не стал этого делать: он понял — старику не нужна его шляпа. Очень странный старик!

Вадим Петрович Гончаров легко шагал по мраморному полу пассажа. Слегка светились матовые стекла свода над головой. Блестел мрамор под ногами, искрились со всех сторон десятки ярких витрин. Улыбались неживыми улыбками манекены. Гончаров шел не спеша, помахивая миллионным кейсом… негромко звучала музыка Моцарта. Он ни разу не оглянулся назад… Двое клерков шли позади Гончарова. Они как бы конвоируют Вадима к выходу, где уже ждет его фургончик «Пицца Хат»… Продавщица цветов в огромном кринолине, корсаже и белом парике с улыбкой протянула букет фиалок одному из клерков. Кавказец отодвинул ее рукой. Девушка недоуменно и слегка обиженно смотрит вслед мощной фигуре в хорошем костюме.

Потом она оборачивается и встречается глазами с прямым, как доска, пожилым господином. В глазах у старика плещется смерть. Сверкают витрины печально поет скрипка… Быстрым стаккато врывается в нежную мелодию Моцарта стук каблуков па мрамору.

— Вадим! — хотела крикнуть Катя… и не смогла. Прошептала.

Эхо отразилось от стеклянной крыши пассажа. Тревожное эхо прошелестело над мраморным полом. Седой мужчина с кейсом в руках уже почти дошел до выхода… Вадим! — ударило в спину, и он обернулся… Замерли клерки… Приостановился на полсекунды седой старик с газетами в руках.

Один из клерков быстро сунул руку под пиджак. Раз в неделю он бывал в тире, тренировался в интуитивной стрельбе… он неплохо стрелял и был уверен в себе.