По Байкалу - Волков Сергей Юрьевич. Страница 138

В СНЕЖНОМ ПЛЕНУ. От Чивыркуйского залива до Северобайкальска ежегодно прокладывается зимник. Это довольно накатанная дорога, по которой проходит много машин, среди них встречаются и легковые, но она не маркирована вешками и после снегопада на время становится труднопроходимой, пока колею не пробьют заново. В этом году на входе в Чивыркуйский залив набило много льдин, образовался неровный лед, именуемый колобовником, медленно ехать по такой стиральной доске мучительно и утомительно. Напротив пос. Давша – центральной усадьбы Баргузинского заповедника зимник поворачивает к западному берегу озера и выходит на очищенную грейдером ледовую дорогу от Северобайкальска до мыса Котельниковского. Вечером мы собирались обязательно искупаться в горячем источнике Котельниковского мыса, а может, и переночевать в этом месте. Решили, что всем не обязательно ехать на заправку в Северобайкальск, до которого оставалось около 80 км (автозаправочной станции в селе Байкальское нет). Из нашего пикапа мы перегрузили на «Ниссан» две пустые канистры для солярки и, проводив машины, остались в одиночестве напротив мыса Котельниковского. Нам повезло: на берегу мы обнаружили теплое зимовье, как будто специально протопленное для нас. Рядом с ним гора нарубленных дров, а внутри – редкая для таких зимовий чистота и порядок, даже веник имелся. В колоритном зимовье была обыкновенная буржуйка, двое широких нар с дощатым столом между ними и много смешных надписей на стенах. Особенно запомнилось утверждение неизвестного автора, вырезанное на бревнах: «Здравствуйте, наши палатки, самые зеленые в мире!» Самая старая надпись датировалась именем «Настя, 1979». Для археологов из Иркутска в 1989 г. пустого места на стенах не хватило, и они память о себе оставили на потолке, прямо над столом.

Как оказалось к утру, это случайно подвернувшееся зимовье спасло нас от неминуемой эвакуации со льда, если бы мы решили ночевать в палатках. Ночью на озеро обрушился ураган невиданной силы, говорят, по радио передавали штормовое предупреждение, но мы его не слышали. Западный ветер, носящий название горная, сначала просто ревел, на одну треть сгибая вершины деревьев и заставляя ощутимо дрожать бревенчатые стены, а затем, набрав силу, оторвал край крыши зимовья и разметал поленницу. Шум рассыпанных дров был особенно ошеломляющим. Когда в воздухе начинают летать поленья – это уже исключительной силы ветер. В эту ночь в бухте Заворотной перевернуло будку, на льду Малого Моря смело весь снег, а заснеженная белая поляна возле нашего зимовья превратилась в почерневшее от сломанных веток перепаханное поле. Сухие ветки летали в воздухе как стрелы, выпущенные из арбалета, подобно опавшим сухим листьям, они укрыли весь белый снег. Несмотря на пронизывающий ветер, мы еще раз искупались в бассейне санатория. На этот раз на воде была штормовая рябь, и купаться пришлось в шерстяной шапке. В завершение ветер поднял в воздух вешалку с моей пуховой курткой и полотенцем и удачно бросил все это в бассейн прямо передо мной, так что пуховик успел намокнуть только с одной стороны.

На 11 ч была назначена встреча с колонной наших машин, для этого нам нужно было проехать по льду около 5 км до условленного места. Однако сделать это оказалось непросто. Метель не утихала. Ветер нес по льду мутную поземку, закрывая горизонт и норовя свалить с ног. Чтобы обойти вокруг машины и не быть унесенным в белое месиво вьюги, приходилось придерживаться за решетку радиатора. Но даже в этих экстремальных условиях сработал инстинкт фотографа – разгул стихии хотелось запечатлеть. С подветренной стороны кузов машины на глазах обрастал льдом, открыть дверь оказалось невозможным. На мне была ветрозащитная маска, шуба с высоким воротником, на ногах – унты. В шубе я спрятал от снега и ветра фотоаппарат и махнул рукой, чтобы машина с разгону попыталась преодолеть очередной свежий наддув. Снежные наддувы были пушистыми, подошвы войлочных унтов проваливались в снег и скользили на льду. При вхождении колес в такой пушистый наддув вокруг пикапа взрывообразно вздымается снежный фонтан, мгновенно обволакивающий и полностью скрывающий под бешено летящим снегом весь кузов машины. Порывистый ветер подхватывает поднятый автомобилем снег, который красиво перетекает через кузов и уносится по льду, вероятно к восточному берегу Байкала. Ехать в таких условиях по полностью занесенному вчерашнему следу было неразумно, и мы останавливаемся ждать наших друзей недалеко от берега, чтобы нашу машину наверняка заметили. На пляже разжигаем костер и терпеливо ждем. Проходит один час, второй, третий. Мы начинаем понимать, что не случайно мимо нас до сих пор ни в одну из сторон не прошло ни одной машины. Итак, мы в настоящем снежном плену, из которого нет никакого выхода, пока не пробьют к нам дорогу и не привезут солярку в канистрах. С мыслями о вынужденной романтической робинзонаде мы сладко засыпаем, пригревшись около костра, поэтому совершенно не замечаем, когда к нам подъезжают спасительные машины.

НОЧЕВКА НА ЛЬДУ. Для разнообразия ощущений следующую ночь было решено провести в летних палатках на льду Байкала. В валах смерзшегося битого льда на пляже было много просторных пещер, в которых можно свободно стоять в полный рост. Одну из них мы облюбовали, чтобы накрыть внутри раскладной столик, поставить стульчики, втащить туда самовар, пару ящиков с продуктами. Чтобы ужин получился торжественным, зажгли в тройном бронзовом подсвечнике заранее припасенные свечи и весь нехитрый скарб разложили на скатерти. Получилось уютно и по-домашнему, хотя стены были изо льда и многократно отражали в своих сколах таинственное мерцание свечей. Перед входом разожгли большой костер, и живительное тепло пошло внутрь пещеры. Интерьер дополняли походная тренога, булькающий котелок, ароматные сибирские пельмени, взлетающий сноп искр от костра, потрескивание дров, уханье рвущегося где-то неподалеку льда. Палатки мы установили вдали от берега, прямо на льду, в надежде услышать оглушительный, внезапный ночной разрыв льда. Но все разрывы случились где-то в стороне, их звук волной доходил до нас по льду, но испуганно вскакивать не заставлял. На холодных ночевках альпинисты в горах предпочитают спать в одной палатке, плотно прижавшись друг к другу и нагревая воздух общим дыханием. У каждого из нас была отдельная палатка. Пуховое снаряжение исправно согревало, и только осыпавшийся иней с тента палатки от внезапного порыва ветра напоминал, что снаружи зима. Кроме теплых спальников, у нас были с собой специальные походные коврики, надежно предохраняющие от холодного льда, и компактная горелка со специальным морозоустойчивым газом для приготовления пищи.

Утро выдалось на удивление спокойное. До появления солнца из-за снежных гор над замерзшим озером постепенно багровело небо. Вершины гор на мгновение озарились золотистым светом восходящего солнца, и утро нового дня с заботами о завтраке, упаковке вещей быстро возвратило нас к ритму экспедиционной жизни. Само собой получилось, что этот солнечный день решено было провести в горах, для чего наугад выбрали одну из наиболее красивых близких вершин. На восхождение взяли 1 термос с горячим чаем, шматок домашнего сала, немного фруктов, одни запасные валенки и рюкзак фотоаппаратуры. Побережье в этом месте из-за близко проходящего Байкальского хребта наиболее живописное на всем Байкале, нигде больше нет таких высоких и близких к берегу сияющих снегом вершин. Подъем был крутым, но затраченные на него усилия компенсировались великолепной панорамой снежного Байкальского хребта. Внизу был заросший густым лесом берег с вмороженной в лед серповидной галечной косой, своим внешним видом напоминающей контур бумеранга, отсюда и название бухты – Заворотная. На подъем у нас ушло четыре часа, на спуск – два.