Из тупика - Пикуль Валентин Саввич. Страница 106
- Джентльмены! - объявил старший. - Между нами находится представитель доблестной русской армии.
И когда он так сказал, все дружно встали.
"Зачем?" - подумал Небольсин, продолжая сидеть.
И, уронив голову на стол, он, дергаясь, зарыдал.
* * *
Так англичане собирали по всей Европе кадры для новой русской армии для армии... Колчака. Это были отличные боевые кадры: люди, озверевшие от убийств и крови, униженные и оскорбленные, они теперь все зло, обрушившееся на них, видели только в Советской власти.
Вот их-то - вперед!..
- Джентльмены, - повторили тост, - между нами находится представитель доблестной русской армии.
Небольсин перестал рыдать, нервно сцепил в пальцах бокал.
- Я этого никогда не забуду, - сказал он. - Сочту за честь. Для себя. Для России!
Книга вторая.
Кровь на снегу
Очерк первый.
Дорога четвертая
Когда на Мурмане еще метет снегами, над Сингапуром - дожди, дожди, дожди. Сильные грозы беснуются над океаном. Вода с шумом омывает острые перья пальм-нипа; сочные китайские розы прячутся под листвою; мощные соцветия пурпурных рафлезий дрожат под энергичными струями.
Мутно все, и в желтых водах гавани колеблются огни грязных пароходов. Подвывая сиренами, мечутся за волноломами брандвахтенные миноносцы; усталые тральщики вытаскивают на простор коммуникаций свои громоздкие сети, - идет война под дождем.
А в номерах отеля воздух пропитан сыростью, гнилым камышом, крепким ромом; под потолком качаются опахала электроспанкеров, юрко бегают по стенам зелененькие ящерицы-гекконы. С большого парохода, зараженного чумой в доках Гонконга, сошел одинокий пассажир и надолго застрял в отеле.
Дожди, дожди, дожди...
Пассажиру было скучно. Изредка он спускался в бар, выпивал дешевой банановой водки и, вытирая пот, снова запирался в номере. Человеку было лет сорок; щуплый, с длинными тонкими руками; у него был крупный череп с развитыми лобными костями и большой орлиный нос. На правой руке он носил перчатку - узкую, как тиски для пыток.
Изо дня в день слуга входил в его номер и накалывал на гвоздик очередной счет - за прожитое и съеденное нелюдимым человеком с чумного парохода.
- Чит, сэр! - объявлял он.
"Читы" росли, а человек чего-то ждал, никуда не уезжая...
Вокруг буйствовала дикая природа, но его ничто уже не удивляло. За свою жизнь он успел повидать всякого. И зной тропического океана в безветрие, и скрежет полярных льдов за боргом шхуны - все было ему знакомо. Этот человек, застрявший без денег в Сингапуре, умел перекрывать целые моря минами и совершал по снежным пустыням такие путешествия на собаках, какие не снились даже клондайкским бродягам.
Теперь же он, скромный британский офицер, едет на фронт в Месопотамии, где - по слухам - еще держится русская армия, загнанная в пески пустынь чудовищным потрясением мира.
Но вот однажды возле отеля остановился блестящий от дождя открытый "кадиллак", и в холл быстро вошел командующий английскими войсками генерал Ридуайт:
- У вас остановился русский адмирал Колчак?..
Да, этим одиноким человеком был адмирал Колчак. Он улыбнулся Ридуайту, чуть оскалив зубы. Но лицо адмирала, бледное и потное, осталось при этом безразличным (особая улыбка - улыбка настоящего джентльмена).
- Когда я вижу англичанина, - сказал Колчак Рмдуайту, - мне всегда кажется, что он явился специально, чтобы сделать для меня нечто приятное.
Ридуайт мельком глянул на наколку с "читами", которые трепетно шевелились под веянием спанкеров.
- И мы это сделаем, адмирал! - ответил он. - Англия высоко ценит ваши заслуги. Вам удалось свершить то, чего не мог сделать даже такой резвый бульдог, как наш адмирал Бита: вы вцепились в ляжку немецкого "Гебена" очень хорошо, и зубов уже не разжимали...
- Не совсем так, - возразил Колчак. - Большевики заставили меня разжать зубы. Мертвая хватка не удалась!
- Она удастся в другом, - утешил его Ридуайт. - На этот раз, адмирал, в ваше путешествие вмешалось авторитетное Интеллидженс департамент. Прочтите...
Телеграмма требовала возвращения Колчака в Пекин, где он был проездом, на пути из Америки.
Колчак был очень выдержанным человеком, но иногда он взрывался - дико, неуемно, буйно.
- Я не понимаю! - заорал он на Ридуайта. - Я адмирал великой России и был командующим громадного флота. Я не просил у англичан даже звания мичмана, чтобы командовать жалким британским тральщиком! И теперь, когда я истратил все свои деньги на место в скверной каюте до Бомбея, в дурном воздухе и в дурном обществе, - теперь вы меня, словно пешку, передвигаете по карте земного шара...
Ридуайт спокойно снял с наколки пачку "читов", надорвал ее - как уже оплаченную.
- Адмирал! Англия ценит ваше желание служить под флагом его величества, но под старым флагом России вы будете нужнее.
- Кому я обязан за это? Лордам вашего адмиралтейства?
- Князю Кудашеву, и адмиралтейство поддерживает в этом случае русского посла в Китае... Итак, адмирал, - Пекин!
...Перед русским посольством в Пекине - открытый глясис, словно перед фортом, чтобы из окон здания простреливать в глубину все улицы квартала. Князь Кудашев, еще царский посол в Пекине, смигнул с носа стеклышко монокля:
- О! Вот и вы, адмирал... Прошу!
Колчак цепкими пальцами взял из ящика сигару, злобно откусил кончик ее и сплюнул прямо на ковер.
- Вы что же думаете, посол? Со мною теперь можно делать все что угодно? Я уже был далеко от России...
Кудашев слегка улыбнулся. Аккуратные руки аристократа плавно опустились на стол.
- Александр Васильевич, этого требуют интересы родины.
- Но у меня теперь нет родины! И я давно примирился с этим.
- Ее надобно возродить... отсюда, с Востока, - маршем через Урал на Москву! Что вам далась эта Месопотамия? Да там уж вряд ли кто остался из русских. Все ведь разбежались, едва Ленин пришел к власти. А здесь, из окон моего посольства, разве не видятся вам башни Кремля?..
Колчак сложил на груди руки, совсем утонул в глубине кресла; маленькая проплешина отсвечивала на солнце, как новенький империал.
- Я чувствую, - сказал он потом, - что вопрос уже решен?
- Решен, адмирал. Дальний Восток станет базой для дальнейшего продвижения в глубину несчастной России. Вам предстоит утвердить в Сибири основы истинной демократии, и...
- Средства? - кратко спросил Колчак, перебивая посла.
- Для начала у вас на откупе полоса отчуждения КВЖД.
- Собирать выручку билетных касс? Этого мало...
- Японцы, - раздумчиво сказал князь Кудашев, - американцы (у них отличная обувь), наконец, те же англичане... Артиллерия из Канады - самая превосходная! Шестнадцать тысяч чехов уже во Владивостоке. Вы понимаете, адмирал, какая гигантская дуга опоясывает большевистскую Москву? Не говоря уже о французах, которые на юге поддерживают Деникина... Нужен только блестящий организатор, и союзники единогласно сошлись на мнении, что лучше вас никого нет... Итак, адмирал, - Харбин!
...За низкими мазанками тянулось марево пшеничных хлебов, дымили трубы депо и текла желтая медленная река. Кричал петух, и полоскали белье бабы... Что это? Ростов-на-Дону, или, может, Новочеркасск? И не сам ли тихий Дон уплывает сейчас в хлеба?
Нет, читатель, это - Харбин, и желтая Сунгари, что бросается на равнины с хребтов Сихотэ-Алиня, отдает свои воды в величественный Амур... До чего же страшен город Харбин: притоны, подворотни, переулки, фонари, аптеки, вывеска врача-венеролога. А в воротах подозрительный щелчок кто-то зарядил пистолет для убийства. Мальчики в коммерческом училище курят по углам гашиш, девочки-гимназистки хихикают над "Половым вопросом" знаменитого немца Фореля.
В этом темном мире уже плавал, словно рыба в воде, атаман Семенов в окружении самураев. Город нечистот души и тела был отправной точкой для адмирала Колчака. Из Франции, на подмогу адмиралу, прибыл знаменитый финансист Путилов, прикатил туда и Гойер - глава Русско-Азиатского банка...