Сага о Хелоте из Лангедока - Хаецкая Елена Владимировна. Страница 78

– Верно, – озадачился Теленн Гвад. – А ты умнее, чем я думал, дакини. Тебе ведом язык великанов? Ты знаешь древние наречья?

– Нет, что вы, сэр. Мне ведомы нравы воинов, – скромно отозвался Хелот. – Я и сам воин...

– Да, это было сразу заметно, – сказал Теленн Гвад. – Поэтому я и пришел тебе на помощь. Да, я сразу понял, кто ты такой. А знаешь ли ты, кто я такой?

– Вы, сэр, – Теленн Гвад, который убил много врагов, – сказал Хелот и поднял свой кубок. – И я хотел бы выпить за процветание вашего рода.

– Благодарю. – Теленн Гвад вылил в себя еще полпинты эля и заговорил снова: – Даже боги с уважением относятся к нам, великанам. Знаешь ли ты, кем была моя мать? Могучая великанша Скади – так ее звали. Когда она потеряла отца, то, не помня себя от горя, надела лыжи, подбитые мехом куницы, и помчалась по снежным холмам, все выше и выше, покуда не добралась до крепости, за стенами которой отсиживались боги. Ибо струсили они, прослышав о том, что Скади идет. Мстить за отца бежала она на лыжах, и все трепетали. И вот Скади предстала перед богами, пылая гневом, ужасная в своей печали по отцу. И тогда боги сказали: «Сейчас ты рыдаешь, Скади, но ведь настанет время, когда вновь будешь ты смеяться». Но безутешная дочь отвечала: «Нет, никогда не перестану я убиваться по отцу». Так она сказала, гордая, непреклонная Скади, и приготовилась уничтожать богов своим могучим копьем.

Барон вытащил из тарелки горностая, подержал его за шкирку и выронил на пол. Пискнув, зверек умчался. – И тогда боги сказали: «Хорошо, убей нас, Скади. Но ответь сперва: если нам удастся развеселить тебя, откажешься ты от своей мести?» И она дала слово оставить злые думы на богов, если им удастся насмешить ее в час великой скорби по убитому отцу.

– И что? – спросил Хелот. – Удалось им заставить смеяться безутешную сироту?

– А как же! На то они и боги, – ответил барон и звучно рыгнул. Один из горностаев, сидевших возле его ноги, приподнялся на задние лапки и встал столбиком, прислушиваясь и принюхиваясь. – Один из них, лиса лисой, самый хитроумный из всех, сделал это. Славной была его шутка! Он привязал к причинному месту бороду козла... И, увидев это, рассмеялась Скади и утерла слезы. Радость жизни вернулась к ней. Такова целительная сила веселья. Много лет жила она и родила много детей, в том числе и меня.

Заключив этими словами рассказ о семейном предании, Теленн Гвад повозил пальцем в соусе, облизал руку и встал.

– Беседа с вами была весьма поучительна, – сказал он своему гостю. – Мы рады гостям. Ты интересный собеседник, дакини. Завтра мы снова встретимся за пиршественным столом.

И, сопровождаемый пятью или шестью зверьками, норовящими ухватить его за ноги, Теленн Гвад размеренной поступью удалился.

Было так: много сотен лет назад мира Аррой не было, а река Адунн не носила имени и была просто безымянным потоком. Но потом Морган Мэган бежал со свинцовых рудников и открыл свои первые ворота. Вот так и случилось, что Демиургом этого мира стал беглый каторжник, и сотворил он свой мир так, как это любо было человеку, доселе запертому между четырех стен, одна из которых была голод, другая – страх, третья – каторжный труд и четвертая – неусыпный надзор. А что мог сотворить такой человек?

Сначала он создал одиночество. Благое одиночество, исполненное покоя и неторопливости. И время в мире Аррой стало тягучим и неспешным.

Потом он сотворил деревья. Высокие хвойные деревья, пахнущие смолой. А потом и веселые лиственные рощи зашумели среди молчаливых елей. Под ноги легла трава. И теперь можно было лежать на траве в тиши и одиночестве и смотреть, как в вышине раскачиваются макушки деревьев.

Хорошо! Чего еще желать человеку, бежавшему со свинцового рудника? Он жевал хвою, ел ягоды и орехи, спал под еловыми лапами, пил из реки.

Но потом ему захотелось немного поговорить с кем-нибудь. А никого не было. И никто не восхищался тем, как замечательно устроил свой мир Морган Мэган. И никто не давал ему бестолковых советов. Никто не задавал дурацких вопросов. Мэгану стало скучно. И он сотворил Народ.

Почему Народ так высокомерен? Потому что он первым появился в мире Аррой, когда здесь не было еще ни одной разумной души. Потому Народ и стал хозяином леса, что Морган Мэган вызвал его из небытия, желая отвести душу в разговорах.

И они появились. Низкорослые, дружные между собой, враждебные всем остальным, воинственные, обуянные гордыней. Ох, как славно было ругаться с ними! Демиург упоенно бранился со своим творением день и ночь. Он мог переорать все племя, но предпочитал схватки один на один. И так продолжалось много дней, покуда весь Народ не сорвал себе глотку, пытаясь переспорить творца. Порой кое-кому это стало удаваться. И вдруг Морган Мэган понял, что его это раздражает.

– Как вы смеете побеждать меня в спорах? Я вас сотворил, обормоты! – закричал он как-то раз.

Но племя, лишенное чувства благодарности, в ответ лишь заулюлюкало и начало потрясать дротиками.

И проклял Морган Мэган свою глупость, благодаря которой создал Народ высокомерным, хитроумным и неуступчивым.

Долго бродил он по лесу, слушал, как шумят ветви деревьев, но все никак не мог успокоиться. Понял он тогда, что не на шутку разобиделся на собственное творение. И решил Демиург отомстить. Но не просто так отомстить, а по-настоящему. Месть его была воистину местью демиурговой: он создал второе племя – гномов.

Эти оказались настолько зловредными и коварными, что на короткое время Морган Мэган примирился с Народом и помог ему вытеснить гномов в горы. Недолго, однако, продолжался союз Демиурга и Народа; они снова разругались. И тогда Демиург сотворил третье племя: великанов. Эти были огромны, добродушны и на свой, довольно грубый и варварский лад, миролюбивы.

И столкнул Морган Мэган свой Народ с великанами, а сам сел в сторонке и начал смотреть: что будет.

Народ собирался большим войском, вооружался, исполнял ритуальные пляски, дабы обеспечить себе победу. Это нравилось Моргану. Это его забавляло. Он даже пришел в селение, чтобы увидеть все как можно лучше.