Берег холодных ветров (СИ) - Корнилова Веда. Страница 18

— Но вы можете хотя бы попытаться его спасти?!

— И пытаться не буду! — отмахнулась знахарка. — Тут надо снимать сам обряд, вот тогда и последствия отпадут сами собой, и это утверждение в равной мере касается как матери, так и ребенка. Только вот с этим вы обратились не по адресу.

— Но почему?!

— Прежде всего, как я уже сказала, это мне не по силам, а, главное, у меня нет ни малейшего желания ввязываться в войну мастеров — я в ней однозначно проиграю.

— Простите, о какой войне идет речь? — не поняла мать.

— Вам это знать не обязательно — это наши дела, обычных людей не касаемые. Но если вам так интересно, то я скажу так (правда, постараюсь пояснить это весьма обтекаемо): если бы даже я каким-то образом сумела снять с вас порчу, то должна была бы отослать ее назад, тому, кто сделал этот обряд — иначе никак. Естественно, тот мастер скинет с себя эту дрянь, и вновь отправит ее, только теперь уже ко мне… Видела, наверное, как детишки мячик друг другу кидают? Здесь примерно тот же самое. Подобное перекидывание может продолжаться долго, и в коне концов побеждает тот, кто сильней. Увы, но мне с этим мастером не справиться, так что проигрыш мне обеспечен.

— А если оба мастера, отсылающие друг другу наведенное, равны по силе? — спросила Айлин.

— Тогда мастера так или иначе договариваются промеж собой. К сожалению, это не наш случай: говорю же — мне эту порчу никак не снять, как бы я ни старалась. Сил не хватит.

— Эту мерзость на нас двоих навели по просьбе моей свекрови?

— По чьей именно просьбе это сделали — об этом, думаю, ты знаешь лучше меня… — знахарка тонко улыбнулась и пожала плечами: понимай, мол, как хочешь, но и без подтверждений было понятно, что Айлин не ошиблась в своих предположениях. — Не ко двору ты, милая, пришлась, вот и решили избавиться от тебя таким образом. Правда, заплатить за это им наверняка пришлось немало.

— Но зачем так-то поступать? — возмущению матери не было предела.

— Ну, бабы есть бабы, а мы все змеи порядочные! — вздохнула знахарка. — И подтверждений этим словам я за свою жизнь насмотрелась более чем достаточно. К тому же в вашей молодой семье была такая любовь, что так просто ее не перебьешь. Если бы даже (конечно, не допусти того Светлые Небеса!) ты б, красавица, внезапно умерла, то, боюсь, второй раз Тариан, пожалуй, и не женился — он, насколько я поняла, из числа однолюбов, да и замену потерянной жене вряд ли стал бы искать, любил бы тебя до конца своих дней. Думаю, его мать имеет представление о характере своего сына…

— Моя бывшая свекровь Шайхула… Она и к вам приходила? — спросила Айлин.

— Давайте договоримся так… — знахарка подняла руку. — Имен мы с вами не называли, так что будем считать — я не знаю, о ком идет речь, но с твердостью могу утверждать лишь одно: с таким предложением ко мне никто не подходил, да и вряд ли кто сунется. Прежде всего, это слишком опасно — мало ли у кого может оказаться длинный язык, да и не каждый мастер согласиться на такую работу: мы все рано или поздно предстанем перед Небесами, и отвечать за подобный грех черной магии у многих мастеров нет ни малейшего желания. Во всяком случае, лично я за этакое дело браться бы не стала. Такие рискованные и незаконные делишки проворачивают на стороне, подальше от любопытных глаз и знакомых людей, и при этом заказчики больше всего опасаются, как бы об их…просьбе не узнал кто-то из посторонних, а не то все может закончиться тюрьмой, или долгим покаянием в монастыре. Кроме того, за подобный ритуал надо заплатить немало, ведь позже мастеру этот грех отмаливать надоест, так хоть было бы ради чего грешить…

— Лучше бы она меня убила! — вырвалось у Айлин. — Это бы ей дешевле обошлось. К тому же и ребенок бы не пострадал!

— Э, милая… — знахарка покачала головой. — Можно ненавидеть человека всеми фибрами своей души, но, тем не менее, ни в коем случае не желать ему смерти. Вместо этого хочется как можно дольше видеть унижение своего врага, крах всех его надежд и вдребезги разбитую жизнь. Для некоторых мстительных особ подобное — словно бальзам на душу!

— А если… Если я пойду к тому мастеру? — вырвалось у Айлин. — Думаю, что сумею его отыскать — все же в Насибе наверняка знают, где его можно найти! Конечно, у меня нет денег, чтоб заплатить, сколько положено, но если я расскажу этому человеку обо всем…

— Милая, ты можешь говорить ему все, что тебе заблагорассудится… — вздохнула знахарка. — Только вот толку от этого не будет, все бесполезно. Уж если мастер взял плату, да еще и провел обряд, то он отвечает перед Небесами и за свою работу, и за все возможные последствия. Вряд ли можно уговорить его изменить решение, да и переделывать свою работу он не станет.

— И все же…

— Не надо никуда ходить… — нахмурилась знахарка. — Это тебе не рынок, где можно что-то вернуть, обменять, или перекупить. Если даже ты заявишься в Насиб, то мастер тебя просто не примет, или же просто не станет слушать. Будешь настаивать — тебя к дому мастера и близко не подпустят. Слезы тут тоже не помогут: мы за свою жизнь их столько насмотрелись, что вам даже не представить. Да и историй горестных наслушались сверх всякой меры.

— Так что же мне делать?

— Ну, тут есть несколько путей. Прежде всего, можно оставить все, как есть, забраться в какую-нибудь глушь, и жить в одиночестве, вдали от людей, не показываясь им на глаза. Конечно, сына ты не сбережешь, но…

— Нет! — Айлин прижала к себе сына. — Нет!

— Тогда следует раздобыть нечто, превышающее по своей ценности то, что уже было отдано за проведенный обряд, и обратиться с этим добытым сокровищем ко все тому же мастеру, просить его снять наведенное. Правда, это путь не очень надежный, потому как по-настоящему уникальную вещь раздобыть крайне сложно, да и мастер не всегда идет навстречу новым просьбам, ведь в этом случае он должен вернуть прежнему заказчику то, что тот заплатил ему раньше. Есть еще один путь: можно обратиться за помощью к другому мастеру, но тут надо выбирать равного по силе, а иначе все будет впустую.

— А что еще?

— Это все.

Айлин растерянно посмотрела на мать, но та ответила ей таким же недоуменным взглядом. Похоже, все их надежды на исцеление Кириана были напрасны.

— А если я все же попытаюсь раздобыть нечто такое, что можно предложить мастеру?

— Что именно ты можешь раздобыть? — горько улыбнулась мать. — Богачами нас никак не назвать, да и закопанных сундуков с сокровищами в нашем огороде не имеется.

— Если пойти к Шайхуле, и сказать ей, что я знаю о том, как она поступила и что сделала…

— Вообще-то лично эта особа ничего не делала… — неприятно усмехнулась знахарка. — Она всего лишь заплатила, и я очень сомневаюсь, что эта дама рискнет признаться хоть в чем-то подобном. Тем более не стоит рассчитывать на то, будто она вздумает пойти навстречу вашим просьбам. Тебя, милая, она на дух не выносит, и не желает считать этого ребенка своим внуком, так что тут уже ничего невозможно поделать.

— Но, в конце концов, должна же она понять…

— На это не рассчитывай! — отмахнулась знахарка. — Не для того ею было затрачено столько трудов и сил, да и денег на ту поездку у нее было изведено немало, не говоря о том, что ей пришлось отдать за проведение обряда. Разве не понятно — в той знатной семье ты лишняя! Сейчас твоя бывшая свекровь наслаждается победой, тем более что пока все складывается именно так, как ей того и хотелось.

— А вы знаете имя того мастера, кто навел на нас эту мерзость? — спросила Айлин. — Наверняка вы знакомы со многими… товарищами по своему ремеслу, и потому можете догадываться, кто из них живет в Насибе. К тому же вы говорите, что это очень сильный мастер, а о самых лучших мастерах в любом деле известно каждому из тех, кто им занимается.

Ответа на свой вопрос Айлин так и не получила, хотя при взгляде на непроницаемое лицо знахарки было понятно, что она, и верно, с самого начала разговора понимала, о ком именно из мастеров идет речь, только вот говорить о том не хочет.