Яд для королевы - Бенцони Жюльетта. Страница 68

Эти слова в мертвой тишине произнесла королева. Все придворные ошеломленно молчали. За долгие годы они привыкли, что королева безмолвно покоряется, исполняя волю короля, — даже если эта воля для нее мучительна и непереносима, — и вот впервые она выразила несогласие. Всем показалось, будто заговорила статуя. Не меньше своих подданных был удивлен и сам Людовик.

— Не для вас, мадам? Что вы хотите этим сказать?

Мария-Терезия покраснела чуть ли не до слез, но мужественно и отважно продолжила:

— О справедливости. О вашей королевской справедливости, сир! И еще о спасении невинной девушки от несчастной и злой судьбы. Покойная мадам де Брекур прекрасно знала, что она делает и что говорит. Поэтому я настоятельно прошу передать мадемуазель де Фонтенак мне!

— Вы, столь набожная, столь преданная Господу Богу, просите отдать вам эту девушку?!

— Да, сир! Я прошу вас об этом... Прошу я, королева!

Маленькая Мария-Терезия выпрямилась и высоко подняла голову, и от ее хрупкой фигурки вдруг повеяло таким величием, что даже король невольно отвел взгляд.

— Что вы будете с ней делать? У вас же больше нет фрейлин.

Напрасно король напомнил об этом, факт говорил не в его пользу. Мария-Терезия упразднила штат фрейлин после того, как убедилась, что для ее августейшего супруга покои ее придворных девушек стали любимым местом времяпрепровождения.

— Она будет моей чтицей. Я знаю, что она знает испанский язык. — Ответ был исчерпывающим. Ветреный супруг заставил короля сложить оружие.

— Пусть будет так, как вы хотите. Берите ее. Я отдаю ее вам. А вы, мадемуазель, поблагодарите вашу королеву.

Но Шарлотта не дожидалась распоряжения короля, она уже стояла перед Марией-Терезией на коленях и целовала подол ее платья.

— Благодарю вас! Благодарю всей душой, всем сердцем! У Вашего величества не будет служанки преданнее меня!

Шарлотту подняли, и она, взглянув на королеву, увидела, что та дрожит точно так же, как она сама. Усилие, которое сделала над собой Мария-Терезия, чтобы публично выразить несогласие своему супругу, исчерпало все ее физические силы. Однако у нее достало сил душевных, чтобы улыбнуться своей подопечной:

— Я не сомневаюсь... Сестра моя, — обратилась она к герцогине Елизавете, — думаю, вы согласитесь отправить мадемуазель де Фонтенак ко мне в Сен-Жермен, так как завтра мы разъезжаемся каждая к себе домой.

— Я сделаю это, не медля ни секунды. И благодарю вас от всего сердца, дорогая сестра. Я очень привязалась к малышке, она осталась совсем одна, и некому ее защитить от злобных выходок... некой дамы! У вас она будет надежно защищена, — прибавила она, послав негодующий взгляд в сторону мадам де Ментенон, которая, слегка ссутулившись, шагала по направлению к дворцу вслед за королем. Последовала вслед за королем в сторону дворца и Мария-Терезия, а за ней поспешили и ее придворные дамы. Впрочем, торопились не все. Мадам де Монтеспан по-прежнему оставалась на месте, на губах ее играла злорадная улыбка.

— Кто бы мог подумать, — воскликнула она, — что Ее скромнейшее величество способно на такой подвиг! И Его королевское величество было вынуждено бросить оружие и сдаться на поле боя! И я, прости меня, Господи! — была счастлива, как никогда! Надо было видеть выражение лица Ментенонши! Воистину, оно было достойно кисти лучшего из художников! Чем вы ей так насолили... м-м-м... Шарлотта! Ведь все дело в Ментенонше, не так ли?

— Именно так, мадам. Но я не могу себе представить, чем я ей помешала. Я знаю, что она охотно видится с моей матерью, но понятия не имела, что она знает, где я нахожусь.

— А я уверена, что она давным-давно проведала об этом. Только взглянув на ваше личико, она уже была озадачена, не сомневайтесь. Это не женщина, а злобный хорек, и я никогда себе не прощу, что вытащила ее из грязи. Если этот дворец — земной рай, то она в нем злобная змея. Должна вам сказать, дорогая, что вы немного выиграете от перемены. При дворе королевы куда меньше забав и развлечений, чем при дворе герцога Орлеанского.— Меня мало интересуют развлечения. Я буду преданно служить Ее величеству и... вам тоже, мадам, потому что вы подняли голос в мою защиту.

Царственная Атенаис потрепала Шарлотту по щеке и поспешила по аллее догонять королевскую свиту, которая уже успела удалиться довольно далеко. Герцогиня Орлеанская с дамами и фрейлинами отправилась во дворец другой дорогой и несколько раз что-то весьма энергично сказала по-немецки. Дамы, хоть и не знали немецкого языка, прекрасно поняли, что выражения были весьма крепкими. Шарлотта, еще не оправившись после пережитой сцены, была подавлена и грустна. Очень скоро она останется совсем одна, расставшись даже со своими подругами.

— Что я буду делать без вас, без вашего участия и советов? — горестно воскликнула она, обращаясь к взволнованным не меньше ее Сесиль и Лидии.

— Вот увидите, все сложится благополучно, — с улыбкой принялась утешать ее Лидия. — Его величество любит, чтобы брат был у него на глазах, так что мы будем видеться достаточно часто. Зато у вас будет великолепная возможность спасти вашу душу: у королевы молятся целый день. Может быть, вы даже пожалеете о своем монастыре. К тому же у вас появилась неожиданная союзница. Монтеспан может быть очень славной, если захочет...

После того как герцогиня Орлеанская вернулась к себе, из ее покоев послышались не сдержанные проклятия, а откровенный плач. Барон Гек, посол курфюрста во Франции, ожидал ее с дурными новостями, о которых и сообщил очень прямо и коротко, по-солдатски.

— С прискорбием сообщаю Вашему королевскому высочеству, что ваш отец скончался, — сказал он.

Женщина с более хрупким здоровьем тут же лишилась бы чувств, а герцогиня замерла на секунду, а потом издала что-то вроде сдавленного крика и разрыдалась. Она бросилась ничком на кровать, зарылась лицом в подушки и заплакала, сотрясаясь всем телом. Несчастный посол застыл в растерянности, не зная, что ему делать. Он так ничего и не мог сообразить, пока мадам де Вентадур не указала ему на дверь, с возмущением осведомившись:

— И где вас только учили дипломатии? В казарме?

Часть III

Смерть королевы

Глава 10

Неожиданное предложение

Утренний туалет королевы совершался изо дня в день в раз и навсегда установленном порядке. Это утро не стало исключением. Однако придворные дамы, которые, согласно правилам этикета, присутствовали при нем и принимали в нем участие, очень скоро почувствовали, что происходит что-то необычное. Непривычным было выражение лица Марии-Терезии. Королева всегда была исполнена поистине королевского достоинства, смягчая его полуулыбкой. Эта полуулыбка сопутствовала ей всегда, и дамы про себя считали ее скрывающей страдания маской, которую Ее величество надевала на себя, как только открывала глаза. Но сегодня королева улыбалась по-настоящему, и ее улыбка, нежная и ласковая, говорила... Возможно ли такое? Говорила о том, что она счастлива... Дамы переглядывались между собой, задавая друг другу безмолвные вопросы. Скорее всего, Ее величеству приснился хороший сон, и она все еще находилась под его впечатлением...

Мария-Терезия сидела на краю кровати, а Пьеретта Дюфур, ее любимая камеристка, подавала ей шелковые чулки, в то время как мадам де Сен-Мартен, вторая статс-дама, ответственная за королевский гардероб, уже держала в руках подвязки с бантами и драгоценными камнями. Во время утренней молитвы улыбка исчезла с лица королевы, и из ее глаз даже упала пара слезинок, но, судя по всему, это были счастливые слезы, слезы благодарности...

Королева прошлась по комнате, и все отметили легкость ее походки, приятную плавность движений. Она села опять, и вокруг нее засуетились горничные с кувшинами воды, с хрустальными тазами, венецианским мылом, духами и притираниями. После умывания королева с видимым удовольствием выпила чашку шоколада. А потом и вторую. Но все это она делала молча, не произнося ни единого слова. Придворные дамы смотрели сначала с ожиданием, а потом и с упреком на карлицу Шика, она обычно спала в ногах королевской кровати и... Но та тоже хранила молчание и поглядывала вокруг с важным видом.