Звезда королевы - Арсеньева Елена. Страница 95

— С корзиною, — невозмутимо подтвердил Корф.

— Что ж, будем надеяться, мне удасться заглянуть в нее!

— Не сомневаюсь в этом. А теперь вам пора уходить, и как можно скорее! Что такое?..

«Что такое?» относилось к жуткому треску сломавшегося сука, на котором притаилась Мария.

Ей повезло: падая, она успела ухватиться за ветку пониже и приникла к стволу в каких-нибудь двух футах от окна кабинета. С прытью, какой она от себя не ждала и ждать не могла, Мария взлетела — иначе это стремительное продвижение не назовешь! — на самую верхушку каштана, понимая: искать того, кто учинил этот треск, Корф и его гость будут на земле, но уж никак не в поднебесных высотах!

Две головы показались в окне: одна тщательно причесанная, даже слегка напудренная — Корф, очевидно, вовсе не ложился в эту ночь; другая — тоже без парика, с гладко прилизанными, стриженными в кружок волосами.

— Похоже, никого, — прошептал незнакомец, резко поводя левым плечом, словно кафтан жал ему под мышкою.

— Сук обломился, — с облегчением вздохнул Корф. — Будем надеяться, он убился насмерть и никому не скажет о том, что услышал!

— А вы шутник, как я погляжу, — проворчал незнакомец.

Потом до Марии донесся стук оконной рамы — окно закрыли.

Только теперь она наконец-то перевела дух.

Оставалось самое малое: спуститься так, чтобы Корф этого не заметил. Еще решит, что неверная жена за ним шпионит и лезет в его дела. Симолин до сих пор багровел от ярости, вспоминая, как кричал на него забывший всякую субординацию и обыкновенную вежливость дипломатический агент Корф после музыкального вечера у баронессы д'Елдерс; и Мария даже предполагать боялась, что сделает с нею Корф, поймав за подслушиванием.

Но как иначе попасть в дом, если не спускаться?

Она перебралась на другую сторону дерева — и задрожала от радости, увидав распахнутые створки какого-то окна. Ветки простирались до самого подоконника, и Мария добралась до него с такой ловкостью, словно всю жизнь только и занималась лазанием по деревьям.

«Нужда заставит — так и выше головы подпрыгнешь!» — подумала она, криво усмехнувшись.

Перекинув одну ногу через подоконник, Мария на мгновение замерла. Это была комната Николь!

Тягостные воспоминания о проведенной здесь ночи нахлынули с такой силой, что у Марии закружилась голова и она едва не свалилась с подоконника вниз, на траву. Только этого ей не хватало!

К счастью, постель Николь оказалась пуста, дверь в туалетную комнату была распахнута, но там тоже никого. Надо думать, Николь скрывается в каком-нибудь шкафу!..

Едва сдерживая смех, Мария перескочила в комнату и со всех ног бросилась к двери. Пулей пролетела по коридору, приостановилась снять сапожки — иначе не спуститься с лестницы бесшумно — и тут увидела Николь.

Бывшая горничная в розовом неглиже и чепце стояла у высокого и узкого стрельчатого окошка на лестничной площадке и осторожно выглядывала на улицу, пытаясь что-то там разглядеть.

«Вот бы сейчас столкнуть ее в это окошко — враз избавлюсь от множества неприятностей!» — мелькнула шальная мысль, и Мария сама себе подивилась: придет же такое в голову!

Зажав рот рукой, чтобы не расхохотаться, Мария прошмыгнула в уголок и сжалась в комочек за разлапистым дубовым креслом. Николь прошла мимо, не заметив ее, и заперла за собой дверь. Мария выскочила из своего укрытия и понеслась вниз по лестнице, мысленно моля Бога, чтобы дверь в кабинет Корфа оказалась закрыта.

И здесь повезло! Однако вполне успокоиться Мария смогла не прежде, чем задвинула задвижку на своей двери и прислонилась к ней: ноги не держали.

И тут же встрепенулась: а что, интересно, делала Николь в коридоре? Кого выслеживала из окна? Уж не раннего ли гостя барона?

Холодок пробежал по спине, однако Мария пренебрежительно отмахнулась от нелепых подозрений: скорее всего Николь хотела убедиться, что чуть свет от Корфа украдкой уходил именно гость, а не гостья! Уж не дала ли привязанность барона к бывшей субретке некоторую трещину?..

От этого предположения настроение Марии тотчас поднялось, и она, присев перед зеркалом, принялась вычесывать из волос древесный мусор и паутину — Бог весть чего на себя насобирала, лазая по каштану.

Однако она никак не могла успокоиться после этой утренней истории. Ни прогулка в Булонском лесу, ни визит портнихи не смогли изгнать из памяти обреченность, прозвучавшую в голосе незнакомца:

«У нас в России это называется ловить на живца!»

«Теперь этот бедолага всю дорогу будет ждать удара кинжалом или чего-нибудь в этом роде, — сочувственно думала Мария. — А Корфу небось и горя мало! Надо хоть поехать на станцию удостовериться, что он спокойно уехал в дилижансе». А почему бы и нет?… Одеться поскромнее — дилижансами путешествует не самая имущая публика — и никто ничего не узнает. Теперь Мария уже не думала, ехать или нет. Вопрос стоял лишь о том, что надеть. Как всегда, она постаралась уберечь Глашеньку от соучастия в своих эскападах, а потому сама прошла в гардеробную и принялась быстро перебирать платья, воображая себя то цветочницей, то почтенной буржуазкой, то игривой мидинеткой, то молодой и печальной вдовою. На глаза попалась знакомая алая цыганская юбка, и Мария на мгновение взглянула на себя со стороны — стало тошно, что она будто на бал-маскарад собирается, а там человек жизнью своей рискует. Нет, не поедет она никуда! Мария шагнула к двери, и тут синее монашеское платье — прощальный подарок Анны Полины, которую Мария так щедро вознаградила за уход за Корфом, что девушка смогла оставить монастырь и вернуться к родным в деревню, — упало к ее ногам. Перед таким искушением Мария уж не смогла устоять.

К каким изощренным уловкам порою прибегает судьба, чтобы провести нас путем предопределенным!..

За полчаса до полудня молодая странная монахиня, в белом чепце и пелерине, с серебряным крестом на груди, сжимая в руках узелок, из которого торчал краешек молитвенника, вошла в контору дилижансов на улице Марг и спросила себе место в экипаже, отправляющемся в Берн.

— Увы, сестрица! — развел руками толстый конторщик. — Все места проданы.

— Но что же делать? — пролепетала монахиня, поднося к лицу платочек. — Мне очень нужно уехать… Тетушка Евлали при смерти, и я должна…

Конторщик проникся сочувствием:

— Бедное дитя! А вы присядьте-ка здесь или на крылечке подождите: вдруг кто-то да откажется в последнюю минуту ехать или опоздает? Такое часто случается. Даст Бог — и повезет вам!

— Даст Бог! — повторила Мария и подумала: «Не дай Бог!» Хороша же она будет, если кто-то и впрямь раздумает отправляться в путешествие. Уж лучше поскорее уйти на крыльцо, чтобы успеть без помех скрыться в этом «благоприятном случае».

Коробочку дилижанса уже запрягли шестеркою лошадей, и путешественники занимали места. Здесь были двое почтенных буржуа с женами: одна пара путешествовала всего лишь до Дижона, другая направлялась в Берн. Границу намеревались пересечь еще три студента, толстяк неряшливого вида, обремененный тремя связками книг, мрачного вида старуха, укутанная с головы до пят, несмотря на жару, и невысокий коренастый человек в глубоком трауре, похожий на скромного стряпчего.

Даже если бы Мария не знала, как он будет одет, она тотчас узнала бы утреннего посетителя по характерному подергиванию плеча. Она с облегчением вздохнула, посмеявшись над своими страхами, погнавшими ее сюда. Вот разъярился бы Корф, узнав, что она, как заботливая нянька, сопровождает его курьера! Или нет — долго хохотал бы. Он ведь таких посыльных отправляет самое малое еженедельно! Эти люди ко всему привычны, нося личины купцов, агентов банковских контор, путешественников, военных, монахов, — ведь будет же этого «клерка» ожидать на переправе в Туне «пастор»!

Кучер взобрался на козлы, подбирая поводья, которые с шутливым поклоном подавал ему какой-то оборванец — Мария давно его приметила, — бездельно шатавшийся по площади, то поглаживая морды лошадей, то перекидываясь шуточками со студентами.