Корделия - Грэхем (Грэм) Уинстон. Страница 85

Звук прекратился.

— Чего?

— Я прошу прощения. Внизу никого не было…

— Что вам угодно?

Перед ней на коленях стояла уборщица.

— Я ищу мистера Стивена Кроссли. Вы не знаете, он сейчас здесь?

— Ошиблись лестницей, сударыня. Это сразу за входной дверью — лестница слева. Вам назначено?

— Э… нет. Но я думаю, он меня примет.

— Идемте, я вас проведу, — старуха тяжело поднялась с колен, вытерла о фартук руки и одернула юбку. На Корделию пахнуло джином и карболовым мылом.

Стивен здесь! Несколько ступенек вниз. Пересечь фойе. Теперь несколько ступенек вверх. Здесь уже светлее. Стеклянная дверь. Тук-тук.

— Да?

— Леди к мистеру Кроссли.

Вышел немолодой клерк с блестящими, зачесанными набок волосами.

— Вам назначено, мисс?

— Нет. Доложите о миссис Фергюсон.

— Хорошо, мадам.

Ну вот. О Господи! Мужские голоса. Клерк пропустил вперед своего босса. Стивен!

— Корделия!

Он стоял в дверях. Чужие, незнакомые глаза потеплели, зажглись изнутри.

— Корделия, вот не ожидал!

Она вдруг совершенно успокоилась — слава Богу! — и улыбнулась.

— Вот, решила заглянуть на несколько минут.

— Я чуть не принял тебя за привидение. Правда. Входи. Ну входи же! Что ты делаешь в Лондоне? Прошло столько лет!

Он взял ее руки в свои, заглянул в глаза. Напрасно она искала в его словах и взгляде фальшь — ее не было. Да, он немного пополнел. Но все то же обаяние, а в ясных карих глазах все так же играет жизнь.

— Приехала ненадолго. Вот и решила повидаться.

— Ну разумеется. Я не простил бы тебе, если бы ты не сделала этого. Идем со мной.

Он ввел ее в свой кабинет, затворил дверь и прислонился к ней спиной.

— Ради всего святого, наконец-то ты приехала! Как хорошо! Сколько мы не виделись — пять, шесть лет? Ты не отвечала на мои письма и не вышла ко мне, когда я заехал. Я был бесконечно несчастлив!

В прошедшем времени — "был".

— Я почему-то думала, что ты вернешься в Америку.

— Я и собирался. Но потом передумал. Вот так устроен мир… — он подошел к столу. — Хочешь выпить?

— Нет, спасибо.

— Прошу тебя! Это предохраняет от простуды.

Предохраняет от простуды.

— Хорошо.

Минутное молчание. Звук сифона. Нужно что-то сказать… Стивен вернулся к столу.

— За тебя, милая, — он не забыл, что она предпочитает шерри.

Они выпили.

— Да! — произнес Стивен и вздохнул.

— Что "да"?

— Ты по-прежнему прекрасна. Гораздо красивее, чем сохранила моя память. Я думал, ты изменилась.

Корделия улыбнулась.

— Прошло всего пять лет.

— Да, но… Ладно, к чему все это? Ты не изменилась, вот что главное.

Они поговорили еще несколько минут, осторожно подбирая слова. Он спросил, как она нашла его.

— Брук с тобой?

— …Нет.

Стивен закурил сигару.

— Не могу сказать, чтобы я жалел об этом. Простая условность…

Он посмотрел на нее сквозь табачный дымок. Глаза сверкнули.

— Ты еще долго пробудешь в Лондоне?

— Завтра уезжаю.

— Мимолетный визит?

— Да.

— Может быть, задержишься?

— Нет, мне нужно ехать.

Его голос стал немного мягче.

— После того последнего визита в ваш дом я был совсем убит. Прошел все круги ада. Ревность, гнев… Я говорил себе: пусть уходит, я ее ненавижу! Уеду опять в Америку. Но это оказалось нелегко. Нельзя полюбить или разлюбить по приказу. Я долго не мог забыть тебя.

— Но потом все-таки забыл?

— Неужели на это похоже? Мне так и не удалось выбросить тебя из головы. Ты знаешь, ты единственная женщина в моей жизни, которая имеет значение.

Она поспешила увести разговор в сторону.

— Дядя Прайди теперь знаменит. Они здесь подняли такой шум, даже поговаривают о присуждении ему почетной степени какого-то университета. Стивен, хочу надеяться, что я тебе не помешала. У тебя работа. Просто мне захотелось зайти — в память о прошлом, — она сама чувствовала, что фальшивит.

Он улыбнулся — совсем как прежде.

— А почему не ради будущего?

Корделия отвернулась, но он взял ее за локоть и заставил повернуться к нему.

— Неужели ты действительно проделала такой длинный путь, чтобы завтра уехать?

— Ты хотел бы, чтобы это было не так?

— Конечно.

Они посмотрели друг другу в глаза. Как легко утонуть, раствориться в его глазах! Неожиданно Стивен наклонился, чтобы поцеловать ее.

Хорошо. Корделия подставила ему теплые, податливые губы — как тогда. Он привлек ее к себе; в нем загорелась страсть.

Она положила руки ему на плечи, и он ослабил объятие, немного отстранился от нее.

— О моя жизнь, душа моя — ты прекрасна. Я никогда не встречал никого прекраснее.

Странное чувство — словно они опять на поле боя. Холодная голова и горячее сердце. Триумф и поражение.

— Раз уж ты здесь, — сказал Стивен, — ты должна задержаться хотя бы на несколько дней.

— Мне нужно ехать.

— Это невозможно!

— Однако нужно.

Стивен впился в Корделию страстным взглядом.

— Чем ты занимался все эти годы? — спросила она. — Развелся?

— Конечно. Я же тебе говорил.

— А с тех пор?..

— О… Я много работал. И думал о тебе.

— А твоя жена?

— Вирджиния? — он слегка насупился. — С ней все в порядке. Все так же живет на Мейда-Вейл. Слушай, Корделия, ты же знаешь: она для меня ничего не значит.

— Я знаю.

Во взгляде Стивена мелькнуло удивление.

— Ну вот и хорошо. Одним препятствием меньше. Еще шерри?

Она отказалась, понимая, что ей понадобится вся выдержка, вся ясность ума.

Он плеснул себе еще. О чем он думает? Что у него на сердце?

На столе стояло зеркало, и Корделия вдруг заметила, что он наблюдает за ее отражением. Она опустила глаза. Он тоже пытался угадать, что творится у нее на душе и почему она зашла. Несмотря на физическое влечение, ожившее в Стивене и никогда не умиравшее в ней самой, они оставались чужаками, разделенными пятью годами разлуки.

— Дорогая, — проникновенно сказал Стивен, — это нужно отметить. Мне бы очень хотелось провести с тобой весь день. Но меня ждет работа. Если бы я мог бросить…

Работу?

— Нет-нет, прошу тебя, не надо. Я обещала дяде Прайди приехать к обеду. Правда, Стивен, спасибо.

Но его энтузиазм превозмог колебания.

— Ты раньше бывала в Лондоне? Отлично. Просто замечательно. Подожди, пожалуйста, я отдам кое-какие распоряжения. Это займет пять-десять минут.

Она запротестовала, хотя и не слишком энергично. То, что привело ее сюда, слишком важно, чтобы откладывать. Можно послать записку. Стивен вышел. Корделия осталась смотреть в узкое окно.

Он вернулся. Все уже улажено. Велел заложить коляску. Сегодня отличный денек — для этого времени года. До обеда они немного покатаются. Потом он повезет ее в один из лучших ресторанов. А потом… Решат, когда придет время. К сожалению, вечером он будет занят. Но до тех пор… Он не отпустит ее в Манчестер, прежде чем они не развлекутся по-королевски. Он заставил ее выпить второй бокал шерри, надел клетчатое пальто и шелковый шарф с монограммой; слуга доложил, что карета подана. Это была такая же "виктория", на какой он разъезжал в Манчестере. Вид коляски разбудил в Корделии массу горько-сладких воспоминаний.

Они поехали вдоль набережной в Челси, и он все говорил, все уговаривал. Неужели не понимал, что воспоминания таили в себе не только радость?

Его рука забралась к ней в муфту — теплая, сильная, с длинными пальцами.

Один раз, удивленный ее односложными ответами, он повернулся и в упор посмотрел на нее.

— Ты совсем притихла, дорогая. О чем ты думаешь?

— Слушаю тебя.

— Не правда ли, это было прекрасно? Каждая минута — даже боль и страх перед разоблачением. Даже вмешательство Мэссингтона. И пожар, и болезнь Брука, и недоразумение с Вирджинией. Мы заплатили за это непомерно высокую цену. Может быть, пришло время обрести утерянное счастье?