Невроз - Воронцова Татьяна. Страница 20
– Только когда чувствую, что иначе нельзя. И всякий раз это приходится делать вопреки собственному желанию, точнее, НЕжеланию. Это нормально, не правда ли? Человек ведь не любит трудностей. В глубине души он стремится лишь к покою и удовольствиям.
Итак, я пришел и на следующий день, и через день... Бывало, он не приглашал меня по нескольку дней, и я начинал надеяться, что он наигрался, но потом на дисплее моего телефона опять загорался номер Лео, и мне приходилось бросать все и двигать на Кутузовский, чтобы опять стоять на коленях, слушая свист ремня, а потом утираться салфетками. Все это было однообразно до тошноты. Мало-помалу я приходил к выводу, что парень начисто лишен воображения.
«С тобой это делали раньше?»
«Нет, никогда».
«Это доставляет тебе удовольствие?»
«Нет».
«Это хорошо. Если бы ты получал удовольствие, за что бы я платил тебе деньги?»
Услышав эти слова, я понял, почему он живет один.
– «Господин» все время относился к вам с такой неприкрытой враждебностью?
– Нет, почему же. Со временем он оттаял и даже начал предлагать мне выпить.
– До обязательной сцены с ремнем и салфетками или после?
– После, конечно. Мы сидели в шезлонгах на балконе, курили и болтали о том о сем. В один их таких вечеров он поинтересовался, не слишком ли сурово он обходится со мной. Я посоветовал ему не заморачиваться на этот счет. Он ухмыльнулся: «А ты довольно хладнокровная бестия». Бестия... Мне это понравилось.
Грэм вновь сделал паузу, на этот раз чтобы перевести дыхание, и Рита почувствовала, что тонкая трикотажная маечка, которую она надевала под жакет, прилипла к телу. Так реагировать на банальную в общем-то историю... Но она реагировала не на историю, вот в чем беда, она реагировала на рассказчика.
– Чем закончилось ваше своеобразное сотрудничество?
– Я прилично заработал, он развлекся. Оттянулся на все сто. Может быть, наше, как вы выразились, сотрудничество продолжалось бы и дальше, но в один прекрасный день он, как та старуха из «Сказки о рыбаке и рыбке», пожелал заполучить меня в безраздельную собственность, и пришлось по-быстрому делать ноги.
– Что значит «заполучить в безраздельную собственность»?
– Как пуделя. Как престижную иномарку. Как диван-кровать. Дистанция между нами постепенно сократилась. Не настолько, конечно, чтобы нас можно было назвать приятелями или любовниками, но и чужими друг другу мы уже не были. Я видел его насквозь, знал наперечет все его мерзкие привычки и постыдные желания. Он чувствовал, когда можно зайти чуть дальше, чем предусмотрено сценарием, а когда лучше не рисковать. Мы понимали друг друга, несмотря на щекотливость ситуации.
Как-то раз, прежде чем отвесить мне обычные несколько ударов, он защелкнул на моих запястьях наручники. В другой раз вместо ремня воспользовался хлыстом. Я не сказал ни слова. Взял деньги (вознаграждение было щедрым) и ушел. Видимо, его это вдохновило, потому что дня через три, когда я снова явился по вызову, он прямо с этого и начал. Уложил меня на кровать (для этой цели мы переместились в спальню), защелкнул наручники, пропустив цепочку между загогулин кованой железной спинки в стиле модерн. Потом театральным жестом разорвал на мне рубашку, обнажив спину. Поскольку при мне была еще легкая спортивная куртка, я не очень расстроился. На деньги, что он мне платил, можно было купить целый чемодан таких рубашек. Мы обменялись ритуальными фразами, которые должны были помочь нам обоим войти в роль, и вдруг, вместо того чтобы приступить к обычной процедуре, он погладил меня по голове (я почувствовал, как дрожат его пальцы) и предложил переехать к нему. Честно, без дураков. Он готов кормить меня, поить и одевать, оплачивать мой досуг и дальнейшее образование, возить меня по заграницам, словом, заботиться как родная мать. Ну? И что я об этом думаю? Я сказал, что он больной сукин сын.
Он кивнул и попятился. В глубине души он, конечно, был готов к такому ответу. «Ты продажный щенок, возомнивший себя порнозвездой, – заговорил он очень тихо, и от звука его голоса у меня мороз пошел по коже. – Думаешь, нашел дурака, которого можно выдоить досуха, а потом отбросить, как жестянку из-под колы? Смазливая дрянь. А ведь у тебя наверняка есть мать и отец. Любящие родители, которые знать не знают, каким образом их драгоценное чадо зарабатывает на сигареты. Ладно... Я, конечно, тебе не отец, и вообще, дерьмо дерьмом, но кое-что я могу для тебя сделать. Думаю, это пойдет тебе на пользу».
Что было дальше, нетрудно догадаться. Мой господин, в соответствии с библейскими рекомендациями, не давал отдыха руке своей до тех пор, пока не почувствовал себя полностью удовлетворенным. Не помню, как я оделся и вышел на улицу. Уже стемнело. Моросил мелкий дождь. Я был весь в поту, меня била неукротимая дрожь, и прежде чем ловить такси и вообще проявлять какую-то двигательную активность, пришлось присесть на крашеную деревянную скамейку около подъезда. Думал ли я о чем-нибудь? Точно сказать не могу. Преобладающим чувством был стыд. Странно, не правда ли? Я не стыдился того, что этот хрен собачий по два-три раза в неделю заливал мне лицо спермой, но то, что он оказался свидетелем и причиной моего позора, доводило меня буквально до помешательства. Нет, я никогда не отличался стойкостью, а временами и вовсе вел себя как девчонка (так ведь говорят о мальчиках, впадающих в ступор при виде шприца или инструмента стоматолога?), однако в данном случае проявить выдержку казалось мне делом чести. Не спрашивайте почему. Вариантов ответа может быть слишком много. Слишком много, чтобы считать какой-то из них правдивым.
Рита шевельнулась в кресле. Грэм тут же поднял голову и уставился на нее больными, горящими глазами. Сердце у нее сжалось. Протянуть руку, коснуться этой бледной, впалой щеки... Что за мысли? Что за мысли? Но от них невозможно избавиться. Одновременно она чувствовала нарастающий гнев. «Вот гаденыш! Какого черта тебе не хватало?» Сын обеспеченных родителей, студент одного из самых престижных европейских вузов... Но на самом деле она знала, чего. Настоящих, не придуманных ощущений. Испытаний, которые не всякий сможет выдержать. Препятствий, которые не всякий сможет преодолеть. Непредсказуемого развития событий. Риска, интриги.
– Я не смотрел на часы, но успел выкурить три сигареты подряд, прежде чем дверь подъезда со стуком распахнулась и на улицу выскочил мой благодетель. Да-да, собственной персоной. Шатаясь как пьяный (а может, и правда принял на грудь), он подошел и рухнул со мной рядом на скамейку. Я услышал его голос, низкий и срывающийся.
«Не уходи. Хотя бы сегодня переночуй у меня».
Я ничего не ответил.
Повернув голову, он уставился на меня в упор, и я порадовался, что на улице уже темно и можно не заботиться о выражении своего лица.
«Ну куда ты пойдешь? Домой, к мамочке? Брось, ты еще не сошел с ума. К девчонке? А зачем? Ты думаешь, эта шмара сможет тебе помочь? Оставайся, парень... Черт тебя подери, да можешь ты хоть раз в жизни сделать то, о чем тебя просят?»
«А разве я никогда этого не делал?»
«Делал, да. Ты прав. – Он тяжело дышал. – Ты лучше всех. Я не могу отпустить тебя. Я не могу без тебя жить».
«Кончай этот цирк».
«Я знаю, если сейчас ты уйдешь, то уже не вернешься. Мне придется разыскивать тебя, платить всяким недоноскам...»
Тут я слегка вздрогнул.
«...а я этого не хочу. Я хочу, чтобы все осталось по-прежнему. Хотя бы так, как было до сегодняшнего дня».
Он сидел и лепетал как младенец. Гладил мое колено. Дергал меня за рукав. Это было до того нелепо, гадко, смехотворно, что в конце концов я не выдержал, встал и пошел прочь. К счастью, он не пытался меня остановить. Если бы в эту минуту он посмел прикоснуться ко мне, думаю, я бы его ударил.
– Он не заплатил вам за тот вечер?
– Нет. То есть в какой-то момент он начал совать мне деньги, много денег... но я не взял. Хотя, может, и стоило.
– На улице или в квартире?