Сидни Шелдон. Если наступит завтра – 2 - Бэгшоу Тилли. Страница 53

Звонивший поколебался:

– Ничего конкретного.

– В таком случае я предлагаю перестать тратить мое время, сеньор.

Во второй раз за полтора часа Джефа не захотели слушать и бросили трубку.

Будь все оно проклято!

– Вряд ли стоит удивляться их реакции. – Профессор Доминго Муньес и Джеф ужинали в «Альфонсо». – Вы не называете своего имени, звоните с дикими обвинениями и не представляете доказательств. С чего они должны вас слушать?

– Дмитри – шут гороховый, – проворчал Джеф. – Классическая большая рыба в маленьком пруду. Вряд ли он кого-то вообще слушает. Чванливый осел.

– Сеньора Прието, говорят, очень компетентна. Скрупулезна и принципиальна. Иной быть нельзя, если ты женщина и занимаешь такое положение, особенно в Испании.

– Но в данном случае недостаточно скрупулезна. Не знаю ничего о том парне, но Купер – это отлаженная машина. Вы и не представляете, до чего тщательно он разрабатывает операции, пока не увидите его в действии.

– Но вы же сумели переиграть его. Вы и Трейси. И не один раз. Не может он быть настолько хорош.

Лицо Джефа стало задумчивым.

– Что? – нервно спросил профессор. – О чем вы думаете, Джеф?

– Если полиция и власти музея не желают спасти плащаницу от Купера, нам нужен другой план. Как вы сказали, я и раньше умел переиграть Купера.

Доминго нахмурился:

– Не собираетесь же вы сами ее украсть?

Джеф поднял на него глаза и широко улыбнулся.

– Сеньора Прието, слава богу, вы здесь! Вам нужно это видеть.

Магдалена только что приехала на работу и все еще держала в руке недопитый стакан с кофе. Ее темные волосы были мокрыми от легкого весеннего дождичка, который шел все утро. Но растерянность и слова помощника «Вам нужно это видеть» означали недоброе.

– Что там, Мигель?

– Плащаница. Нарушение сигнализации.

Кровь в жилах Магдалены застыла. Немедленно вспомнился странный телефонный звонок два дня назад, когда неизвестный сообщил, что готовится кража плащаницы.

Почему она не приняла сообщение всерьез? Если что-то случится с плащаницей, отданной под ее надзор, с ее карьерой и репутацией будет покончено.

Магдалина Прието и ее помощник помчались к центральному залу, где находилась плащаница. В ушах издевательски звучали слова американца: «Я знаю вашу систему охраны. Она хороша. Но Дэниел Купер лучше».

Магдалене стало плохо. Но когда она повернула за угол, из груди вырвался вздох облегчения.

«Слава богу, она все еще здесь!»

Плащаница находилась за витриной из бронированного пуленепробиваемого стекла и лежала на невысокой алюминиевой подложке. В точности как в Турине. Ее охраняла инфракрасная синализация, установленная внутри и снаружи витрины, которую можно было открыть, только введя сложную систему кодов. Температура в витрине контролировалась, чтобы защитить тонкую и бесценную ткань. Магдалена проверила циферблаты на контрольной панели. Все казалось в норме. Сигнализация не сработала. Температура, влажность, а также уровни аргона и кислорода поддерживались на нужном уровне. Если бы кто-то взломал витрину, показания были бы самыми беспорядочными.

– Не понимаю, – обратилась Магдалена к помощнику, – в чем проблема?

Он показал рукой. К алюминиевой подложке был небрежно, как рождественская открытка, прислонен белый конверт. На нем было написано: «Сеньоре Прието».

– Вызывайте полицию, – произнесла Магдалена.

– Какое несчастье!

Филипе Агосто, мэр Севильи, с мелодраматичным видом бегал по комнате.

– Если Севилья потеряет плащаницу или позволит, чтобы ее каким-то образом повредили, это навлечет позор на наш город. На всю Испанию!

– Да, но плащаница не была потеряна или повреждена, – возразила Магдалена со спокойствием, которого не было и в помине. Она, мэр Агосто и комиссар Дмитри собрались в офисе Дмитри, чтобы обсудить происшествие на выставке. – Это письмо – предупреждение. Дружеское предупреждение. Не говорю, что мы не должны принимать его всерьез, но…

– Нет ничего дружеского, сеньора, во взломе и создании опасной ситуации для бесценной реликвии, – грубо перебил ее комиссар. – Тот, кто сделал это, настоящий преступник. Его нужно поймать и сурово наказать.

Дмитри очень старался скрыть нервозность. Сеньора Прието сообщила о звонке– предупреждении насчет плащаницы, но Дмитри отрицал, что знает о таинственном американце.

– Странно, – заметила Прието. – Он сказал, что уже звонил в полицию, но никто его не выслушал.

– Ничего странного. Преступники часто лгут, сеньора.

– Дайте мне еще раз посмотреть записку, – велел мэр.

В конверте лежал листок бумаги, сложенный вдвое. На нем была всего одна фраза: «Если я смог сделать это, значит, сможет и Дэниел Купер».

– Как по-вашему, этот Дэниел Купер вообще существует?

– Полагаю, нет, – категорично заявил Дмитри. – Меня больше беспокоит этот конкретный взлом, чем воображаемый супервор, предположительно скрывающийся в городе. Должно быть, этот тип все придумал, чтобы сбить нас со следа.

– Сомневаюсь, – возразила Прието. – Тот, второй, человек, называющий себя копом, определенно знаком моему персоналу. Нам, по крайней мере, нужно проверить, находится ли этот Купер в городе. Вы связались с Интерполом, комиссар?

Алессандро Дмитри взглянул на женщину с уничтожающим презрением. Не хватало еще, чтобы на его территории хозяйничало сборище международных любителей совать нос в чужие дела!

«Чертова баба! Каким образом она получила должность директора «Антиквариума»? Ей бы дома сидеть, суп варить, а не устраивать людям неприятности и учить профессионалов вроде меня, как выполнять нашу работу!»

– Мне ни к чему помощь Интерпола, сеньора. Если мистер Купер существует и если он в Севилье, мои люди и я его найдем. А вы? Связались с властями в Турине, дали знать, что произошло в вашем музее, под вашим руководством?

Магдалена побелела:

– Нет. Как я сказала, ничего не было повреждено или украдено. Так что не о чем говорить.

– Что же, я ожидаю, что и впредь вы оба будете молчать. – Мэр обвиняюще ткнул пальцем в сторону комиссара и директора музея. – Пока что все остается в четырех стенах. Но я хочу, чтобы полицейские посты были удвоены и в музее, и на окружающей территории, а также чтобы служащие дежурили на выставке двадцать четыре часа в сутки. Я ясно выразился?

– Ясно, – кивнула Прието.

– Ясно, – буркнул комиссар Дмитри. – Пока мэрия готова за это платить.

Шли дни, но ничего не происходило.

Джеф Стивенс начал волноваться.

Возможно, Купера вообще нет в Севилье? Никто из людей Джефа не смог его разыскать, как, впрочем, и полиция. Возможно, тип, похожий на римлянина и выдававший себя за копа, вовсе не был сообщником Купера, но действовал в одиночку по поручению иранского шейха? После маленькой проделки Джефа с письмом (плевое дельце – блокировка основного предохранителя, которая отключила всю сигнализацию, оставив датчики температуры работавшими) полиция заполнила площадь Энкарнасьон. Может, римлянин передумал и покинул город? Джеф надеялся на это, но убежденности не было.

Было слишком опасно самому возвращаться на выставку. Кто-нибудь может признать в нем того электрика, который приходил что-то ремонтировать в день взлома сигнализации. На самом деле следовало бы покинуть Севилью, но пока не будет уверенности, что плащаница в безопасности, он не мог устраниться. И потому медлил в роскошном люксе отеля, ходил по магазинам, осматривал достопримечательности и безуспешно пытался расслабиться.

Прошло шесть дней после истории с письмом для сеньоры Прието, когда он сам получил послание. Его принес официант за завтраком в «Альфонсо». Распечатав его, Джеф едва не подавился круассаном:

– Где вы это взяли? Кто дал вам это?

Пожилой официант был шокирован паникой, прозвучавшей в голосе Джефа.