Сокровища - Кингсли (Кингслей) Джоанна. Страница 24

Он опять заснул в ее объятиях. На этот раз Марица спала рядом с ним, мечтая о жизни, когда они ночами будут делить страсть, а потом спать подле друг друга.

Марица нежно растолкала его спустя несколько часов. Она уже встала, приготовила еду, перевязала последние царапины у партизан и поставила тесто к утренней выпечке.

— Стефано, вставай. К тебе посыльный.

Сознание медленно вернулось к нему. Когда он пошевелился, казалось, болели все мышцы. Она дала ему чашку с дымящимся кофе, и он сделал маленький глоток — настоящий кофе, каким-то чудом. Хотя гуща явно использовалась не один раз, тщательно высушенная и поджаренная.

— Посыльный? — с интересом переспросил он.

Она подала ему пакет, на котором было написано его имя, — плотная голубая бумага, хорошего качества, была испачкана.

Стефано уже получал в прошлом через подпольную цепочку несколько таких же писем. Он сразу же узнал канцелярский магазин и решительный косой почерк. Он разорвал конверт.

Мой сын,

Если ты получишь это письмо, значит, меня арестовали. Мне сказали, что Ла Тана будет немецким штабом. Не знаю, куда меня возьмут. Естественно, я верю, что ты приложишь все силы, чтобы выяснить это, но пишу я тебе не просто, чтобы попросить о помощи. Знаю, что я каким-нибудь образом получу ее.

Это, может быть, мое последнее обращение к тебе, мой любимый сын, и мой последний шанс сказать тебе самую важную правду. Я всегда буду любить тебя, Стефано. И я очень, очень горжусь тобой.

Твоя любящая мать, Коломба.

Он соскочил с кровати и начал одеваться.

— Я должен немедленно идти. — Он засовывал руки в рукава рубашки, втискивал ноги в туфли.

— Что случилось? — вскрикнула Марица.

— Я иду, чтобы освободить свою мать.

Он обнял Марицу за талию, крепко прижал к себе и поцеловал на прощание, потом поднял свой карабин и направился к двери.

— Будь осторожна! — сказал он, открывая дверь. — Я люблю тебя.

— Я люблю тебя, Стефано. — Ее голос догнал его на площади.

Длинные ноги быстро несли его через деревню в горы. Слава Богу, он хорошо отдохнул. Добравшись до места, где Миммо спрятал мотоцикл, он перекусил.

Естественно, вся местность кишела немцами, ищущими участников засады, но мотоцикл был спрятан на некотором расстоянии от центра их поисков, все еще не обнаруженный, слава Богу. Стефано тихо провез его по горе подальше от немцев.

Он час провозился с ним, прежде чем тот заработал. Он катал его взад-вперед, проверял, есть ли бензин в баке. Двигатель, к счастью, работал почти в полную силу. Немцы могли услышать рев, когда он заводил мотор, но Стефано был уже далеко, прежде чем они могли что-то предпринять.

Главное шоссе на Флоренцию не годилось. На нем много контрольных пунктов. Союзники тоже обстреливали все, что двигалось по дорогам. Он выбирал проселочные пути, а когда возникала необходимость, ехал прямиком, подскакивая на буграх, и не раз едва удерживался в седле.

Несколько раз он наталкивался на немецкие патрули, и ему приходилось прятать мотоцикл в кустах либо канавах, за деревьями, стараясь затаить дыхание, пока они не проходили. А потом опять он трогался в путь, оставляя позади мили и ни о чем другом не думая, кроме как побыстрее оказаться в Ла Тане и освободить Коломбу. Было уже около полуночи, когда он свернул на кипарисовую аллею. Из-за деревьев и гребня холма было видно сияние, словно полная луна только что села. Когда Стефано въехал на вершину, глаза его расширились от ужаса. Сияние было не лунным светом, а пожаром, который пожирал виллу. Пламя вырывалось из окон, через щели в крыше, разбрызгивая искры, которые, кружась, поднимались к деревьям. Парадная дверь, эта гигантская дубовая плита, к которой Стефано подошел несколько лет назад, была взорвана, а холл, который можно было разглядеть, напоминал раскаленную добела полость доменной печи. Пламя, очевидно, свирепствовало уже довольно давно.

Стефано поставил мотоцикл на тормоз и минуту смотрел на прекрасный дом матери, умирающий у него на глазах. Но память все еще жила — о том золотом вечере, когда она открыла ему себя…

Возможно, она тоже жива. В письме говорилось, что ее арестуют. Он найдет ее. Освободит ее! Он нажал на педаль стартера, повернул мотоцикл и помчался во Флоренцию.

Не проехал он и полумили по проселочной дороге, как вдруг путь ему преградила группа вооруженных людей, выскочивших из темноты, с нацеленными на него карабинами и с шейными платками, которые ясно говорили, что они партизаны.

Стефано затормозил.

— Не стреляйте! — закричал он, поднимая руки вверх. — Я один из людей Кадорны. — Генерал Рафаэль Кадорна командовал партизанами на севере.

Он некоторое время убеждал их, но потом их лица расплылись в улыбках. Партизанская система связи была быстрой и точной, и когда он упомянул о нападении на склад и убедил их, что он возглавлял операцию, они пришли в восторг, пожимали ему руку и хлопали по спине.

— Эй, у нас тоже есть чем похвалиться, — сказал один из них, указывая через плечо карабином в сторону Ла Таны. Сияние на небе все еще было видно.

— Вы? — спросил Стефано.

Он кивнул.

— Немцы устроили там свой штаб несколько дней назад. Сегодня там собиралось несколько крупных чинов. — Он усмехнулся. — Пытались решить, как разделаться с нами. А вместо этого мы разделались с ними!

— Но Ла Тана… — начал было Стефано.

— Да, ужасная потеря. Но донна Пьетра нас уже давно предупредила. Если немцы арестуют ее и попытаются воспользоваться домом в своих целях, мы не позволим им этого. «Взорвите его, если потребуется», — сказала она. Что мы и сделали.

— Не знаете, куда они ее увезли? — быстро спросил Стефано.

— Мы слышали, что она все еще во Флоренции.

— Где?

Командир покачал головой.

— Может быть, в полиции или сейчас уже в гестапо.

Стефано молнией вскочил на мотоцикл.

— Спасибо. Я должен найти Коломбу.

— Зачем? — крикнул один из партизан, когда Стефано заводил мотор.

— Потому что я люблю ее, — ответил он, отъезжая, улыбаясь про себя, что они непременно сделают неправильный вывод о молодом человеке и известной куртизанке.

Держась проселочных дорог, он не повстречал ни патрулей, ни контрольных пунктов и доехал до окрестностей Флоренции меньше чем за полчаса. Как раз в тот момент, когда Стефано уже собрался было спрятать мотоцикл, тот начал чихать, требуя бензина. Он швырнул его в неглубокий овраг и подошел к городу поближе, потом спрятал карабин в траве около Арно.

Огромный, цвета ржавчины купол Брунеллески служил ему компасом, когда он направлялся в центр города и скоро стоял напротив центрального полицейского участка. Было раннее утро; двери только что открылись. Вооруженные офицеры и полицейские сновали взад-вперед. Как проникнуть внутрь, думал он, а если не удастся, как получить необходимую информацию?

Молодая женщина прошла мимо, держа за руку мальчика лет шести, оба худые, как щепки, а у мальчика от недоедания был раздут живот.

— Синьора, — непроизвольно позвал Стефано. Она остановилась и посмотрела на него недоверчивыми глазами. — Синьора, ребенок голоден?

— Ну и что? — отрезала она. — Вся Италия голодает.

Стефано вытащил из кармана остатки колбасы, которую ему дала Марица. Кусок был еще приличный. При виде такого изобилия глаза женщины округлились.

— Это ваше… если вы сначала кое-что для меня сделаете.

Она покорно согнулась.

— Где вы хотите это? Можно, сначала я отошлю ребенка? Паоло, пойди в церковь и подожди меня там.

Стефано схватил ребенка за костлявое запястье.

— Я не хочу вас, синьора. Мне просто надо, чтобы ребенок спросил кое-что для меня. В полицейском участке.

— И все?

Стефано кивнул.

Глаза женщины потемнели от недоверия.

— А этот вопрос не навлечет на него подозрения?

— Не знаю, — честно признался Стефано. — От ребенка, не думаю. Но какой бы ответ ни был, я дам вам колбасу, всю.