Дочь регента - Холт Виктория. Страница 41

Женщина в ее положении должна была обращать большое внимание на «вою внешность. Зеркало говорило Мэри-Энн, что внешне она еще хоть куда. Дерзкий носик, полные, чувственные губы, большие голубые глаза и белая кожа без малейшего изъяна были не просто очаровательны, а маняще-соблазнительны. Густые и курчавые светлые волосы до сих пор сохраняли юный блеск. Никто бы не догадался, что ей уже скоро стукнет сорок. Но это было так... потому-то Мэри-Энн и успокаивала мысль о письмах, перевязанных хорошенькой розовой ленточкой и упрятанных в надежно запертую шкатулку.

Денег у Мэри-Энн было мало, однако ее вкусы отличались экстравагантностью. Когда привыкнешь жить в особняке с двадцатью слугами, трудно обслуживать себя самой. Но даже в разгар своего торжества, когда Фредерик ее обожал, Мэри-Энн не хватало денег, потому что она устраивала для Фреда пышные развлечения и люди толпами валили к ней в дом. Сумасбродные братья Берри были постоянными гостями Мэри-Энн. Правда, в приличное общество Марии Фитцгерберт она не пыталась проникнуть...

«Да кому оно нужно?» — усмехалась Мэри-Энн.

Ей нужны были развлечения... и деньги, чтобы их устраивать.

Сыновья короля привыкли сорить деньгами. Для них деньги были чуть ли не абстрактным понятием. Они заказывали все, что хотели, считая это своей привилегией, и нередко забывали, что за заказы надо платить.

— Моя милая получит пенсион, — заявил Фредерик, однако ему не пришло в голову, что пенсион — это некая сумма денег, которую нужно регулярно выплачивать.

Когда Мэри-Энн попросила у него денег, он смутился. У него их не было!

Мэри-Энн вздохнула, но опыт подсказывал ей, что постоянные требования денег — самый верный способ поскорее убить нежные чувства. Поэтому она нашла другие пути, как пополнить свой кошелек.

От Фредерика Мэри-Энн кое-что узнала об армии. Он рассказывал ей, что его подчиненные торгуют военными званиями и на это даже существует определенная такса. Полученные деньги шли на помощь сиротам и вдовам солдат, погибших во время службы в армии.

— И хорошо же платят за звания? — поинтересовалась Мэри-Энн.

— М-м... за майора — примерно две с половиной тысяча фунтов, за капитана — ну... скажем, полторы тысячи.

— За более низкие звания, естественно, еще меньше, — сделала вывод Мэри-Энн. — Какое огромное количество денег, должно быть, поступает в ваши фонды!

— Да, пожалуй, есть немножко, — согласился герцог. — Я в это не вникаю.

Мэри-Энн долго думала об этих деньгах. Она ведь тоже служила в армии — в том смысле, что ублажала главнокомандующего в часы досуга. А коли так, то почему бы и ей не воспользоваться частью поступающих средств?

И чем больше она размышляла, тем больше ей эта идея нравилась. А что если снизить таксу? Это будет выглядеть соблазнительно. Будучи любовницей главнокомандующего, она сможет обеспечить получение этих званий. А тем, в чьи обязанности входит раздавать эти звания, можно намекнуть, что если они не будут с ней заодно, то она придумает как оговорить их перед начальством. Ведь так легко во время нежной встречи шепнуть пару слов на ушко главнокомандующему, выбрав минутку, когда он готов выполнить ее любую просьбу...

Идея показалась Мэри-Энн блестящей, и она без промедления принялась внедрять ее в практику.

Вскоре ей удалось найти компаньона; дел оказалось так много, что пришлось даже обзавестись конторой и нанять пару клерков. Бизнес Мэри-Энн процветал, и она уже вполне могла бы расплатиться с кредиторами, однако чем больше у нее становилось денег, тем экстравагантнее были запросы...

И все же дела шли хорошо. Помимо званий, Мэри-Энн за деньги добивалась перевода военных из одного полка в другой. А затем начала искать еще какие-нибудь лазейки, желая расширить поле деятельности.

Все шло прекрасно, пока великая страсть Фредерика не иссякла. Едва же это случилось, в дверь постучались кредиторы... Что ей было делать? Доходное дело прекратило свое существование, она по уши завязла в долгах. На что ей было рассчитывать? Мэри-Энн видела лишь один выход — бегство.

Герцог, проявив неожиданную проницательность, вызвал своего советника по финансовым вопросам и оформил своей бывшей любовнице пенсион, заявив, что деньги будут ей выплачиваться при условии, что она будет вести себя хорошо. Мэри-Энн считала, что это несправедливо, вначале они договаривались о другом, однако она прекрасно понимала шаткость своего нынешнего положения. Мэри-Энн поехала в Девоншир, но сельская жизнь была не для нее, и очень скоро, задыхаясь от скуки, она вернулась в Лондон. Мэри-Энн нужно было заботиться о будущем своих детей — о котором она, впрочем, думала всегда, — поэтому она поселилась у матери в Блумсбери. Миссис Томпсон сдавала жилье квартирантам, и одним из них оказался приятель полковника Вардла.

Однажды, повстречав в доме миссис Томпсон Мэри-Энн, которую полковник Вардл знавал в дни ее славы, он выразил озабоченность тем, что она находится в столь стесненных обстоятельствах. Мэри-Энн с удовольствием принялась рассказывать ему о своих бедах.

— Если бы не мои кредиторы, — заявила она, — я бы здесь не торчала. Я вела бы светскую жизнь.

— О да, — поддакнул полковник Вардл, давая понять, что тоже испытывает на себе влияние ее чар.

Он сказал, что грешно прятать такую красоту от света. Герцог Йорк не очень щедро вознаградил ее.

— Бедняжка Фред, — усмехнувшись, ответила Мэри-Энн, — ему и для себя-то вечно не хватает денег.

— Мужчина должен выполнять свои обязанности. Герцог королевской крови, которому служу я, всегда щедро вознаграждает за услуги.

— Какой герцог?

— Эдуард, герцог Кент.

— Ах, вот как... значит, он ваш друг... Полковник Вардл беспечно улыбнулся.

— О да, мы с ним на дружеской ноге. Он не очень доволен своим братом. Я знаю это от майора Додда — вы должны познакомиться с майором, он очень близок с герцогом — так вот, мне от него известно, что Его Высочество герцог Кент жаждет занять место Его Высочества герцога Йорка, считая, что гораздо лучше справится с этими обязанностями.

— Но Фред очень популярен среди солдат.

— Его брат говорит, что в армии очень хромает дисциплина. И что во главе ее должен встать сильный человек.

Мэри-Энн пожала плечами.

— Какое я имею к этому отношение?

— Вы располагаете некими сведениями. Майор Додд готов вам хорошо за них заплатить.

— Он даст мне столько, что я смогу рассчитаться с кредиторами?

— Разумеется.

— И начать новую жизнь!

Глаза Мэри-Энн засверкали при мысли о столь радужной перспективе. Конечно, это будет предательством бедного Фреда, но ведь он тоже с ней плохо обошелся: назначил пенсион в четыреста фунтов после того, как научил тратить тысячи! В этой жизни женщина должна сама о себе позаботиться.

И она, Мэри-Энн, сделает то, что в ее силах.

После этого все пошло как по маслу...

Осознав, какие обвинения выдвинуты против него, Фредерик первым делом обратился к принцу Уэльскому.

Принц был очень удручен. Леди Хертфорд так и не стала его любовницей, а Мария вела себя, по его выражению, крайне неразумно.

После завершения процесса, затеянного Сеймурами, принца постоянно видели в обществе Хертфордов. Изабелла сводила его с ума. Сколько он ни умолял эту холодную женщину, она была неумолима. Предлагать ей драгоценности и деньги было бессмысленно: многострадальный лорд Хертфорд прекрасно ее обеспечивал. Леди Хертфорд интересовалась только тремя вещами: своей внешностью, своей репутацией и партией тори. Виги с тревогой следили за развитием событий, понимая, что леди Хертфорд пытается повлиять на политические пристрастия принца. Так что если он и мог получить хоть какой-то шанс добиться желаемого, то только через политику. Мария Фитцгерберт поддерживала тори, однако Мария никогда не пыталась навязать другим свои взгляды. Вигам оставалось лишь надеяться, что Мария удержит свои позиции.