Рожденная для славы - Холт Виктория. Страница 76

Я посоветовала Роберту, чтобы он отправил своего ученого племянника в заграничное путешествие. Было решено, что Филипп отправится в Венецию изучать итальянскую литературу, астрономию и музыку.

Лишь после этого я вздохнула спокойно.

Тем временем Екатерина Медичи продолжала слать ко мне гонцов, уговаривая согласиться на брак с герцогом Алансонским. Посланцы уверяли, что юный герцог влюблен в меня без памяти. Я делала вид, что польщена такой честью. Должно быть, эти французы считали меня женщиной тщеславной и недалекой. Ну и пусть. Главное, чтобы переговоры продолжались как можно дольше.

Екатерина явно хотела заключить брак до того, как я увижу ее сынка воочию, и это означало, что слухи об уродстве принца ничуть не преувеличены. В конце концов французская королева сдалась и сообщила, что герцог Алансонский отправится ко мне с визитом. До Дувра его проводит король Карл, а на английском берегу высокого гостя должна встретить я сама.

Эта неожиданная покладистость меня встревожила. Может быть, герцог вовсе не так уж страшен? И что скажет мой народ, когда ко мне в качестве жениха явится родной брат монарха, устроившего Варфоломеевскую ночь?

Однако идти на попятный было невозможно — ведь я сама настаивала на визите принца, поэтому, прикинувшись смущенной девственницей, я написала, что не готова к столь решительному шагу и страшусь расстаться со своей невинностью.

Могу себе представить, как бушевала Екатерина, получив мое письмо. Должно быть, лишь теперь она поняла, что по части хитрости я ей ничуть не уступаю.

Мне на помощь пришло само провидение — французскому двору стало не до меня. Король Карл умирал. Он так и не оправился после событий той ужасной ночи и, никогда не отличаясь крепким здоровьем, после такого сильного потрясения стал болеть, чахнуть.

Наследник престола, герцог Анжуйский, не так давно был избран королем Польским и отбыл в эту далекую страну. В связи с этим у моего маленького Алансона появились кое-какие честолюбивые замыслы. Этот принц всегда отличался авантюризмом и не любил упускать своего. Францию раздирала война между католиками и гугенотами, король умирал, герцог Анжуйский был далеко от Франции, и Алансон решил, что у него есть хороший шанс занять престол.

В заговоре участвовали двое дворян, Ла Моль и Коконнас. Сразу же после смерти короля Алансон намеревался захватить власть и не допустить возвращения брата в страну из Польши.

Однако эта затея с самого начала была обречена на провал, ибо королева-мать стойко охраняла интересы среднего сына, единственного человека в мире, к которому она испытывала любовь. Заговор Алансона раскрыли. Во Франции поговаривали, что в интриге замешана английская королева, но это была чистейшая клевета.

Увидев, что планы его рухнули, Алансон тут же свалил все на своих подручных, и они отправились на эшафот.

В разгар всех этих событий король Карл скончался. Герцог Анжуйский немедленно бросил Польшу и вернулся во Францию, провозгласив себя королем Генрихом III. Алансону, как наследнику престола, достался титул герцога Анжуйского.

Увидев, что корона Франции от него уплыла, Алансон, ныне именовавшийся герцогом Анжу, вновь обратил свой взор к Англии. Я с любопытством наблюдала за развитием событий. Между прочим, новый французский король тоже когда-то числился в моих женихах. Не решит ли он попытать счастья еще раз?

От этих интересных мыслей меня отвлекла неприятная история, произошедшая в Лондоне. После всех козней Марии Стюарт я с особым подозрением относилась к тем своим подданным, в чьих жилах текла королевская кровь. Вот почему меня возмутил брак, заключенный между Елизаветой Кавендиш и Чарльзом Ленноксом. Молодые люди, собственно, были ни в чем не виноваты, но я знала, что их матери — вероломные интриганки. Чарльз был сыном все той же графини Леннокс, матери злополучного Данли. Честолюбивые замыслы графини относительно старшего сына не удались, и она решила попытать счастья с младшим, женив его на дочери графини Шрусбери. Эту графиню я тоже знала очень хорошо. Она была более известна под именем Бесс Хардвик, поскольку была дочерью Джона Хардвика из Дербишира. Выйдя замуж за графа Шрусбери, Бесс сразу показала ему, кто в доме хозяин. До этого она успела побывать замужем трижды, каждый из ее прежних супругов был несметно богат, и Бесс позаботилась о том, чтобы все их имущество доставалось ей.

Возможно, я совершила ошибку, доверив Марию Стюарт попечению супругов Шрусбери, но мне казалось, что Бесс Хардвик сумеет справиться со своей пленницей и не позволит ей прибрать графа к рукам, как бывало с прочими тюремщиками.

В результате же получилось так, что Мария Стюарт столкнулась с Бесс Хардвик, и теперь юный Чарльз женился на дочери графини Шрусбери. От этого брака мог родиться очередной претендент на мою корону.

Я пришла в ярость, и Сесилу стоило большого труда меня успокоить.

— Проклятые интриганы! — кричала я. — Чертовы ведьмы! Они сговорились! Мария Стюарт подзуживает их, хочет усадить на мой престол Стюартов! Я посажу всех этих мерзавок вместе со счастливыми молодоженами в Тауэр!

— Ваше величество вряд ли может посадить Марию Стюарт в Тауэр только за то, что она одобрила этот брачный союз.

Я не слушала Сесила, а он, хорошо зная мой характер, терпеливо ждал.

— Перевести королеву Шотландскую в Тауэр было бы неразумно и опасно, — в конце концов сказал он. — Во-первых, ее могут освободить по дороге в Лондон. Во-вторых, все решат, что ваше величество поступили несправедливо. Сами знаете, как народ относится к так называемым жертвам и мученикам.

Разумеется, мой министр был прав. И все же спустить такое с рук я не могла.

— А вот с этим я согласен, — кивнул Сесил. — Чарльз из королевского дома Стюартов, а значит, женившись без разрешения королевы, он нарушил закон.

Воспользовавшись этим предлогом, я засадила обеих чересчур энергичных графинь в Тауэр.

Эта история крайне меня обеспокоила, заставила вспомнить о том, что кое-кто в Англии по-прежнему считает Тюдоров выскочками, занявшими престол не по праву. Мой род дал стране уже три поколения монархов, но я не могла чувствовать себя в безопасности. Отец всегда безжалостно убирал со своего пути всех, кто по праву рождения мог бы претендовать на корону.

Я вновь, уже в который раз, принялась размышлять о Марии Стюарт. Не будет мне покоя, пока она жива.

Вскоре появилась еще одна причина для расстройства. Возвращаясь из Польши во Францию, Генрих III влюбился в Луизу Лотарингскую и пожелал сочетаться с ней браком. Больше всего меня разозлило то, что французский посол получил инструкции не извещать меня об этом событии до самого последнего момента. Меня всегда злило, когда кто-то из моих бывших женихов брал себе в жены другую женщину. Я хотела бы, чтобы все претенденты на мою руку, подобно Роберту, вечно воздыхали и хранили мне верность.

Официально я объявила, что причина моего недовольства заключается в опасности, которую представляет для Англии брак французского короля. Дело в том, что Луиза принадлежала к дому Гизов, связанному тесными родственными связями с Марией Стюарт, чья мать была урожденная Гиз.

В скором времени мне донесли, что при дворе Екатерины Медичи состоялся спектакль с участием карликов, изображавших моего отца, меня и графа Лестера. Представив, сколько непотребства могло содержать такое зрелище, я решила выразить протест. Вызвала французского посла и сказала, что французский двор должен высмеивать не меня, а свои собственные привычки и обычаи.

Екатерина Медичи хотела во что бы то ни стало сохранить со мной хорошие отношения, видимо, все еще надеялась, что новоиспеченный герцог Анжуйский может стать моим мужем. Я получила письмо, в котором королева-мать уверяла, будто в спектакле не было ничего обидного для Англии — и карлики были прехорошенькие, и действо было выдержано в самом высоком стиле. Все дело в том, что мой посол недостаточно владеет французским языком и неправильно понял смысл спектакля.