Огонь любви, огонь разлуки - Туманова Анастасия. Страница 58

– Ragazze, ни один мужчина этого не стоит! Тем более синьор Гондолини!

Тут уж расхохоталась и Софья. Джемма же просто сложилась пополам и схватилась за кудрявую голову.

– Святая дева, этот человек подумал, что мы ссоримся из-за Марко! – давясь смехом, выкрикнула итальянка и вдруг, склонившись к Софье, прошептала: – А наш тенор ведь совсем потерял из-за вас голову! Неужели он вам ни капли не нравится?

– Ничуть, – ответила Софья, надкусывая апельсиновую кожуру.

И это была чистая правда.

– …Что ж, великолепно, София, – грустно произнесла синьора Росси, закрывая крышку рояля. – Вы сделали то, что хотели, партия Виолетты – ваша, и мне более нечему вас учить. Хотя, признаюсь, я с удовольствием бы еще потянула деньги из вашего покровителя. Надеюсь, сегодня вечером вы придете в театр? Джемма впервые поет «Травиату», и вам, вероятно, будет интересно послушать…

– Непременно приду, – заверила Софья, торопливо складывая ноты. Ей хотелось убежать до того, как синьора Росси в тысячный раз начнет уговаривать ее остаться в Неаполе и принять ангажемент. Но та, к ее удивлению, даже не сделала такой попытки и лишь велела:

– Марко, проводи синьорину Софию!

– О, незачем… – попыталась возразить Софья, но Гондолини уже вскочил и улыбнулся ей своей белозубой, обезоруживающей улыбкой. Он был на пять лет старше Софьи, но почему-то казался ей мальчишкой. Размышляя, отчего бы это, Софья спустилась по лестнице вниз, пересекла тихое, завитое виноградом и цветущими глициниями патио с фонтаном, где позеленевшая бронзовая дева лила из кувшина чуть заметную, вяло журчащую струйку воды, и вышла на солнечную улицу. Марко шагал следом.

– Напрасно вы меня провожаете, – проговорила Софья, останавливаясь и ожидая, пока он поравняется с ней. – Только перейти площадь – и все…

– Для меня дорого каждое мгновение рядом с вами, – очень серьезно сказал Марко, на ходу протягивая руку к свесившейся из-за чьего-то забора виноградной грозди и отщипывая несколько янтарных ягод. – Вы скоро покидаете нас, это правда?

– Да… вероятно, – медленно ответила Софья.

Мартемьянов и в самом деле должен был вернуться со дня на день, он даже задерживался, и Софья невольно начала беспокоиться. Денег, впрочем, еще оставалось достаточно, да и Марфа давала понять, что ее «кубышка» полным-полна: вполне можно прожить в Италии еще месяца два. Но молодая женщина уже начала скучать, кроме того, ей хотелось увидеть сестру. За прошедшие полгода Софья отправила Анне лишь два письма, и те были очень коротки. Понимая, что поступает не очень хорошо, что Аня волнуется, что они никогда ничего не скрывали друг от друга и что сестра не осудит ее, Софья, тем не менее, не могла написать ей длинное письмо и привычно рассказать обо всех своих мыслях и сомнениях. Думалось, что сделать это при встрече, с глазу на глаз, будет гораздо легче, и Софья считала дни до того, как приедет в Москву, в голубой дом в Столешниковом переулке, и кинется на шею Ане. Возможно, уже есть новости и о Кате, тоже пропадавшей почти год… Да, воистину, в гостях хорошо, а дома лучше. Пора в Россию.

– Вы не слушаете меня, София? – вдруг донесся до нее обиженный голос.

Очнувшись от своих мыслей, Софья обнаружила, что они уже пересекают площадь и Марко, все это время очень страстно говоривший о чем-то, оскорбленно смотрит на спутницу горящими черными очами.

– Вы правы, не слушаю… Простите, просто задумалась.

– Мадонна! Я всю дорогу упрашиваю вас не покидать Неаполь – и, похоже, бесполезно?!

– Да, Марко, – устало произнесла Софья. – Я хочу домой.

– Но зачем?! В России холодно, нет оперы, нет апельсинов, ужасные законы и варварские обычаи!

– Это вам синьора Росси рассказала? – улыбнулась Софья. – Наверное, вы отчасти правы… Но это моя страна, и я, честное слово, скучаю.

– А мы все так надеялись… – огорченно проговорил молодой человек, в который раз делая попытку взять Софью за руку, но она, тоже в который раз, осторожно высвободила пальцы. Тогда Марко вздохнул и просто пошел рядом. – Синьорина София, я ведь уже целый месяц – ваш партнер по «Травиате». Я восемь лет в опере, я точно знаю – у вас редкий талант… Пожалуйста, прошу вас, спойте со мной хотя бы один спектакль! Я клянусь, вы увидите, как умеет Неаполь ценить таланты! Вам устроят такую овацию, что вы не захотите покинуть сцену никогда!

– Марко, это невозможно. – Софья ускорила шаг, хотя и понимала, что ведет себя невежливо. – Мало того, что я просто не хочу… но я к тому же связана словом.

– Словом?! – изумился Марко. – Кому же вы дали его?

– Джемме. Я пообещала, что никогда…

Закончить она не успела: Марко расхохотался – на всю площадь, искренне и заразительно, показывая прекрасные белые зубы. Парни, сидящие под навесом крошечного кафе в двух шагах, дружно улыбнулись, помахали ему и поклонились Софье.

– Мадонна… Одна оперная певица дает слово другой… Прошлогодний снег… – еле смог успокоиться Марко. – Неужели Джемма вам поверила?!

– Надеюсь, что да.

– А я?! – вдруг возмутился Марко. – Я все это время мечтал спеть с вами «Травиату» и разделить ваш успех, а теперь…

– Вы его разделите с Джеммой.

– Ну-у, София! Нельзя же так! – Марко, казалось, и впрямь был расстроен. – Нельзя, ей-богу, так обращаться с чужими надеждами! Что мне сделать, чтобы вы согласились? Только один спектакль! Только одна «Травиата»! Вы – и я! София!!!

– Марко, умоляю, перестаньте, на нас смотрят…

– Пусть!!! Это мой город, я могу здесь делать все, что вздумается! И я сейчас встану на колени! Донна София!!! – неожиданно Марко, к ужасу Софьи, действительно упал на колени прямо в желтую площадную пыль, взметнув ее столбом. – Клянусь, что не встану, пока не услышу вашего согласия!

– Да что же это! Марко!!! Немедленно поднимитесь, как вам не стыдно?! – перепугалась Софья, видя, как из всех окон высовываются любопытные лица, как несколько матрон в черных платьях с удовольствием перевешивают свои монументальные бюсты через перила балконов и жизнерадостно подбадривают юношу, как рыбный торговец заинтересованно останавливает своего ослика, как со стороны фонтана резво приближается пузатый хозяин сапожного магазина, на ходу громко призывая жену, детей, тещу и соседей… Не прошло и минуты, а возле коленопреклоненного Гондолини уже собралась небольшая толпа. В довершение ко всему, парни из кафе, прибывшие на место комедии первыми, обменялись между собой короткими веселыми фразами и моментально встали на колени рядом с Марко.

– Grazia, amici! – прочувствованно поблагодарил их тот и дрожащим голосом обратился к Софье: – Вы видите?! Все эти господа просят вас петь в Неаполе!

– О, да, просим, просим, донна София! Мы все вас умоляем! – нестройным хором подтвердили «господа», умирая со смеха и протягивая загорелые руки к Софье. Она стояла в кольце парней, глядя на смуглые, черноглазые, белозубые физиономии, слушала их страстные мольбы, перемежаемые безудержным смехом, и не знала, плакать ей или смеяться.

– Signori, per favore, basta, basta, basta… [27]Господа, да пропустите меня, наконец! – наконец сумела она взять себя в руки. – Марко, вы просто площадной комедиант! Вам место не в опере, а в бродячем цирке! Вечером увидимся в театре!

И, вырвавшись из смеющегося и бурно жестикулирующего кольца неаполитанцев, Софья бегом кинулась через площадь. Марко что-то кричал ей вслед, но слова его слились с дружным смехом толпы, и Софья не стала останавливаться.

Когда она прибежала домой, выяснилось, что приехал Мартемьянов. Еще внизу, снимая ботинки, Софья услышала его низкий, тяжелый голос, расспрашивающий о чем-то Марфу в верхних комнатах, и почувствовала, как подскочило сердце. «Вот… – подумала она, разом опуская руки и прислоняясь к стене. – Вот и все. Слава богу». Радости Софья не испытывала – просто пришло облегчение, которое бывает, когда долго ждешь чего-то и наконец это происходит. Она вздохнула, медленно перекрестилась и начала подниматься наверх.