Женщины в его жизни - Брэдфорд Барбара Тейлор. Страница 6

– Он им отказал наотрез. Явно не пожелал знать, что они предлагали. И не потому, что они предлагали мало. По-моему, они дошли до двухсот семидесяти миллионов.

– Так в чем загвоздка?

– Да ни в чем, во всяком случае для нас. Если бы «Винондой» завладели мы, то смогли бы завтра же запродать поместье той же японской компании. Они тщетно выжидают. Им не выгорит, пока Бишоп президент «Винонды». Его отец умер в японском лагере для военнопленных, и потому он ни за что не станет иметь с ними дело.

Поскольку Максим молчал, Грэм тихо заметила:

– Все просто. Он позволяет личным чувствам вставать поперек дела.

Максим задумался. Чуть погодя взглянул на Грэм.

– Твое чутье ничего дурного не подсказывает тебе по этому делу?

– Абсолютно!

– По-моему, тоже, причем с самого начала, как только ты выдвинула «Винонду» как вариант для нас. Звони завтра Питеру, пусть команда по недвижимости сразу же приступает к делу. Благодарю тебя, Грэм. Я поражен. Тебе наверняка пришлось здорово потрудиться, чтобы выяснить все это.

Грэм покачала головой.

– Немножко пришлось, но не так много, как ты, возможно, думаешь. По странному совпадению в Сиэттле живет моя кузина Сара. Она служит в банке. После того как ты велел мне приступить к анализу ситуации, я расспросила ее насчет «Винонды». Она сказала, что вокруг «Винонды» рыщет какая-то японская компания. Об этом она слышала от своего школьного приятеля – он партнер в какой-то конторе. Подозреваю, что кто-то все гнусно выбалтывает. – Она усмехнулась. – Ты, пожалуй, прав насчет того, что мы можем рассеять их ряды, босс. Тебе не стоит осторожничать. На всякий случай я побегала с информацией, полученной от Сары, и перепроверила сведения. Все оказалось верно. – Грэм остановилась, прочистила горло. – Акционеры не придут в восторг, узнав, что их президент проворонил миллионы долларов, которые мог бы получать за поместье, никому из них не нужное. Ты не находишь, что это промах со стороны Бишопа?

– Верно, хотя в какой-то степени я могу понять его. Но в конечной оценке ты безусловно права.

– Как президенту открытого акционерного общества ему следовало отмести в сторону личные чувства, – сказала она тоном на удивление холодным и жестким.

Максим бросил на нее короткий взгляд. Он знал, какой она иногда может быть резкой и даже жестокой, но ее оценка Бишопа показалась ему чересчур суровой. Легкая тень пробежала по его лицу. Он нахмурился. Ему вдруг расхотелось продолжать этот разговор, и он протянул руку к своей рюмке.

Грэм хотела было спросить у него, все ли нормально, но потом передумала. Под щекой у него поигрывал желвак; он как-то ни с того ни с сего ушел в себя, и она не могла попять, чем это вызвано. Максим был очень скрытный человек, никогда не откровенничал о своих чувствах, и она знала, что он не выносит любопытства по этой части, попыток проникнуть за его непроницаемый фасад.

Она подняла бокал с шампанским.

– Вперед! – сказала она. – За «Винонда Групп». И за нас.

Максим ответил:

– За «Винонду» и за тебя!

Какое-то время они сидели молча, погруженные каждый в свои мысли. Первой паузу прервала Грэм:

– Как прошла твоя встреча с Аланом Трентоном?

– Как оказалось, встреча была не с Аланом. Да, он там тоже был, но позвал меня ради встречи со своим банкиром – Джоном Вейлом из «Морган Лейн». У него было для меня предложение.

– Какого рода? – поинтересовалась Грэм, в глазах вспыхнул огонек. Так же, как Максима, бизнес ее возбуждал, и перспектива новой сделки будоражила до такой же степени, как и его.

– Выручать «Листер ньюспейперс», – сказал он. Грэм тихонько присвистнула.

– О-го-го, это кое-что! – сказала она тихо. – Ну и?..

Максим рассказал ей о том, что произошло сегодня перед их встречей, ничего при этом не опуская, и Грэм сосредоточенно выслушала, гадая, что он предпримет дальше: замахнется ли на империю Листера. Он был крут, бесстрашен, когда дело касалось бизнеса, но настоящим игроком не был, а дело с Листером вполне могло оказаться рискованной игрой. Честности и благоразумия у него было хоть отбавляй, и она восхищалась этими его качествами. Однако она помнила, что более чем за семь лет работы у него она несколько раз была свидетелем того, как он шел на весьма рискованные предприятия. Сейчас, по ее мнению, был один из таких случаев и с очень высокой ставкой. Посчитает ли он «Листер ньюспейперс» стоящей риска? Предугадать его решение не смог бы никто, он был очень твердый орешек. Он называл ее своей правой рукой, но очень часто она не имела понятия о том, что делает его левая.

Быть может, именно эта противоречивость, непредсказуемость и делали его столь привлекательным для других. Перед ним были не в силах устоять. Она подавила вздох, прекрасно зная, что всегда была чуточку влюблена в него. Он же никогда, ни на йоту не выказал своего интереса к ней. Во всяком случае, как к женщине. О, разумеется, он делал ей милые комплименты, говорил много лестных слов по поводу ее умения работать, но все это означало лишь то, что означало; подтекста там не было. Она служила ему в качестве административного помощника, и потому все иные отношения исключались. Он был слишком поглощен собственно бизнесом, чтобы привносить в деловые отношения хотя бы отдаленный привкус удовольствия, нерв секса или любовной игры.

И кроме того, он был женат. И имелись признаки существования еще одной женщины помимо жены. Правда, бывали моменты вроде нынешнего, когда Грэм и ее босс оказывались не в служебной обстановке, когда она сидела и смотрела на него, слушая его голос, наслаждаясь его обществом, когда она полностью оказывалась во власти его мужских чар. Она в своей жизни не встречала столь убийственно привлекательного мужчины.

Дело было не только в его лице, завораживающем взгляде темных глаз, элегантности и необычности; Максим был загадочен. В нем было нечто таинственное, и он, конечно же, обладал шармом. Максимилиан Уэст был наделен роковым шармом, тем, что вынуждает женщин совершать кошмарные глупости. Он был прирожденный сердцеед, и пальцем не пошевеливший, чтобы женщины на него вешались. С другой стороны, он обладал интеллектом, энергией, напористостью, был честолюбив и удачлив. Все это и составляло комбинацию, наделявшую его такой неотразимой властью над женщинами. Эта власть волновала ее, была сильнейшим из всех известных ей возбуждающих средств.

– У тебя отсутствующий вид, – заметил Максим в несколько резковатой, ему не свойственной манере.

– Извини, босс, я пытаюсь сосредоточиться. – Она одарила его ясной, примиряющей улыбкой. – Если ты не против, давай подведем итоги: Джон Вейл из «Морган Лейна» хочет, чтобы ты был «белым рыцарем» для Листера. Того же хотят все имеющие отношение к этому делу. Но тебе самому это не интересно, не так ли?

– Да. Полагаю, что я не заинтересован.

– Цифры огорчают?

– Напротив, они даже впечатляют. Дела там идут великолепно. – Он наморщил лоб. – Дело во мне, Грэ. Меня это не возбудило. Во всяком случае, не возбудило достаточно. Нутро не горит. Сам не знаю почему, но нет у меня охоты обнажать меч и бросаться в атаку за газетную империю. Это больше подходит Руперту Мердоку. Сама подумай, Джону Вейлу следовало уговаривать не меня, а Руперта стать «белым рыцарем». Он сегодня забросит бумаги Листера ко мне домой, а мне что-то расхотелось смотреть эти счета, не то что читать и изучать их.

– Ты хочешь, чтобы это сделала я?

Он жестом подозвал официанта и заказал еще по бокалу для себя и для Грэм.

– Посмотрим, – сказал он, положив ладонь ей на руку. – Ты знаешь, я не останусь в Лондоне на уик-энд.

– Ничего страшного. Я готова в любой момент, когда скажешь. Когда отбываем? Завтра или в субботу?

– Я отправляюсь один. Завтра. На утреннем «Конкорде».

Она уставилась на него, не в силах скрыть удивление.

– По всем правилам, мне бы сказать: возвращайся вместе со мной на «Конкорде», но я хочу, чтобы ты осталась в Лондоне и кое-что сделала для меня. Ты могла бы с этим управиться завтра к концу дня. Можешь вернуться в Нью-Йорк самолетом компании, когда тебе угодно. Завтра вечером, в субботу, воскресенье или даже в понедельник. Самолет в твоем распоряжении.