Знак Святого - Чартерис Лесли. Страница 18

– Не хочется, чтобы какой-нибудь умник полицейский узнал твою физиономию, пока ты тут с нами, – объяснил он.

Транспорта заметно поубавилось, и Саймон поднял верх машины. Они миновали Кеннел-клуб и площадки для игры в гольф, а когда показался Тамайами-канал, Дженнет заговорил снова:

– Здесь свернуть налево. Теперь прямо на Восьмую улицу. Потом опять поворот, и вы упретесь в Тамайами-Трейл. Машину придется оставить здесь, хотите вы этого или нет. К барке можно пройти только пешком.

Постройки попадались все реже. Заросли кустарника подступали к самой дороге. Человек пытался покорить дикую Флориду, подчинить ее себе, но ему это так и не удалось: теперь она вся съежилась и ждала с первобытным терпением, когда снова сможет заявить о себе.

Дженнет сказал:

– Лучше притормозить. Теперь уже недалеко.

Они проехали несколько домов – им не попалось ни одной машины; Дженнет указал на едва заметную дорожку, убегавшую вправо. Саймон повернул руль и осторожно вел машину по неровной дороге, усыпанной коричневатыми сосновыми иголками. Когда дорога исчезла совсем, он подрулил к сосновой рощице, которая образовала естественный щит, скрывавший дорогу от остального мира. Саймон вышел из машины; Хоппи Униатц приказал Дженнету сделать то же самое.

– Я не говорил, что Роджерс должен быть сейчас здесь, – проворчал Дженнет. – Что будет со мной?

– Твое дело только проводить меня туда, – сказал Святой. Он был готов ко всему, но верил в силу своих мускулов и каждой ниточке нервов. Уже здесь могла быть устроена ловушка, и, хотя его движения казались легкими и небрежными, он не исключал никаких случайностей. Из-под лениво опущенных век его голубые глаза были прикованы к дороге. Это была своего рода охота, к которой он был вполне привычен: он овладел всеми навыками охотника и изучил повадки животных задолго до того, как постиг простейшие алгебраические уравнения. И те инстинкты, которые дремали в нем, когда он находился в городе, вдруг неожиданно проснулись.

Кустарник кончился; теперь перед ними были только низкорослые пальмы и колючая трава. Находясь все еще под заслоном деревьев, он тем не менее удвоил бдительность и велел Хоппи и Дженнету остановиться.

Перед ними расстилалась выжженная беспощадным солнцем пустыня. Неподалеку из кустов выпорхнула стайка перепелов, шумно махая крыльями, и мгновенно превратилась в темные пятнышки на макушках деревьев – перепуганный Хоппи даже не успел достать своего ружья.

Между карликовыми пальмами пролегала узкая тропинка. Святой взглядом проследил ее путь до того места, где стояла некрашеная двухэтажная барка, приспособленная под жилье. Окна с одной стороны были заколочены досками, но в окошке на верхней палубе горел свет. Пальмы скрывали море, и создавалось впечатление, что барка стоит на земле.

Лейф Дженнет сказал:

– Пошли.

Святой преградил ему путь рукой:

– Галлиполис сейчас там?

– Он всегда там. После обеда он играет в карты.

Саймон загасил сигарету: дым был заметен.

– Задержи его там, – инструктировал он Хоппи. – Не подходи близко, пока я не дам тебе знать или пока не услышишь выстрелы. Хорошенько спрячься. Если я не вернусь дотемна, возьмешь его в оборот, понял?

Подобно тени Саймон мелькнул в кустах, подходивших к самой барке. Дальнейшее продвижение было опасным, так как по крайней мере на четверть мили местность была пустынна и прятаться было негде. По всей видимости, мистер Галлиполис специально выбрал такое место, с тем чтобы заранее видеть, кто направляется к его жилью. Подобная прозорливость сделала бы честь даже искушенному в военной хитрости генералу. Один-единственный стрелок мог спокойно уложить не менее дюжины человек, даже если бы они бежали, а не то что шли шагом; а если к дому направлялись более благодушные гости, то всю необходимую подготовку к их встрече можно было провести задолго до того, как они приблизятся к барке.

Саймон сделал еще одну остановку на самом краю лесочка, чтобы убить москита на шее. На соседнем дереве застрекотала белка, недовольная вторжением в ее владения. Но ничего настораживающего пока не было видно. Узорчатый ковер из яркого света и замысловатых теней словно прирос к земле.

Саймон прислонился к дереву; события дня быстро промелькнули у него в голове. Он старался ухватить главное в действиях Марча, но не мог. Ему всегда удавалось с максимально высокой точностью оценить изобретательность противника, но внезапное появление Лейфа Дженнета, Галлиполиса и легендарного Джесса Роджерса представляло собой уже такой калейдоскоп, который никак не вписывался в схему, разработанную Саймоном. Единственная схема, мало-мальски соответствующая данной ситуации, была, пожалуй, та, которую предложил Питер Квентин, но даже и у нее был один существенный изъян. В ней не отводилось места письму Юстины, а ведь только благодаря этому письму Марч вынужден был считаться с Саймоном. Саймон считал, что они не убьют его, не разобравшись с такой непредвиденной помехой, как письмо. И в то же время было совершенно очевидно, что к мистеру Галлиполису его заманили не случайно.

Святой весь съежился. В конце концов, у него был только один выход.

Он проверил, на месте ли его пистолет, лег на землю и пополз.

Низкорослые пальмы представляли собой преграду, которую приходилось преодолевать: их колючки впивались в тело сквозь тонкую одежду. Острая трава резала лицо и шею. Не успел он проползти и пятидесяти ярдов, как рубашка на нем взмокла от пота. А когда песок попадал ему в глаза, он ругался про себя последними словами. Тем не менее он упорно продолжал двигаться вперед к песчаному берегу канала.

Растительности на берегу не было. Прижавшись к земле, он полз к небольшой, в десять футов высотой, горке из песка и глины. Не спуская с нее глаз, он двигался к барке, находившейся теперь уже в десяти шагах от него. Заколоченные окна слепо смотрели на него. Если бы не носки, болтавшиеся на веревке на верхней палубе, можно было подумать, что там давно уже никто не живет.

Прямо над его головой что-то зашевелилось; по спине пробежал холодок.

Это «что-то» сливалось с пустынным пейзажем и осталось бы незамеченным, если бы не зашевелилось. Саймон увидел отливающую блеском череду колец и два черных немигающих глаза, устремленных ему в лицо. Саймон внутренне сжался, лицо напряглось, словно его окутала густая паутина. Затем кольца раскрутились, и пятифутовая мокасиновая змея величественно поползла дальше.

Святой отер ладонью пот со лба. Конечно, на барке снайпер его не поджидал, но опасность быть обнаруженным раньше времени, существовала.

Теперь он был полон решимости во что бы то ни стало как можно скорее преодолеть оставшуюся часть пути.

Он приподнялся немного от земли и на четвереньках молниеносно, подобно спринтеру, взобрался на горку. Затем преодолел самый опасный участок уверенно, как краб, вползающий в свою норку, и наконец перемахнул через корму, произведя при этом не больше шума, чем облачко тающего тумана.

Выстрела не последовало.

Он стоял прижавшись спиной к двери и затаив дыхание прислушивался к доносившимся изнутри звону монет и человеческим голосам. Но, похоже, голоса исходили откуда-то из глубины барки. Саймон открыл дверь и скользнул внутрь. Когда его глаза привыкли к темноте, он разглядел грязный стол с закопченной керосиновой лампой и груду посуды в раковине. Прямо перед ним была еще одна дверь, за которой он обнаружил узкий проход, ведущий к комнатушке, откуда и шли услышанные им голоса. Судя по всему, игра была в полном разгаре и не предвещала никакого повода для беспокойства. Таким образом Саймон сумел без всяких помех добраться до своей цели – словно все было специально подготовлено для этого.

И он еще раз убедился в том, что поступил правильно.

Осторожно ступая, он прошел к открытой двери и заглянул в комнату.

За покрытым скатертью столом сидели пятеро мужчин. Усталый с виду человек в зеленых очках сидел спиной к окну, тасуя колоду. Такой же поникший вид был и у сигареты, прилипшей к его нижней губе. Когда он объявлял уставшим голосом ставки, сигарета скакала вверх-вниз. Святой вошел, и все пятеро сразу уставились на него.