Ангелы не плачут - Климова Анна. Страница 27

— Никак. Ваше предложение похоже на шантаж, а с шантажистами обычно разбирается милиция.

— Галя, Галя, побойтесь Бога! Какой шантаж?

— С целью склонить к замужеству.

— Ребята из милиции будут хохотать до слез.

— Возможно. Поэтому я не хочу, чтобы дошло до этого. Оставьте меня в покое.

— Не могу.

— Какой же вы после этого мужчина, если не можете совладать сами с собой? — усмехнулась Галя.

— Просто потому, что я не могу и не хочу.

— Мне вас жаль, Николай. Вы, вероятно, очень одиноки. И очень самонадеянны. Такая смесь ведет к печальным последствиям.

— К каким именно?

— К потере иллюзий. Может оказаться так, что вы вообще никому не будете нужны. И с шантажом, и без шантажа.

— Но вам-то я нужен.

— Ошибаетесь. О матери я все равно узнаю. И без вашей дурно пахнущей помощи. Для этого есть масса способов.

Ее уверенный тон, вероятно, сбил его с толку, так как в трубке надолго воцарилось молчание. Но потом он сказал:

— Не уверен, что вы сможете обойтись без меня. У вас нет никаких ниточек, никаких зацепок.

— И все-таки я постараюсь не утруждать вас. Всего хорошего, Николай.

— Погодите! Галя, я нужен вам. Вы просто этого сейчас не понимаете. Вам необходим мужчина, который вас понимает, с которым вы бы чувствовали себя настоящей женщиной. Я могу вам дать все — любовь, понимание, снисхождение к маленьким слабостям. Я буду вас беречь и лелеять…

— Еще скажите, носить на руках, — перебила она его нетерпеливо.

— Если вы захотите, буду носить и на руках.

— Ладно, я поняла. Хочу только сказать, что вы опоздали.

— Ха! Неужели это вы о том парне с палочкой, с которым вы так часто гуляете по городу? Ну, это же несерьезно!

— Откуда вы знаете? — разозлилась Галя. — Вы что, следите за мной?

— Мы живем в одном городе, Галя. Вы не допускаете мысли, что я мог встретить вас случайно?

— Зная ваши повадки и то, с какой настойчивостью вы в меня вцепились, трудно поверить в случайность.

— Можете не верить, но дело обстоит именно так. Кто он? Ваш пациент? Какой-нибудь паренек из Чечни. Таких, как он, сотни. Матушка-Россия всегда была богата пушечным мясом. Ему, наверное, льстит внимание москвички. Откуда он? Из Тулы, из Воронежа или из Пензы? Вам приятно, что он слушает вас, открыв рот? Надо полагать, вы расстанетесь добрыми друзьями и будете целый год писать друг другу письма, пока не найдете себе новое увлечение.

Галя хотела бросить трубку, но только природная вежливость не давала ей этого сделать.

— Может, вы прекратите нести чушь?

— Разве я не прав?

— Послушайте, что вы ко мне прицепились? — воскликнула с еле скрываемым отчаянием Галя. — Найдите себе такую, которая с радостью согласится выскочить за вас и без этих сложностей. Лично я тысячу раз дала вам понять, что не хочу вас ни видеть, ни слышать. Что вам еще сказать такого, чтобы вы отстали? Послать вас по-матушке?

— Хотелось бы это послушать, — засмеялся он.

— Если вы еще раз позвоните, я обращусь в милицию!

Она все же бросила трубку.

После этого звонка Николай стал ей еще более отвратителен. Этот человек возомнил себя роковой личностью и теперь играет словами, как жонглер своими кольцами. Впрочем, мелкие люди всегда обожали манипулировать страхом других. Этим самым они возмещают свою ущербную малозначительность. Кто этот Николай на самом деле? Кто он такой, чтобы позволять себе говорить в таком тоне?

Галя этого пока не знала, но пообещала себе выяснить.

— Привет, подруга.

— Привет, — улыбнулась Галя, встретив у входа в госпиталь Оксану.

— Что-то ты в последнее время совсем про меня забыла.

— Дел полно, — пожала плечами Галя.

— Понятно. А я увольняться надумала.

— Как? — ужаснулась она.

— Обыкновенно. Ты что, не слышала, что женушка Беленького мне тут устроила?

— Слышала, конечно… Так ты из-за этого?

— А из-за чего же еще? Я хоть женщина без комплексов, но все эти разговорчики у меня за спиной ужасно выводят из себя. Сам Беленький и глаз уже поднять на меня не смеет. А вообще смешно все получилось.

— Странная ты, Ксанка, — вздохнула Галя. — И что ты будешь делать дальше?

— Устроюсь как-нибудь. Не пропаду. Работу найти не проблема.

— А как с Беленьким?

— Кончено. Окончательно и бесповоротно. Да и он сам будет этому рад.

— Быстро же у тебя все — вчера любила, сегодня разлюбила.

— Да и ты, подруга, тоже времени даром не теряла.

— О чем ты? — обернулась к ней Галя, удивленная ее язвительным тоном.

— Тут про тебя тоже кое-что говорят…

— Что говорят? — насторожилась она.

— Глупости, как всегда. Нашим кумушкам только дай повод, они такое наплетут, что не расхлебаешь потом.

— Да что наплетут-то?

— Ладно, это я так. Вырвалось. Успокойся.

— Ничего не успокоюсь, — покачала головой Галя. — Давай выкладывай.

— Да ничего особенного!

— Я от тебя не отстану, — пригрозила Галя. — Что про меня говорят и по поводу чего?

Подруга некоторое время помолчала.

— У вас… — Оксана запнулась, — с солдатиком этим взаимная симпатия или что?

На какое-то мгновение в душе Гали вспыхнул возмущенный протест. А потом пришло странное задорное удовлетворение.

— Или что, — ответила она. — Степан, по крайней мере, не зациклен на самом себе, как остальные. И с ним интересно.

— А, ну, понятно, — кивнула подруга. — Я так и подумала. Только вот что я тебе скажу, подруга. Не надо их жалеть. Нам эта жалость только боком выходит. Посмотри на этих мальчишечек. У них же у всех по тонне ненависти в сердце. Они войной этой исковерканы до самых печенок. У каждого второго с нервами не в порядке. А у каждого третьего к тому же и с головой беда.

— Ты, Ксаночка, извини, но мне кажется, это не твое дело.

— Да, не мое. Не мое. Но я тебе же, дурочке, добра желаю.

— Спасибо, Ксана. Приму это во внимание.

Галя рассталась с подругой перед административным корпусом, ощущая смятение из-за этого разговора. Оксанку можно было понять. В последнее время все на нее вдруг навалилось. И хотя она старалась показать всем, что по-прежнему держит хвост пистолетом, Галя видела, как больно подруге. И Оксанка никого не хотела посвящать в свою боль. Даже ее, Галю. Это было немножко обидно. Впрочем, Оксана всегда была такой. Скрытная и нарочито бодрая. Ну и пусть! В последнее время она вообще стала невыносимой. Поучает, ехидничает, злится, что называется, на ровном месте. А ведь сама потом прибежит прощения просить. В кино потянет, по магазинам…

Галя решила больше не думать об этом. У нее было дело. Очень важное дело.

Она нашла бывшего спецназовца ГРУ Виктора Пушкарева в столовой. Он завтракал в одиночестве. Рядом с ним никого не было. Виктор был небрит и угрюм. После того случая в парке с ним начали работать психологи, но все попытки врачей найти с ним контакт натыкались на его упорное молчание. Виктор походил на огромного злого медведя, готового наброситься на любого, кто ему не понравится. В последнее время он даже жену не хотел видеть. Виктор погибал. Через пару дней его должны были выписать, и что с ним будет потом, трудно было представить.

Галя взяла на раздаче стакан чая и подсела к нему. Он посмотрел на нее искоса, но не прервал трапезу.

— Привет, Витя. Как дела?

— Нормально, — буркнул бывший спецназовец, тупо жуя госпитальную кашу, неловко держа вилку левой рукой.

— А мне, Витенька, помощь твоя нужна.

— Что? — повернулся он к ней и взглянул тяжело, исподлобья.

— Помощь, говорю, нужна.

— Какая?

— Сугубо конфиденциальная.

— Чего? — прищурился Витя.

— Ну, значит, лично для меня, — пояснила Галя, чувствуя себя не очень-то уютно под его взглядом. — Я бы тебя не попросила, если бы знала, к кому еще можно обратиться. Очень надо… понимаешь?

— Пока ничего не понимаю, — покачал головой Виктор. — Говори толком. Что ты крутишь вокруг да около?