Сладкий плен его объятий - Хоукинз Александра. Страница 39

— К сожалению, да, мисс...

— Миссис, милорд. Миссис Пул. — Не зная, как себя вести, служанка бросила быстрый взгляд на хозяйку.

Но та не сводила глаз с разбитого фарфора.

— Ну, миссис Пул, судя по виду этой комнаты, вы хорошая экономка.

— Я знаю свое дело, сэр, — подтвердила женщина.

— Приятно видеть результаты тех средств, которые я трачу на Фоксенкловер, — заметил Рейн, ведя Девону к двери.

Она все еще была в ярости и, наверное, до крови прокусила язык, чтобы не сказать ничего больше. Скоро он успокоит ее и отведет туда, где их разговоров никто не услышит.

— Наши комнаты готовы, миссис Пул?

— Да, конечно, сэр. Вы с леди, пожалуйста, следуйте за мной.

Девона пошла за энергичной миссис Пул, а Рейн задержался, бесшумно закрывая дверь в комнату матери.

Девона раздраженно сдернула с рук перчатки и бросила их на стол. Дура! До нее доходили слухи, она сама видела, как замыкается Типтон, когда речь заходит о его семье. А что же она наделала? Накинулась на его мать! Злясь на себя, огорченная Девона изо всех сил рвала ленты на шляпе, когда в комнату вошел Рейн.

Ее глаза горели от непролитых слез, и она дергала затянувшуюся узлом ленту, пока не порвала ее. Ну вот, теперь и ее хорошенькая шляпка испорчена! Злость, которую Девона испытывала с того момента, как перешагнула порог комнаты Джослин, сменилась горечью. Она без сил опустилась на стул.

— Я испортила шляпу, — сказала Девона, и слезы, которые она так долго сдерживала, покатились по ее щекам.

— Я куплю тебе дюжину шляп вместо этой. — Рейн осторожно снял с нее головной убор и положил его на стол.

Присев перед женой на корточки, он погладил ее по руке.

— Прости меня. Я сама не знаю, почему плачу. — Девона свободной рукой попыталась вытереть слезы.

— Не знаешь? — Рейн прищурился, становясь похожим на мать. — Мне кажется, причин у тебя достаточно. Ты только что узнала, что твоя свекровь — ужасная, невыносимая стерва, — сказал Рейн спокойно, как будто говорил о погоде.

— Типтон! — Девона задохнулась и подумала: как странно, что ей стало смешно в такой совсем не смешной ситуации.

— Вот видишь, ты уже не плачешь. Говорить правду всегда полезно. Это успокаивает.

Рейн поднялся. Казалось, его что-то заботит.

— Хочешь, я помогу тебе раздеться? Никто не упрекнет тебя за то, что тебе захотелось вздремнуть.

— Твоя мать подумает, будто я прячусь от нее.

— Разумный тактик знает, что такое хорошо спланированное отступление. Что-то мне подсказывает, что вдова пересматривает план своей атаки.

Девоне не понравилось его самодовольное выражение. Он получал слишком явное удовольствие, доставляя неприятности своей матери.

— Зачем мы сюда приехали, Типтон? — В голосе Девоны снова зазвучали резкие нотки.

— Я тебе уже объяснял.

Ее вопрос, казалось, ничуть не удивил Рейна. Девона бросила на него строгий взгляд, за который Уинни наградила бы ее аплодисментами.

— Я слышала, что ты мне говорил. А теперь я хочу узнать правду. Ведь это так полезно. Это успокаивает, — насмешливо протянула она.

— Девона, какую причину я могу назвать после того, как ты уже все решила, даже нашла слова, которые хочешь от меня услышать? — Рейн притянул ее к себе. — Не засыпай, — пробормотал он, и ее тело тут же отреагировало на его требование. — Мы одни. У нас есть кровать. Догадайся, чего я хочу.

Девоне не пришлось догадываться. Его возбуждение было и видимым, и осязаемым. Ей вдруг захотелось самой расстегнуть пуговицы на его брюках, и при этой мысли пульс Девоны участился. Она отодвинулась, чтобы не поддаться соблазну.

— Полагаю, даже самая ужасная мать рассчитывает на то, что ее сын выполнит свой долг ради титула.

— Не совсем так, — с веселым смехом коротко ответил Рейн. И прикоснулся подбородком к ее виску. — Она не хочет, чтобы сын плодил демонов.

— Какая чушь! — с негодованием и обидой за него ответила Девона.

Рейн сделал вид, будто не слышит.

— Но ведь я постарался, чтобы мы в этом преуспели, не так ли, любимая? — От его горячего дыхания шевелился завиток у нее на щеке. — А когда ты будешь знать, вынашиваешь ли ты нашего наследника?

Это был чересчур интимный вопрос, который Девона не готова была обсуждать даже с ним. Сейчас она была слишком взвинчена, чтобы четко мыслить. Кроме того, в глубине души Девона подозревала, что ее беременность означала для Рейна не столько радость создать новую жизнь, сколько возможность в очередной раз досадить своим родственникам. Когда он был таким внимательным, таким обворожительным, легко было забыть, что их брак основан не на любви, не говоря уже о дружбе. Рейн купил ее. Одна спасенная жизнь в обмен на ее руку. Об этом следует помнить, иначе она никогда не избавится от боли в сердце.

— Когда у тебя в последний раз было кровотечение?

— В нашу первую брачную ночь.

Девона вырвалась из его объятий и отошла к столу. Она взяла шляпу и начала исследовать, насколько та пострадала.

Рейн тихо подошел к жене с таким видом, как будто собирался поймать ее, если она попытается убежать.

— Я тебя не об этом спрашивал, ты же знаешь.

— Что я должна ответить, милорд: правду или то, что вы хотите услышать? — поинтересовалась Девона насмешливо, пользуясь его же словами. При этом она мяла тонкую шляпку, крепко сжимая ее.

— Ты всегда говорила правду... — начал Рейн.

— Чего нельзя сказать о тебе, Типтон. Неужели ты считал, что тебе удастся настолько заморочить мне голову, что я ничего не увижу и не пойму?

В раздражении Девона бросила шляпу, но Рейн схватил жену за руки, не давая ей уйти.

— Я предупреждал тебя о том, что это за дом и что представляет собой моя мать.

У него на щеке подергивалась жилка.

— Однако ты притащил меня в Фоксенкловер. Я спрашивала себя — зачем? Ответ очевиден.

— Пожалуйста, поделись своим открытием, если мои объяснения тебя не устраивают. — Глаза Типтона потемнели, когда Девона сделала слабую попытку вырваться из его рук.

— Я стала новым оружием в твоей войне против Уайменов, правда? — Ей удалось ошеломить его, и она без труда высвободила руки. — Ты виконт, следовательно, мог взять в жены кого-нибудь и получше меня. О, я достаточно привлекательна, так что ты мог стерпеть нашу интимную близость. А мои родные — люди уважаемые. Поэтому твое положение в обществе не пострадает, даже когда тебе надоест терзать свою мать этими играми. — Девона сухими глазами встретила разъяренный взгляд Рейна. — Наверное, мне все-таки следует отдохнуть. Мне еще понадобятся силы, чтобы обороняться ото всех вас.

— Ты слишком плохого мнения о себе, если действительно веришь в то, что говоришь. — Рейн провел рукой по волосам и вынул кожаную ленту, скрепляющую их на затылке.

Глядя на его распущенные волосы, Девона стала размышлять, за кого же она вышла замуж: за ангела мщения или за демона-искусителя. А может быть, в нем было что-то и от одного, и от другого, и это ставило ее в тупик.

— Ты любишь меня? — Девона медленно умирала, наблюдая за тем, как мука исказила красивое лицо Рейна, и поспешила добавить: — Не важно, можешь не отвечать.

На его лице отразилось безграничное страдание.

— Девона, в моей жизни было не так уж много любви. Это иллюзорное чувство. Я не уверен, что оно вообще существует. — Он говорил так, как будто каждое слово причиняло ему боль. — Я привык полагаться на реальные вещи. Когда я вскрываю труп, то предполагаю увидеть сердце, легкие, мышцы и кости. А любовь... — Рейн беспомощно развел руками. — У нее нет ни текстуры, ни вкуса, ни запаха.

— Стыдись, Типтон, даже я знаю, что все ученые — мечтатели.

Девоне было очень жаль его. Она бы постаралась утешить его, если бы он только что не растоптал ее сердце. К счастью, Девона легко усваивала уроки. Она держалась спокойно, не реагируя на его откровенное удивление.

— Я вовсе не мечтатель. — Рейн, казалось, даже оскорбился.

— Разве? Но ведь ученый — это человек, который проводит время, доказывая миру существование невероятного и невидимого! — Она снова села на стул и наклонилась, чтобы снять туфли. — Уходи, Типтон. Разочарование — горький напиток. Мне нужно время, чтобы переварить его.