Истории моей мамы - Трауб Маша. Страница 31

…Лицо у него было серое. Как пододеяльник. Ему было очень плохо. Пусть больница была и знаменитой, но запах там стоял, как и во всех других таких учреждениях. И белье казенное. Иван Иванович лежал в одноместной палате. Капельница давно закончилась, а он так и лежал с иглой в руке. Никто не мог позвать медсестру. И на тумбочке пусто – ни яблок, ни сока, ни пирожных. Ничего домашнего. Тарелка с засохшей запеканкой, к которой он не притронулся.

– Иван Иванович, здравствуйте. Вы просили, чтобы я приехала. – Я села на стул. Он лежал с закрытыми глазами.

– Ольга? Привет. Видишь, во что я превратился?

Я стала выгружать из сумки продукты – все, что было дома, включая котлеты, которые пожарила Нина. Устроила скандал медсестре.

– Чем пахнет? – спросил Иван Иванович.

– Котлетами.

– Ты привезла котлеты?

– Да, вот сейчас на тарелку положу.

Иван Иванович заплакал. Тут уже я растерялась. Вообще не понимала, что происходит. Сидела и кормила его этими котлетами.

– Нина приготовила, – зачем-то уточнила я.

– Какая Нина?

– Вы квартиру ей подарили.

Он не помнил ни о какой Нине. Попросил вторую котлету.

– Зачем вы меня вызвали? – спросила я.

И он опять меня не понял. Удивился.

– Иван Иванович, вы хотели меня видеть. Зачем? Чем я могу вам помочь?

– Да, видишь, в каком я состоянии. Только тебе доверяю. Оформи документы. Завещание.

Странно, да? Он видел меня второй раз в жизни. И сказал, что доверять может только мне.

– Я все сделаю. А где Настя? Что с ней?

Иван Иванович рассказал. Было видно, что ему это дается тяжело. Но он понимал, что я имею право знать.

Так вот, Настя тогда взяла адрес, который я ей дала, и поехала искать своего Витюшу. Дверь ей открыла женщина. Как и следовало ожидать. Судя по всему, эта дама там поселилась давно и надолго. Жила на правах хозяйки. Настя устроила истерику – швырялась вещами, пыталась ударить соперницу.

Витюша сначала прятался в комнате, потом ему все же пришлось выйти.

– Кто это? Почему она здесь живет? В моей квартире? – орала Настя.

– Это моя квартира! – кричал Виктор. – Ты мне все подписала! Ты мне никто! Вот, смотри! – Он вывалил на стол бумаги. – Ни ты, ни твой папаша ничего не докажут! Ты сама все подписала. И я с тобой развелся! Убирайся отсюда! Да я видеть тебя не могу! Ты мне надоела до чертиков! Ненавижу! Всегда ненавидел! Ты дура! Думала, что я тебя люблю? Да я на твоих деньгах женился! Меня от тебя воротило! Я изменял! Меня тошнит, понимаешь! Ты же не женщина! Посмотри на себя!

– Что ты такое говоришь? Как ты можешь? Я не верю… – всхлипывала Настя. Она, наверное, допускала, что Витюша ей изменял, но не ожидала услышать от него такое признание.

Настя какой-никакой, но была женщиной. И ей было больно. И обидно. И ее распирала злость.

– Убирайся из моей квартиры! Я ее заработал! – продолжал верещать Витюша, хотя Настя уже сдалась, поникла, осела. – Столько лет терпел! И спал с тобой! Я имею право на эту квартиру! И скажи своему папаше, что его работа мне не нужна! Отвалите от меня оба! Ненавижу вас!

Настя ушла. Даже дверью не хлопнула. И слышала, как Витюша продолжает кричать.

Она доказала, что развод был недействительным, и ей выписали новое свидетельство о браке. Это был только первый шаг. Но Насте не была нужна квартира. Она хотела отомстить мужу. Отомстить так, чтобы у него ничего не осталось. Растоптать. И заставить страдать, да подольше. И как можно более мучительно.

Не знаю, сколько там прошло времени. Может, год, может, меньше. Настя была недалекой, но какие-никакие мозги ей от отца достались. Она прекрасно понимала, на что нужно надавить – у Витюши была одна страсть, перед которой он не мог устоять, – деньги. И тогда у нее созрел план.

Она вернулась в Тюмень. Мужу не звонила, не донимала. Он успокоился. Настя дождалась момента, когда он решит, что живет спокойно. И тогда позвонила.

– Не хочу с тобой разговаривать, – заявил Витюша, но трубку не бросил. Ему было лестно, что бывшая жена до сих пор не успокоилась и все еще испытывает к нему сильные чувства.

– Витя, мне нужно с тобой поговорить. – Настя была спокойной и ласковой.

– Говори, что надо, – рявкнул он.

– Понимаешь, тут папа… он уходит на пенсию… – Настя изобразила недоумение и оторопь. Она прекрасно знала, что ее муж после слов о тесте будет ее слушать как миленький.

– И что ты хочешь? Чтобы я ему хрустальную вазу подарил? – Витюша продолжал хамить, но в голосе появилась заинтересованность.

– Понимаешь, у него больное сердце, – продолжала Настя, – и он хочет, чтобы у нас все наладилось. Для меня это тоже неожиданно. Но ты же знаешь папу…

– И что он хочет?

– Он хочет, чтобы мы были на его празднике. Ты сможешь приехать? Там будут важные люди, все как положено. Ну не могу же я быть одна…

– Никуда я не поеду. Ты мне никто. Разве он не знает, что мы в разводе?

– Нет, я ему не сказала. Не смогла. Он думает, что у нас временные неприятности. Поэтому хочет передать тебе все имущество и средства. У папы много денег, очень много. И он просит, чтобы мы его не бросали, заботились. Больше ничего. Он для меня драгоценности покупал. Дорогие. Я сама видела.

– Иван Иванович же меня терпеть не мог. Что вдруг? Почему не тебе?

– Ты же знаешь, что я ничего в этом не понимаю. А ты разбираешься. И ты знаешь, как лучше все потратить. У тебя деловая хватка. Папа тебе доверяет. Он хочет, чтобы мы ни в чем не нуждались. Я же все сразу потрачу, а ты экономный, рассудительный.

– Ну да. – Витюша съел половник лести и не поперхнулся. – Ты сразу все профукаешь. Куда тебе, с твоими куриными мозгами!

– Конечно. Но папа хочет увидеть, удостовериться, что мы семья. Что мы снова вместе. Понимаешь? Это его условие. Нет, предложение. Он хочет нам помочь. Он уверен, что мы можем жить счастливо, детей родить. Там огромные суммы. Я даже не думала, что папа такой богатый.

– Хорошо, уговорила. – Витюша уже нарисовал себе золотые горы.

– Спасибо. Это будет много значить для папы. Только у меня тоже есть одно условие.

– Ты еще будешь мне условия выдвигать? – Витюшу опять понесло.

– Буду. Речь идет о больших деньгах, очень больших. И нашем будущем, – опять заворковала Настя.

– Что ты хочешь?

– Ты должен сделать это не для отца, а для меня. Я должна поверить в то, что ты меня любишь, только меня. Убеди меня. Или я скажу папе, что ты со мной развелся. И тогда ничего не будет. Вообще ничего. Подумай. Папа ведь собирался тебя уволить, но я попросила его не спешить.

– Пусть увольняет. Что я, работы без него не найду? Ты же сама говорила, что у меня и опыт, и связи! И деньги твоего папаши – не такая уж высокая цена за то, чтобы я тебя терпел рядом. У меня вообще другая женщина! И она у меня в ногах валяется!

– Ладно. Я так и передам папе. – Настя положила трубку.

На следующий день Витюшу не пропустили на проходной. Кадровичка спустилась в вестибюль и сказала, что он уволен. За прогулы. Прогулов было много, но вдруг нагрянула проверка, и они не смогли ничего сделать.

И в тот же день к нему в квартиру зашли двое. Дверь открыла любовница Виктора. Один из мужчин ударил ее, и она отлетела к противоположной стене.

– Пошла вон, – велел он.

Уговаривать ее не пришлось – дама быстро собралась и убежала. Мужчины расположились на кухне.

– Это моя квартира! Вот документы! – Витюша из последних сил старался придать голосу уверенность.

Один из визитеров взял бумаги, щелкнул зажигалкой и сжег их, бросив в пепельницу. Второй захохотал.

– Теперь не твоя, – объявил первый.

– Что вам нужно?

– Зависит от того, что нужно тебе. – Один из незнакомцев по-хозяйски налил себе чай. – Выбирай, или ты сейчас как миленький пакуешь вещички и едешь в Тюмень, или… пшик, и нет тебя, как этой бумажки.

Виктор тогда поступил так, как и ожидала Настя. Он был трусом. Жадным, тщеславным трусом. Он прилетел в Тюмень и валялся у Насти в ногах. Обещал, что больше не взглянет ни на одну женщину. Настя тогда получила все, что хотела – Витюша бегал, как собачонка, исполняя любую ее просьбу. Стоял на задних лапках и разве что тапочки в зубах не носил. Где-то рядом все время маячили две солидные мужские фигуры. Или ему это только казалось?