Лили сама по себе - Уилсон Жаклин. Страница 46

Когда я поехала в школу со всеми мальчишками в мини-вэне, мне стало немного не по себе. Как только мы приехали в Оуклиф, Стиви настояла на том, чтобы мы прошли прямо через площадку для игр в кабинет директора. Я терпеть не могу миссис Саймс, нашу директрису, да и она тоже никогда не была от меня в восторге.

– О господи, что ты ещё натворила, Лили Грин? – спросила она меня, когда увидела, что я стою рядом со Стиви.

– Она ничего плохого не сделала, миссис Саймс. Мне нужно с вами поговорить. Подожди, пожалуйста, здесь, дорогая, – обратилась ко мне Стиви.

Я прислонилась головой к двери и попробовала, конечно, подслушать, но Стиви понизила голос. Разобрать, что говорила миссис Саймс, было легче, потому что у неё один из тех громовых голосов, которые слышны даже в конце школьного коридора. Я услышала «эта мать», «проблемная семья» и «это меня ничуть не удивляет».

Я её ненавидела, ненавидела, ненавидела. Прозвенел первый звонок, и его резкий звук отозвался у меня в голове. Я бросилась вниз по коридору, но миссис Саймс открыла дверь и заметила меня:

– Лили Грин! Куда это ты припустила?

– В свой класс, миссис Саймс, потому что прозвенел звонок, – ответила я.

– О! Ну иди, не беги, – велела миссис Саймс.

– Пока, Лили. Сегодня днём я приду тебя встречать, – крикнула Стиви.

Она вела себя как мой тюремщик и была полна решимости не допустить, чтобы я встретилась со своими близкими.

Под завистливыми взглядами ребят я протопала по коридору в джинсах и футболке со сверкающими буквами.

– Чего ты так вырядилась? – спросил меня кто-то.

– Захотела, вот почему, – ответила я.

Мне показалось странным вернуться в свой собственный класс. Я чувствовала себя так, словно меня там не было несколько лет. При виде меня все в классе умолкли. Мистер Эбботт встал. У него задрожал кадык, и он сглотнул.

– Привет, Лили! – мягко сказал он.

Я уставилась ему прямо в глаза. Увидела, что он заморгал. Это он меня предал. Я решительно прошла мимо него и села. Мистер Эбботт наблюдал за мной, но не приставал с разговорами. Он велел всем достать учебники к уроку математики. Я тоже достала свой учебник, но не стала решать никакие примеры. Нарисовала на полях четырёх маленьких человечков-палочек и одного большого.

Потом был урок чтения, и мы должны были разбирать «Таинственный сад» [22]. Эту книгу я любила, хотя большинство ребят из нашего класса её терпеть не могли из-за сложного языка, особенно из-за отрывков, написанных на йоркширском диалекте. Мистер Эбботт продолжал задавать вопросы, время от времени поглядывая на меня, потому что знал – у меня есть на них ответ, но я ни разу не подняла руку.

Прозвенел звонок на большую перемену, и все стали запихивать книги в рюкзаки.

– Ну ладно, идите на улицу! Хорошенько побегайте и проснитесь! – Он замялся: – Лили, я бы хотел с тобой поговорить.

С горящими глазами ребята принялись толкать друг друга, потому что подумали, что я влипла. Напевая себе под нос и делая вид, что мне на всё наплевать, я медленно прошествовала к его столу.

– Минуточку, Лили, – сказал мистер Эбботт, подождав, пока не выйдет последний одноклассник. Затем он повернулся ко мне: – Как ты?

Я уставилась на него.

– А вы как думаете? – прошипела я. Мне было всё равно, что он мой учитель и мне может попасть за такой тон. Он был моим самым любимым учителем в мире, и от этого было ещё хуже.

– Что случилось, Лили? Скажи мне.

– Нас всех забрали из дома – меня, брата и сестёр, а маму могут посадить в тюрьму, и это вы во всём виноваты, – взвилась я.

Голова мистера Эбботта дёрнулась, точно от пощёчины.

– Вы ведь снова приходили к нам, да?

– Да. Я очень за тебя волновался. И потом я нашел твоё письмо…

– …в котором говорилось, что мы все уезжаем в отпуск.

– Да, но неужели ты думала, что я в это поверю? Полно, Лили, я был на сто процентов уверен, что вы одни. Я должен был кому-нибудь сообщить об этом. С вами ведь могло случиться всё что угодно. Куда вы ушли? Как вы одни справлялись? Я ужасно за вас волновался.

– Если бы вы не сунули нос в наши дела, у нас бы всё было хорошо, очень хорошо. После того как вы к нам заявились, нам пришлось бежать. Мы пошли в парк, и моя сестра Блисс ушиблась, и сейчас она в больнице, и я не могу себе представить, что она там одна, без нас. Мама вернулась, я знала, что она вернётся, но сейчас её забрали в полицию, а я застряла в детском доме, и он ужасный, ужасный, ужасный… – Я зарыдала и не могла остановиться.

– Ах, Лили! Не плачь! Я страшно неловко себя чувствую. Я хочу тебя крепко обнять, но учителям этого не разрешается.

– А я хочу вас как следует стукнуть, но детям этого тоже не разрешается, – плакала я.

– Я сам хочу себя стукнуть за то, что так тебя расстроил. Я жалею, что вмешался, но я чувствовал, что это мой долг. Звучит высокопарно, прости. Как Блисс? Она сильно ушиблась?

– Она упала с дерева, стукнулась головой и, мне кажется, сломала ногу. Я так за неё волнуюсь!

– Ну знаешь, что я тебе скажу? Я поговорю с директором этого детского дома и попробую получить разрешение отвести тебя в больницу её навестить.

– А моих других сестру и брата? Их усыновили. Вы возьмёте меня и их навестить?

– Да, конечно, если мне разрешат. Лили, мне очень жаль! – И он посмотрел на меня так, будто действительно раскаивался. У него были влажные глаза, словно он сам вот-вот расплачется. Он вёл себя так, будто я на самом деле была ему небезразлична.

– Я знаю, вы не хотели, чтобы так получилось, мистер Эбботт, – сказала я. – И я была так рада, что вы купили мне открытки с ангелами. Они у меня до сих пор в целости и сохранности.

– Может быть, как-нибудь я поведу тебя посмотреть на настоящие полотна.

– Я себе представляла, что мы действительно пошли их смотреть, – робко пробормотала я. – Мне правда-правда хотелось посмотреть эти картины.

– Ты особенная девочка, Лили.

Я застыла:

– Вы хотите сказать, что я… вроде тех особенных детей?

– Нет, я хочу сказать, что ты девочка с особыми, замечательными качествами.

– Нет, я не очень умная. Я ничего не соображаю в математике, и всё такое. И я из проблемной семьи.

– Кто это сказал?

– Миссис Саймс.

– Что? Она тебе это сказала?

– Нет, воспитательнице из детского дома, Стиви, но я слышала.

– О боже! Ну между нами – я думаю, миссис Саймс ошибается. Вы производите впечатление замечательной семьи – ты, твои сёстры и брат. Когда я пришёл к вам домой, вы чудесно ладили друг с другом. У тебя так хорошо получается присматривать за детьми, Лили. Однажды ты станешь замечательной матерью.

– Моя мама – замечательная мать, мистер Эбботт.

Он кивнул, но мне показалось, что я его не убедила.

– Я солгала в тот вечер, когда сказала, что она пошла в магазин.

– Да, но я понял, почему ты так поступила.

– Она уехала, но она не хотела, чтобы мы остались одни. Мистер Эбботт, что будет с моей мамой?

Мистер Эбботт смутился:

– Я не знаю, Лили.

– Она попадёт в тюрьму?

– Я правда не знаю. Думаю, что нет.

– А мы сможем все вместе вернуться в нашу квартиру?

– Надеюсь. Я сделаю все возможное, чтобы это произошло.

– Мистер Эбботт, я действительно скучаю по маме.

– Знаю, что скучаешь. Я уверен, что ты скоро сможешь с ней повидаться, Лили, – сказал он, ласково погладив меня по плечу.

Он оказался прав. Во время ужина, когда я ела спагетти вместе со всеми мальчишками и Шэрон, раздался звонок в дверь. Стиви пошла посмотреть, кто это, и вернулась улыбаясь.

– К тебе кто-то пришёл, Лили, – сказала она.

Я полетела к двери, и там была мама, очаровательная в своём шёлковом платье, с красиво распущенными по плечам волосами медово-каштанового оттенка.