Ветры Дюны - Герберт Брайан. Страница 50

– Да, я вижу, как это опасно, особенно для этого человека. Но ты не ответил на мой вопрос.

Офицер как будто был в затруднении.

– Всякий, кто оскверняет священную память Муад'Диба, подлежит аресту и наказанию. Любой пропагандист может быть союзником Бронсо Иксианского. Мы защищаем честь вашего сына и дочери… всего дома Атрейдесов, в том числе вапгу.

– Убийство не делает мне чести. Каковы улики против этого человека? – Она по-прежнему не могла видеть выражение ужаса и безнадежности на лице бедной жертвы. – И где приговор арракинского суда?

– Мы хотели арестовать его, но он побежал. Пожалуйста, миледи, позволь проводить вас в крепость. Регент Алия ответит на ваши вопросы лучше меня.

От этого человека несет кровью и насилием, но он всего лишь исполнитель, орудие в руках Алии.

– Да, я бы очень хотела сейчас увидеть дочь.

Когда Алия подошла к двери, на ней было белое платье. Темные волосы влажны. Она позволяет влаге просто испаряться в сухой воздух! Скрабберы на стенах и потолке возвращали большую часть влаги, но такое отсутствие водной дисциплины в крепости удивляло Джессику.

Стоя в открытой двери, Джессика сказала:

– Хочу знать, почему твоя стража застрелила сегодня вечером на улице человека. Женщина – по-видимому, его жена – сказала, что он владелец лавки; ее арестовали.

– Должно быть, ты говоришь об Аммасе Кейне? Да, я подписала ордер на его арест по всей форме. Он подстрекатель, раздувал ненависть ко мне, подрывал мой режим.

Джессика скрестила руки, она не смягчилась.

– Каковы улики против него?

– В его табачной лавке нашли экземпляр памфлета Бронсо.

– Такая находка – основание для казни без суда и следствия? – Джессика вспомнила, что на борту лайнера видела вайку, тайно оставлявшего памфлет Бронсо в общественных местах. – По какому закону?

Алия застыла.

– По моему, конечно, ведь я и есть закон. Ты читала последний памфлет Бронсо? Он не ограничивается ненавистью к Паулю; меня и моего мужа там именуют «Шлюхой и Гхолой». Тебя Бронсо называет «Матерью всего зла» и утверждает, что у тебя было множество тайных любовников. И герцог Лето совсем не отец Пауля.

Джессика удивленно отступила на шаг. Это написал Бронсо!

– Целью Бронсо было исправление исторических записей о моем сыне и его правлении? Почему он стал оскорблять тебя и меня?

– А разве ему нужны причины? Он живет, чтобы распространять ненависть. – Алия пригласила мать войти в комнату и предложила меланжевый чай. – Я рада, что ты сейчас со мной. Ночь будет особенно опасной. Проходит множество операций.

Джессика слышала снаружи сигналы тревоги. В комнате по-прежнему пахло ароматом для ванны и влагой; Джесси пересекла комнату и подошла к высокому окну. Сквозь плазпанель она увидела необычно много летательных аппаратов, освещавших прожекторами ночное небо.

– Операциями руководит Дункан, – сказала Алия. – Я хотела попросить Гурни помочь ему, но муж сказал, что справится сам. Он такой преданный и верный! Сегодня на улицах Арракина проливается кровь тех, кто нас ненавидит, и завтра наш город станет гораздо чище.

Ужас Джессики смешивался с удивлением. Она смотрела на дочь, и происходящее начало казаться ей нереальным. Она поняла, что Алия отправила ее в недостроенный храм, не предупредив о готовом разразиться на улицах насилии. Хотела меня убрать? Самым болезненным образом?

Джессика холодно сказала:

– Бронсо годами писал ужасные вещи о твоем брате, но Пауль никогда не прибегал к таким крайним мерам. Почему ты так чувствительна?

– Бронсо усиливает свою деятельность против правительства империи. Я усиливаю реакцию.

– Такими крайними мерами ты придаешь его словам легитимность, которой они не заслуживают. Просто не обращай внимания на критику Бронсо.

– Тогда я буду выглядеть слабой, или глупой, или и тем, и другим. Мой ответ абсолютно адекватен.

– Не согласна. – Джессика подумала, не пустить ли в ход Голос, чтобы поставить дочь на колени, но это положит начало вражде между ними. У Алии есть свои средства защиты. Тем не менее, ей хотелось, чтобы дочь поняла, что делает. – Твоего отца называли Лето Справедливый. Ты дочь своего отца или еще кто-то? Подкидыш?

Алия вдруг ударила Джессику по лицу. Больно ударила.

Джессика видела, что назревает, и решила не уклоняться от удара. Может, это капризная месть за то, что она сама ударила Алию неделю назад? Собрав все свое спокойствие, Джессика сказала:

– Признак истинного вождя и настоящего человека – найти решение неразрешимой проблемы. Ты перестала стараться. Рябь отсюда разойдется широко, Алия. У всего есть последствия.

– Ты мне угрожаешь?

– Советую, и было бы разумно прислушаться. Я здесь для того, чтобы помочь тебе, – и ненадолго.

И Джессика, полная достоинства, вышла.

Ряд за рядом стояли эти люди в зале зеркал, один Бронсо Верниус, второй, третий, неотличимые друг от друга. Одетые в одинаковые белые рубашки и коричневые брюки, они стояли рядами в утреннем тумане на далекой планете Анбус IV.

Только один из Бронсо был настоящий; внешне он выглядел точно как все остальные. Лицеделы утверждали, что они одна и та же личность; некоторые все еще говорили, что они Сиелто, несмотря на публичную казнь на площади Арракина. Бронсо думал, что лицеделы сами не видят разницы между собой, но это не ослабляло его глубокой тоски. Ему никогда не удастся забыть, как криснож Стилгара вонзается в тело, неотличимое от его собственного.

Это должен был быть я.

После публичной казни лицеделы появились по всей империи, десятки их видели в самом Арракине; они так отвлекли внимание, что Бронсо смог спокойно покинуть Дюну. В бесчисленных звездных системах лицеделы продолжали занимать его место, чтобы Бронсо видели на одной планете за другой. После напрасной траты времени и усилий, после допросов и проверок всех задержанных объявят самозванцами. Алия уже выглядела глупо, преследуя его.

Было казнено еще по меньшей мере пять лицеделов, но на допросах ни один из них ничего не сказал. Такое благородство казалось несвойственным лицеделам.

Думая об этом, Бронсо вспоминал, что настоящий Рейнвар Великолепный отбирал в свою труппу только лучших, тех, кто поддерживал благородные традиции жонглеров. Мастера подражания, лицеделы, повторяя тонкие нюансы поведения, играли самого мастера-жонглера и усвоили его чувство чести.

Бронсо теперь был среди тех, кому мог доверять, среди людей особого склада. Он встречался со своими двойниками на планете, чья некогда могущественная цивилизация давно ушла в историю. Группа обосновалась на мысе над слиянием двух могучих рек, которые текли внизу в глубоком прорытом ими ущелье. В небе даже днем виднелись близкие луны.

Когда-то давным-давно на этом месте стоял монастырь, организованный первыми сократическими христианами; здесь они набирали политическое влияние. Для них Анбус IV был священным местом, маяком для душ, но в далеком прошлом забытый враг перебил всех на планете и стер всякие свидетельства пребывания здесь секты; победители снесли монастырь и побросали камни его строений в бурный поток внизу.

Только вчера вечером Бронсо и жонглеры прилетели на эту планету, которая на протяжении столетий оставалась малонаселенной. Бронсо позаботился о том, чтобы несколько служителей-вайку и кое-кто еще на корабле поняли, кто он такой и куда направляется. Впоследствии пересев под вымышленным именем на другой лайнер Гильдии, изменив под руководством жонглеров с помощью грима свою внешность и одежду, Бронсо продолжит свое путешествие, как обычно, везде задерживаясь ненадолго и снова перемещаясь.

Стоящий во главе группы двойник Рейнвара Великолепного осмотрел одинаковых Бронсо. Предводитель жонглеров почесал затылок и что-то пробормотал: он сам был не в состоянии узнать, кто здесь подлинный Бронсо. Наконец он сказал гулким голосом: