Правило Троянского Коня (СИ) - Малинина Александра. Страница 10

Как то вечером он решил поговорить со мной по душам:

— Веста, ты понимаешь, что так продолжаться не может? — доверительным тоном поинтересовался он.

— Понимаю, Сашок, — усмехнулась я. Последний год сделал меня очень вредной и заносчивой особой.

— Думаю, тебе следует закончить школу в другом месте, — неожиданно заявил папа.

— В интернате? — ужаснулась я.

— Нет, я говорил с твоей мамой, она готова тебя принять у себя на время окончания школы.

— У какой мамы?!

О том, что у меня есть мама, я до сего момента понятия не имела, то есть конечно в биологическом плане я об этом догадывалась, но вот о том, что она где-то реально существует… Звучит витиевато, но я сама не могла разобраться во всей этой вакханалии моего происхождения.

— У мамы, в Греции, — огорошил папуля.

— Я закончу школу в Греции? Но как?

— Не волнуйся, я уже обо всем договорился, правда, тебе придется закончить еще два класса, перед тем, как выпуститься. И думаю, это будет для тебя отличным уроком, прогуливать занятия больше не стоит.

— Но папа, я тебя прошу, я не хочу туда… — перспектива ехать к неизвестной мне женщине в неведомую мне страну так пугала, что я назвала Сашка папой впервые в жизни.

— Я все сказал, ты уезжаешь через три дня!

— Три дня, почему не в сентябре?

— Подучишь язык за лето в специальной школе, — заявил отец и покинул комнату, которую я считала своей.

Тогда я проплакала всю ночь, но спорить с решением родителя не могла, так что начала паковать чемоданы, и через три дня уехала из родной мне на тот момент страны в полную неизвестность. На отца я сильно не злилась, скорее была обижена, злилась я больше на себя и свою никчемность.

В аэропорту меня встретила смуглая незнакомка, суетная и торопливая, она лепетала что то на греческом и без конца хватала меня за руку. Позже я догадалась, что это и есть моя мать. Следующие два года для меня были и вовсе безрадостными: я ходила в школу, где чувствовала себя не намного лучше, чем в России. Если честно, то намного хуже. После школы шла домой, у мамы был небольшой домик, где мне была выделена комната, но там я только ночевала. Сразу после школы я обычно шла на море или шаталась по старым улочкам, и это были самые счастливые для меня часы. Греческий я выучила довольно быстро, иначе школу бы не закончила, но в общении с мамулей мне это не сильно помогло: за восемнадцать лет, что прошли с момента ее встречи с папой мало что изменилось, образ жизни она не поменяла: осталась такой же легкомысленной и излишне влюбчивой особой. Меня выдавала за квартирантку, что снизило мою самооценку еще ниже: собственные родители меня стесняются, кому тогда я вообще буду нужна в этой жизни? Но не смотря на какое то безрадостное и неопределенное существование, я терпеливо ждала, что мне уготовило будущее…

— Вам принести сок? — услышала я и вздрогнула. На меня смотрела девушка в форме стюардессы и натянуто мило улыбалась.

— Что?

— Сок желаете? У нас есть…

— Апельсиновый, пожалуйста, — ответила я, и она быстро удалилась. Наверное подумала, что я странная.

Свой сок я быстро получила, и вновь погрузилась в воспоминания.

Школу в Греции я закончила, не сказать что отлично, но для девушки, которая не разговаривала на греческом вовсе, довольно неплохо. Настало время определяться с будущим. Думаю, мамуле надоело меня опекать, и она намекнула моему второму родителю, что настала его очередь, поэтому папа принял живейшее участие в моем поступлении, в результате чего меня определили в престижный университет в Англии. Я была искренне за это ему благодарна: не смотря на то, что я была нежеланным ребенком, у меня было все. Пять лет были вполне себе счастливыми: теперь я была совершеннолетней, и могла делать все, что душа пожелает. Я отлично училась, завела друзей, объездила всю Европу. Папуля, видимо чувствуя себя немного виноватым, ни в чем мне не отказывал, поэтому путешествовать я могла сколько вздумается. На каникулы домой не возвращалась ни разу, хотя как то раз мама звонила и приглашала меня на свадьбу. Открестившись делами, я не поехала, было бы странно, если бы квартирантка вдруг оказалась приглашенной на торжество, хотя взглянуть на ее избранника было любопытно.

Получив свой диплом, я отправилась путешествовать дальше с ребятами – однокурсниками, но всем нужно было устраивать свою судьбу, так что через пару месяцев мы все разбежались по своим странам и городам, а продолжать путешествия одной было скучно. После недолгих колебаний, я отправилась в Россию, где не была с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Страна была ко мне очень приветлива, встретив теплым солнцем и золотыми листьями на деревьях, но о папуле такое сказать было трудно: мой приезд был для него настоящим сюрпризом, из тех, что мы видим в своих кошмарах. Оказалось, что перешагнув за четвертый десяток, он решил таки жениться, но избраннице обо мне рассказать как то позабыл, что меня ничуть не удивило. Выглядел он жутко виноватым и обещал сделать это «со временем», так же обещал, что нуждаться я никогда не буду. Мне ничего не оставалось делать, как согласиться, попрощаться с папулей и уйти.

Далее в моем списке было посещение мамули, даже не самой мамули, сколько своей родины, ведь именно в Греции я родилась, и помнила ее такой прекрасной. За пять лет я здорово скучала по этим живописным улочкам и домам. Приехав, я поселилась в отеле и несколько дней наслаждалась теплом, морем и всей этой красотой. Потом позвонила маме, которая мне странно обрадовалась и пригласила на ужин. Приехав в назначенное время мамулю я не узнала. Брак полностью изменил ее, она стала семейной гречанкой, шумной, веселой, прекрасно орудующей на кухне. Даже рассказала своему мужу Костасу о моем существовании, оказывается, он с нетерпением ждал встречи со мной. Костас оказался старше мамы на десять лет, такой же смуглый и подтянутый как и она, он разительно отличался характером: спокойный, как скала, серьезный и семейный. Даже странно было, как они вообще друг с другом заговорили? Но видимо, это именно то, что нужно было моей маме, чтобы успокоиться и найти свое место в жизни, ведь после моего рождения и смерти единственного близкого ей человека – отца ей тоже было несладко. Сама того не заметив, я стала бывать у мамы и Костаса все чаще, а потом и вовсе к ним переехала. Можно сказать, что через двадцать три года после моего рождения у меня появилась семья.

Пожив таким образом, я решила тут окончательно обосноваться, но для начала нужно было покинуть гостеприимный дом: все же они молодожены, взрослая дочь просто обязана жить отдельно. Не долго думая, я позвонила отцу. Услышав, что я решила остаться в Греции насовсем, он невероятно за меня обрадовался, прямо так мне и заявил (но я все равно думаю, что радовался он за себя), и с легкостью согласился на покупку дома, любого, который я пожелаю. Я знала, что отец богатый человек, и выбрала дом, что мне по душе, нисколько не ограничивая себя в цене: пусть от него будет хоть какая то польза.

Теперь оставалось только как то определиться с целями в жизни, а точнее, с работой. Хоть в деньгах я не нуждалась, работа была мне нужна, иначе от скуки можно умереть. С моим дипломом меня бы взяли куда угодно, но при мысли, что я буду работать в офисе мне становилось не по себе. Заверив себя, что работа сама меня найдет, я еще пару месяцев занималась чем душа пожелает, а говоря проще бездельничала. Пока не решила открыть для себя дайвинг: это занятие мне всегда нравилось, а проходя на улице мимо дайвинг-клуба я увидела объявление о наборе в группу обучения инструкторскому мастерству.

Так через месяц инструктор-британец Рико вручил мне сертификат об окончании курсов, где говорилось, что мне присуждается почетное звание инструктора. Вручал мне его Рико скрипя сердце, и не потому, что учеником я была из рук вон плохим, наоборот. Схватывала я все довольно быстро, потому что дайвинг мне очень нравился, это прекрасное чувство, когда ты под водой не сравниться ни с чем. Рико весь месяц пытался выбить у меня свидание, но белозубый весельчак вызывал у меня недоверие. Слишком много шутил и слишком много комплиментов говорил. Обычно девушкам это нравится, но не мне, так что британца я считала типом еще тем.