Футбольное поле - Амраева Аделия А.. Страница 18

Мама снова рядом со мной. Улыбается. И плачет.

– Тётя Оля передаёт тебе привет. Она скоро придёт.

Через пять дней меня выписывают. Из палаты мы сразу идём в хирургическое отделение, к Ренату. Его недавно перевели из реанимации. Мама сказала, что он постоянно проваливался в кому. Всё это время в больнице были его друзья. Но самое главное, приехала вся семья Алимжановых.

У палаты на банкетке сидит дядя Чингиз. Кажется, он поседел ещё больше. Волосы торчат в разные стороны. Он оброс, под глазами появились мешки.

– Дядя Чингиз, – обращается к нему мама. – Как он? Что врачи говорят?

Он смотрит пустыми глазами на маму, потом на меня.

– Дима, – стонет он и обнимает меня.

К нам подходят Даулет и Эля. В руках у них пакеты с продуктами. Оба какие-то замученные. Эля вообще весь растрёпанный.

– Ну что за вид, Чингиз ага [7]! Всё обошлось уже, – Даулет садится на корточки перед дядей Чингизом. Тот обнимает его тоже и снова плачет. – Успокойтесь, ага. И ходить он будет, врач сказал. Мы его на ноги быстро поставим!

– Это точно! – Эля хлопает дядю Чингиза по плечу. – Вы к нему заходили?

Дядя Чингиз отрицательно мотает головой. Встаёт и идёт к окну. Эля хочет что-то сказать, но Даулет жестом останавливает его. Подмигивает мне:

– Выздоровел, футболист?

Я с испугом смотрю на маму. Она натянуто улыбается.

– Мы не навещали тебя, ты уж прости, – продолжает Даулет. – Чуть Рената не потеряли. Всё это время боялись и ждали: выкарабкается или нет.

– Да и тётя Зарина с дядей Чингизом плохи были, – подхватывает Эля. – О Дилярке вообще молчу. Вместе с тётей Зариной откачивали.

– Эля! – Даулет строго смотрит на Элю и виновато – на маму.

– А Тимка? – спрашиваю. – Как он?

– Тимка – мужик. Настоящий. Он нам помогал. – Эля берёт у Даулета пакеты.

– Рен, как очнулся, о тебе спрашивал. – Даулет открывает дверь в палату. – Пойдёшь с нами?

Я смотрю на маму.

– Ты иди, сынок, – она подталкивает меня в спину. – Я с дядей Чингизом побуду.

В палате я сразу вижу две кровати. На одной из них кто-то лежит, а рядом сидит женщина. Третьей кровати, у окна, почти не видно. Там тётя Зарина, Дилярка, Тимка, тренер футбольной команды и какая-то женщина.

– Рен, погляди, кто пришёл! – Даулет берёт Дилярку на руки, чтобы я смог подойти ближе.

– Здрасьте, – здороваюсь со всеми.

– Дима, сынок, тебе уже лучше? – Тётя Зарина в платке, глаза опухшие.

– Да, – шепчу я и подхожу к кровати.

– О-о-о… – Ренат медленно открывает глаза. – Ди-и-има-а-а, – щёки впали, голос ослаб, и говорит он медленно, тянет каждый звук. – Как ты?

– Я хорошо! – смотрю на него и вспоминаю. Кровь. Много крови. Осторожно беру его за руку.

На лице Рената появляется улыбка, едва заметная.

– Я выйду ненадолго, – тётя Зарина направляется к выходу, за ней тренер. Незнакомая женщина тоже хочет пойти, но тётя Зарина останавливает её:

– Марина, доченька, ты останься, побудь с мужем, – и гладит её по щеке. – Мне уже лучше, не упаду нигде.

Марина обходит кровать с другой стороны и тоже берёт Рената за руку. Даулет отпускает Дилярку на пол, она подбегает к изголовью. Маленькими ручками гладит брата по перевязанной голове. Ренат улыбается шире:

– Я почти в раю…

– Отчего ж почти? – Даулет достаёт продукты из пакетов.

– Когда папа придёт, тогда будет рай.

Марина целует ему руку, потом гладит её, стараясь не задеть капельницу.

– Ишь, о рае он думает! Еле вытащили тебя оттуда, – возмущается Эля. – Обойдёшься как-нибудь!

Разрядить обстановку ему не удаётся. Никто даже не улыбается.

– Ему нельзя ещё, врачи сказали, – говорит Тимка Даулету, глядя на нагромождение фруктов и соков на тумбочке. Весь такой хмурый, серый. Словно сто лет просидел в темнице.

– Ну мы на всякий случай. Вдруг кто-то из нас проголодается, – Эля начинает чистить один из принесённых бананов.

– Спасибо! – тянет Ренат.

– Так мы ж для себя старались, так что не за что!

Даулет смеётся, Тимка только улыбается. Эля отдаёт банан Дилярке. Та хватает его и протягивает Ренату.

– Дилёк, ему нельзя, – Тимка берёт её на руки. – Ты сама покушай.

– Тренер сказал, какую тебе честь оказали? – Даулет пододвигает стул и садится. – Матч перенесли на следующую неделю, потому что вся команда в больнице прописалась. Так что до следующей недели, ничего не знаю, чтобы в норме был! Без тебя играть не будем.

– Не-е-е, – говорит Ренат. – Я всё.

– Чего всё? – Эля как будто сердится. – Врач сказал, что сможешь играть, если постараешься! Так что старайся давай! Чтоб к концу сезона хотя бы.

Даулет снова смотрит на него осуждающе. Эля, смешавшись, торопливо добавляет:

– Ну или к следующему сезону… Дауль, хватит на меня так смотреть. Влюбился, что ли?

– Дурак ты, Эля! – Даулет смеётся. Мы с Тимкой тоже.

– Эх вы, – тянет Ренат и вдруг спрашивает: – Мама, наверное, испугалась, да, Дим?

Я только смущённо пожимаю плечами. Ренат обращается к Даулету:

– Машина…

– Шина-машина, братан! – Даулет подмигивает. – Из-за железки чуть тебя не потеряли!

– Я верну.

– Ага, – подхватывает Даулет. – Обязательно вернёшь, когда поправишься. И за руль больше не сядешь, Рен. Ты у нас, оказывается, соня!

Ренат улыбается.

– Мы, наверное, пойдём, – вдруг спохватывается Эля. – Все.

– Почему? – спрашиваю я, поворачиваюсь и вижу у входа дядю Чингиза. Он подходит ближе. Марина тут же вскакивает и быстрым шагом направляется к выходу. Дядя Чингиз задерживает её:

– Останься с нами, дочка…

Я помогаю Тимке с Диляркой, которая сопротивляется, и мы с Даулетом и Элей выходим.

Домой мы с мамой возвращаемся поздно. Она набирает для меня ванну, накрывает ужин. Разговаривает по телефону с тётей Олей и что-то записывает:

– Как говоришь? «Цесна»? Ага, записываю. Угол Магнитной и Гёте… Это за Майлина, что ли? Во сколько? Да-да, всё понятно… Спасибо, Оленька, спасибо!

– Дима, завтра мы кое-куда поедем, – загадочно сообщает мама за столом и странно улыбается.

– К Ренату?

– Нет. – Мама режет хлеб. – Мы поедем в футбольный клуб. У них завтра в шестнадцать ноль ноль отбор мальчиков от восьми до двенадцати лет. Если пройдёшь, будешь там заниматься. Справку у врача я уже взяла. Ну а утром мы, конечно, съездим к Ренату.

Я уронил ложку.

– Куда, мам? – спрашиваю шёпотом.

– В футбольный клуб. Ты же у меня футболист.

Время остановилось. Всё вокруг остановилось. А потом закружилось… Бросаюсь к маме на шею. Целую в обе щёки, ещё раз и ещё.

– Я тебя люблю, сынок, сильно-сильно. Больше жизни, – шепчет мама.

Я хочу ей что-то сказать, хочу сказать много, так много, что слова путаются и застревают где-то в горле. Я молчу. Я… Я счастлив!

Моё сердце… в нём поместится сейчас целый мир! Пять миров! Тысяча!

Детско-юношеский футбольный клуб «Цесна» находится на окраине города, в районе аэропорта. Ехать до него далеко.

– Поговорим с тренерами, узнаем расписание и посмотрим, как совместить с учёбой, – говорит мама с улыбкой.

Нас встречают у двери и проводят в здание. В вестибюле несколько стендов с фотографиями тренирующихся детей. Нас ведут дальше. Почти все стены увешаны плакатами с портретами футболистов: вот Хенрик Ларссон, вот Зинедин Зидан, вот Рауль, вот Рональдиньо, даже Себастьян Дайслер есть! Смотрю на него, пока мы с мамой не сворачиваем налево по коридору. Останавливаемся у какой-то двери. Кроме меня здесь ещё несколько мальчишек с мамами. Только один – с папой. Дядька в спортивной форме записывает фамилию, имя и дату рождения, другой дядька, помоложе, предлагает пройти на поле.

Поле большое, как и положено. Но между двумя обычными воротами по всему полю разбросаны несколько вдвое меньших и совсем маленьких.