Предания о самураях - Бенневиль Джеймс С.. Страница 36

Рядом с бэссо располагался постоялый двор – Томимаруя – без преувеличения роскошное заведение. После такого представления гости, то есть Китидзи и Китиро, поклонились до татами, прижав обе руки ко лбу. «Госи из Айзу, земли золота, украшенной им!» Таким гостям оказали самый теплый прием. Казама Дзиро сказал Икэно Сёдзи: «Такое хлебосольное представление выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Почему бы не сообщить о походе на гокаро?» Сёдзи ответил: «Что же касается каро, если он не видел Камакуру, тогда никто из нас не видел. А для нашего господина пришло время отдохнуть, ведь он совсем вымотался в пути. Если говорить о нас самих, то живот у вашего Сёдзи пуст как барабан. Пусть ками пришлют еды и напитков, отобрав их даже у воров. Юмия Хатиман (бог лука и оперенной стрелы) благословит такую молитву (кимё тёрай)!» Казама Дзиро сказал: «За трапезу и напитки, кимё тёрай. А остальных людей разрешим Хатиман Сама не слушать. Мы совсем недавно покончили с разбойным братством и очень близко знакомы с методами воров». Пока они вели такую беседу, наших путешественников проводили в просторную комнату с возвышением, роскошное помещение, выходившее в прекрасный сад, в центре которого находился пруд. Окруженное кольцом холмов, близко подходящих к долине, место выглядело таким спокойным, как будто находилось в тысяче ри от шумного города. На самом деле этот квартал Кайдзодзи отличался своими домами для отдыха и развлечений, харчевнями, ночным весельем. [35] Это заведение братьев Китидзи и Китиро считалось самым знаменитым в этой местности. Здесь существовало правило селить рото разных кланов как-то порознь, так как при слишком близком их общении между ними возникали частые скандалы. По этой причине рото Инамурагасаки совсем не знали данного квартала города, расположенного совсем рядом с Яманоути. Хёсукэ знал о такой славе квартала, так как изредка посещал его, но в присутствии отпрысков Иссики и этой ветви Уэсуги его задача значительно облегчалась.

Поступило незатейливое указание по поводу завтрака, и вся компания обосновалась на заслуженный отдых. Хёсукэ отправился в город, чтобы подсобрать слухов. Сукэсигэ обратился к свитку, подобранному в тодане (шкафу) его апартаментов. Сёдзи присел неподалеку на корточки и превратился в благодарного слушателя своего господина, читавшего текст нараспев. Время от времени Сукэсигэ бросал тревожный взгляд на сад, наполненный ароматом цветущей сливы. От соседней бэссо их отделяли заросли хаги (леспедецы). Пока он туда смотрел, с обратной стороны изгороди появилась девушка. Она взглянула в сторону его апартаментов. Даже на таком большом расстоянии Сукэсигэ не составило труда рассмотреть редкую красоту этой девушки. Его озадачило что-то до боли знакомое в ее походке и фигуре. Приблизившись к загородке, она повесила на нее танзаку (свиток бумаги для стихов). Потом еще раз взглянула на него и в спешке, напоминающей полет птицы, скрылась в направлении своего дома. Сукэсигэ попросил: «Сёдзи, пожалуйста, принеси мне танзаку, которую та девушка только что повесила на изгородь из хаги. Просто из праздного любопытства мне очень захотелось узнать его содержание». Сёдзи ответил: «Ваша светлость, ваше распоряжение я услышал, уяснил и спешу выполнить». Он ушел и быстро вернулся со свитком. Сукэсигэ развернул его и увидел тонкую работу кисточкой, приведшую его в восторг, от которого он даже не сдержал возгласа восхищения. «Вот уж на самом деле рука художника! Теперь ознакомимся с содержанием, которое тоже должно быть красивым». Письмена на бумаге складывались так:

Тэрутэ навешивает танзаку

Так как его господин не удосужился прочитать это вслух, Сёдзи протянул руку. Сукэсигэ спросил: «Что тебе?» – «Наш господин как-то тревожно умолк. В ходе выполнения нашей задачи по отмщению, означающему игру с хвостом тигра, разве он не позволит своему кэраи ознакомиться с содержанием этого свитка? Нас здесь встретили подозрительно радушно. Да к тому же в этом месте женщины становятся причиной всех бед, случающихся в отношениях между мужчинами. Почему бы вам не поделиться со мной содержанием данного свитка? Сёдзи нижайше просит об этом». Сукэсигэ рассмеялся: «Необычность такого стихотворения в подобном месте состоит разве что в его безупречном исполнении». Он прочитал стих кэраи, но на этот раз с предельным вниманием к его смыслу. «Не соизволит ли ваша светлость объяснить значение этого стихотворения?» Сёдзи проявлял вполне тактичную настойчивость. «Нет ничего проще, – ответил Сукэсигэ, изображая полное безразличие. – Мужчину привлекает красота женщины; женщина увлекается прекрасным обликом мужчины, и возникает любовь – отсюда ссылка на цветы. Зацепившийся рукав служит символом согласия. Вот что означает данное стихотворение». – «Откровенное на самом деле приглашение к общению», – проворчал Сёдзи. Но тут он заметил явное намерение своего господина закрутить интрижку. «Соизволит ли наш господин распорядиться привести сюда эту девушку? При этом ваш сёдзи со страхом и почтением просит оставить его при вас на страже. Вино и женщины на этом курорте среди задач, поставленных нашим господином, вроде бы не предусматривались». Сукэсигэ мирно выслушал скрытую отповедь своего слуги. «При полном послушании буйвологолового Сёдзи. Но дело это совсем пустяковое. Пусть оно пройдет незамеченным». Мито-но Каро думал совсем иначе. «Чрезмерная серьезность вызывает подозрение. В нашем квартале развлечений нужно следовать сложившимся местным традициям. Его кэраи видятся надежной стражей для нашего господина».

Таким образом, движимый влечением и выслушав совет, Сукэсигэ вызвал к себе Китиро. Этот человек был моложе и горячо поддержал такое веселое решение. Катаро сказал: «Без сомнения красивая девушка, которая повесила танзаку на ограде, числится таю [36] нашего квартала, судя по ее волнующей красоте. Начальник (о-гасира) желает представить ее небольшим, но приятным подарком. Пусть подадут рыбу и вино, а также пошлют за ней, чтобы она вас развлекла». Китиро пребывал в замешательстве. Он понимал, что произошла какая-то ошибка, но быстро обернул ее к своей выгоде. Расстояние до ограды представлялось неблизким, а у него дома работала очень красивая девушка по имени Рэй-но Каору из Мияко. На его лице появилась соответствующая моменту серьезность. «Она позволила себе большую дерзость. Девушка, о которой идет речь, приходится дочерью моему брату Китидзи, который подыскивает ей муко (подходящего зятя), так как она единственный ребенок в нашем доме. Но такая необыкновенная щедрость должна обязательно подвигнуть его на согласие. Прошу вашего позволения на то, чтобы переговорить с братом. Ответа я не заставлю вас ждать». Когда он на четырех конечностях пятился из комнаты, душу его переполняли радость и корыстолюбие. Он нашел Китидзи за разговором с пожилой женщиной по имени Таматэ из соседнего бэссо. В домашних делах помешать она не могла, поэтому он рассказал обо всем Китидзи. Каору позвали и рассказали ей о ее роли в качестве одзёсан (дочери клана), а Таматэ соизволила взять на себя обязанность няньки. Женщины ушли, чтобы подготовить Каору к предстоящему званому обеду. Тем временем рото Огури тоже предстояло выполнить свои задачи. Гото Хёсукэ вернулся с важными для своего господина известиями. Представители кланов Иссики, Акихидэ и Наоканэ все еще находились в Хитати, где занимались личными делами. Они должны были вернуться, и от этих неотесанных помещиков быстро отделаться не получалось. Юки-доно предстоял долгий разговор со своим господином. Его каро в настоящее время составлял рукописный свиток, так как беседа с глазу на глаз представлялась мероприятием весьма опасным. Бумагу же можно сжечь, и следа от нее не останется. Предполагалось воспользоваться только надежным способом передачи информации, и труда это не составляло. Икэно Сёдзи должен был доставить свиток в харчевню «Судзукия», находящуюся на бульваре Вакамия-Одзи. Таким образом, отсутствие нашего здоровяка на последовавшем застолье вызывало подозрение.