Предания о самураях - Бенневиль Джеймс С.. Страница 44

Тем временем братья Катаока изготовились к предстоящему сражению. В одних покоях собрали вместе сёдзи и все остальные горючие материалы. Они тщательно обследовали все входы и выходы, оценили их с точки зрения отступления и ведения сражения. И стали ждать появления противника. Никакой неподобающей спешки они не проявляли. Уже наступила полночь. С момента, когда Томимаруя совершил свое преступление против жизни гостей, прошло несколько часов. Как сказал Сабуро: «С нашим делом торопиться не стоит. Ведь проходят часы, и наши гости становятся все беспомощнее». Только Ясукуни и Ясуцугу не могли больше ждать. Не могли они целиком и полностью уступить инициативу своему младшему брату. Кроме того, сражаться с мертвыми или умирающими казалось им делом совершенно безопасным. Однако Сабуро отказался рисковать собственной шкурой в этой схватке. «Занимайтесь сами этим делом. Сабуро подождет более благоприятного момента». Потребовав у отца предоставить в его распоряжение около тридцати человек, он притворился обиженным, чтобы ускакать по своим делам. В случае нападения на отчаянных рото Огури как раз этим ребятам грозили большие неприятности, а не ему.

Братья Катаока услышали топот множества ног. Открыв настежь амадо, они выглянули наружу. Братья находились в тени, а сад наполнял лунный свет. «Наруходо! – воскликнул Катаро. – Разве это не Таро-доно? А рядом еще и Дзиро-доно! На самом деле нашему господину выпала честь, и тут проявляют заботу о его здоровье, хотя и совсем не вовремя. Ваши светлости прибыли с большой свитой». – «Хватит пустых разговоров. Вашего господина отравили с помощью намбан-доку. Чтобы избавить его от страданий, Таро и Дзиро пришли без приглашения за его головой. Они не ждут никакого сопротивления. К тому же его рото тоже должны умереть. Ничто не спасет ни его, ни их». В великом раже Катаро произнес: «Ах ты, подлец! Так случилось, что нашего господина подло отравили. Его бездыханное тело лежит там внутри. И как раз Таро-доно и Дзиро-доно должны сообщить о месте его нахождения Эмма-О. Прими предупредительную стрелу». Вслед за его словами из тени вылетела туча стрел. Полдюжины слуг Ёкоямы сразу же попрятали голову в картофельную ботву. Ёкояма Таро, раненный стрелой в руку, утратил всякое желание сразиться и ретировался. Дзиро воинственно закричал: «Вперед! Эти ребята наполовину уже мертвецы. Побить их не составит большого труда». Но не тут-то было. Бросив лук, братья Катаока выхватили мечи. Им было тесно, поэтому условия для борьбы оказались неравными. Под ударами безжалостных мечей братьев пали многочисленные враги. Противник в панике отошел, чтобы посовещаться. Нападающих было слишком много, чтобы как-то поддерживать боевой порядок. Братья Катаока подтащили тела своих погибших противников и положили их на гору горючих материалов. Камчатный халат, в котором Сукэсигэ объезжал Оникагэ, бросили с краю. Пока Дзиро согласовывал новое нападение с фасада, со двора строения появился дым. Похоже, эти отчаявшиеся в своей способности продолжать сопротивление больные люди запалили павильон. Стремящиеся любой ценой завладеть головой господина Огури головорезы Дзиро бросились на штурм. Но было уже поздно. Дворец объяло пламя, и оставалось только постараться, чтобы спасти от возгорания саму ясики как таковую.

Тем временем Сукэсигэ со своей компанией достиг вершины холма. Как раз когда они там остановились, появился слабый свет, а потом всю долину внизу залила вспышка пламени, охватившего здание дворца. В спешке Сукэсигэ направился на юг мимо каменной плиты Тосимото, чтобы выйти на дорогу, ведущую к Фудзисаве. Но в этот момент из тени вышел отряд численностью около тридцати человек и перегородил им путь. Кто бы это мог быть? Их возглавлял молодой человек лет двадцати пяти или меньше, выглядевший ужасно: был он коренастым и черным. Он носил пурпурную кирасу, прикрывавшую живот. Своей алебардой, украшенной серебряными кольцами, он вращал вокруг головы, обмотанной повязкой (хатимаки), как будто специально для боя. Плащ из дамаста на плечах служил свидетельством его верховенства в шайке, так как иначе он ничем не отличался бы от простого носильщика (нинсоку). Сукэсигэ этого главаря банды не знал. Ведь это была территория Камакуры, а не дикие горные просторы. Он двинулся вперед в расчете на спокойный проезд: «Подозреваю некую ошибку. Попробую все объяснить: мы путники, направляемся в Хаконэ. Прошу уступить нам дорогу». Главарь грубо расхохотался: «Идза! Сукэсигэ-доно так просто не уходит от возмездия. У Ясукуни и Ясуцугу не настолько много ума, чтобы просто так им разбрасываться. Сабуро Ясухару тоже не такой уж глупец. Он учел, что вы попытаетесь сбежать. Так что ваша карта бита. Прояви благоразумие и сам подставь свою голову». Сукэсигэ сразу же принял нужное решение. Он слышал об этом человеке от Тэрутэ. Наш самурай шепнул распоряжение, и Казама, отвечавший за безопасность женщин, скрылся в лесу слева от дороги. Они должны были действовать строго в соответствии с распоряжениями Тэрутэ, знакомой с местностью. После этого Сукэсигэ, вытаскивая из ножен меч, поскакал на разбойников. При нынешнем раскладе в семь человек против тридцати исход битвы однозначно определить было сложно. Кэраи Ёкоямы обступили Оникагэ в ожидании удобного момента, чтобы стащить всадника со спины и покончить с ним навсегда. Сопротивление рото Огури постепенно спадало из-за ухудшения их физического состояния под влиянием отравы, которая начала действовать. Даже Икэно Сёдзи чувствовал себя не намного крепче остальных полудюжины человек. Вырвав в лесу ствол кедра, он без особого труда смел нападавших как мух. Исход схватки могли решить упорством и численным превосходством. Но решил его конь Оникагэ. На пирушку его не пригласили. Кусаясь, лягаясь, бросаясь всем телом на врага с горящими глазами и раздувающимися от азарта ноздрями, мощный конь расчистил пространство вокруг себя. Кэраи Ёкоямы вытащили стрелы и попытали счастья с их применением. Тут с тыла зашли братья Казама, посланные для спасения своих товарищей по распоряжению Тэрутэ. Когда негодяи бросились бежать домой, их встретили представители Катаока, спускавшиеся с Кэхайдзаки по мере своего отхода. Они последовали за рассудительным Сабуро в лес и торопливо полезли на заросший лесом южный склон.

Сами Огури, господин и слуги, находились все вместе и в безопасности, однако силы покидали их. А где же находились женщины? Казама Дзиро ответил так: «Они недалеко – у колодца Дзэни-араи. [44] По распоряжению ее светлости мы пришли на выручку нашего господина». – «Их мы выручим, а потом отойдем к Фудзисаве». Все преодолели холм по тропе, которой пользовались вороватые кэраи Ёкоямы. Приблизившись к гроту, посвященному Бэнтэн, они ворвались в него, причем Сукэсигэ был первым. В темноте огромной пещеры следов или звуков пребывания живого человека разобрать не получалось. Звезды и луна бросали неясный свет в центр помещения через отверстие в своде грота. Сёдзи запнулся о тело человека, лежащего в темном углу рядом с колодцем перед алтарем богини Бэнтэн. «Ах! Сёдзи в чем-то намочил руки, – понюхал их. – Кровь! Мой господин, здесь что-то совсем не так». Он поднял обнаруженное тело и перенес его к входу в грот. Это была Таматэ с перерезанным от уха до уха горлом. Ни малейшего следа женщины помоложе нигде найти не удалось. Сёдзи вернулся к телу своей матери и остановился, закрыв лицо руками. Все слуги его жалели. В глазах у них стояли слезы, так все остро переживали кончину товарища, доказавшего абсолютную преданность их делу. Сукэсигэ сказал: «Преступление достойное последнего труса! Только трус решится воевать с женщинами! Похоже, Тэрутэ и Каору насильно увели слуги Ёкоямы. Что ждет их теперь?!» Господин и его слуги, взявшись за рукояти мечей, одновременно двинулись к выходу из пещеры. Их остановил сам Икэно Сёдзи, выступивший со здравым предложением. Он преклонили колено перед Сукэсигэ: «Прошу вас, мой господин, подумать о ненадежности предприятия такого рода. Нам неизвестно, увели ли ее светлость в ясики Ёкоямы. Штурм – это одно дело, а оборона – совсем другое. Обороняющиеся заранее предупреждены о возможном нападении да к тому же находятся в самом городе Камакуре! Послушайте совета Сёнина. Снизойдите до того, чтобы последовать за ним». Сукэсигэ мягко положил руку на плечо своего самурая: «Даже в минуту скорби Сёдзи демонстрирует сдержанность. Всем понятно твое желание мести, когда перед тобой лежит родное тело. Да будет так». Потом при неровном свете из сосновых факелов они выкопали могилу и положили в нее тело Таматэ. Стоя перед ней, мужчины сложили ладони и произнесли нэмбуцу. Обозначив место захоронения с помощью кедра, вырванного с корнем Сёдзи, они продолжили свой путь в Тотакусан Фудзисавы.