У обелиска (сборник) - Перумов Ник. Страница 75
Каролина закрыла глаза, подставляя лицо солнцу и ветру. Высохнув и надев одну из нижних юбок, она вошла в дом. Эккехард успел за это время приготовить картофельную похлебку с мясными консервами. На столе также оказались сыр и хлеб. Среди остатков кухонной утвари нашлись грубые глиняные миски и деревянные ложки. Каролина почувствовала себя ужасно голодной, вспомнив, что в течение последних дней ела сухари, которые давно уже утратили хлебный вкус. Ей казалось, что она грызла камни.
Пообедали молча. К концу трапезы цыганка перестала смотреть в тарелку и стала часто поглядывать на Экке, изучая его. Он ел не торопясь, о чем-то задумавшись.
– Сейчас ты очень похож на человека, – заметила она. – Кто ты все-таки?
– По этому вопросу можно устроить целую философскую дискуссию, – ответил он уклончиво.
– Мне про тебя рассказывали другое.
– И что же? – без всякого интереса спросил он.
Каролина не ответила, соображая.
– Я думала, что ты сразу начнешь меня допрашивать, – призналась она.
– Вот как? – удивился он, оживившись.
Усталая пелена сошла с глаз, вернув им пронзительную ледяную ясность. Но не успела цыганка испугаться, как Экке неожиданно улыбнулся. Эта улыбка, полностью изменившая выражение его лица, смутила ее, вызвала какую-то странную симпатию, хотя умом она понимала, что ничего, кроме ненависти к врагу, она испытывать не должна.
– Ну, рассказывай, что хотела, – продолжил Эккехард таким тоном, словно говорил о деле, которое его совершенно не интересовало.
Это еще больше сбило с толку. Помешкав, она достала из потайного кармашка в юбке свернутый в несколько раз лист. Разложила на столе.
– Это что?
– План Королевского замка…
– Сколько не была в Варшаве? – Эккехард склонился над схемой.
– Пять лет.
– Давно владеешь секретом?
– Мне было тогда десять. – Каролина мысленно посчитала. – Значит, уже пятнадцать лет… Это произошло на Рыночной площади. Меня схватила за руку старая женщина – я пыталась вытащить портмоне у одного модного господина. Думала, она позовет полицию. Но она сделала знак молчать и повела меня куда-то в переулок, потом в свою квартиру. Напоила чаем и угостила конфетами. Сказала, что у меня дар и она мне передаст один важный секрет.
– Какой дар? – отстраненно поинтересовался Экке.
– Читать судьбу людей по руке. Даже среди моего народа подобное редкость.
К Каролине снова вернулся страх, когда в памяти всплыли предупреждения пожилой женщины, касающиеся врага.
– Ты действительно умеешь? – Эккехард оторвал взор от плана, посмотрел на нее.
– Да. Она сказала, что только такая, как я, сможет прочесть линии и опознать врага, которому ни за что нельзя выдавать секрет…
– Секреты вообще никому нельзя выдавать. А ты свой продала за жизнь табора, – заметил Экке.
– А вдруг ты не тот? Покажи свою ладонь.
– Нет, – отрезал он. – Что еще она говорила?
– Передала мне этот план и сказала, что в одной из стен замка находится тайник. Показала мне на этом плане и запретила ставить метку. Но я смогу показать тебе где.
– Что в тайнике – знаешь?
– Ключ. Один из семи. Слуги погибели ищут их по всей земле, чтобы открыть двери, за которыми находится конец всего живого.
– Очередная мифическая версия… – В голосе Эккехарда послышалось едва ли не разочарование.
Каролина нахмурилась.
– Разве это не так?
– Нет.
– Еще она сказала, что все слуги великой погибели – лжецы.
– Разве я обманул людей твоего табора? Разве не отпустил их?
– Не обманул… А меня отпустишь?
– Нет. Этот план нарисован не так давно.
В голосе Эккехарда послышался неприятный, не сулящий ничего хорошего холод. Каролина испугалась еще больше. Или враг все уже знал и играл с ней в словесные игры, или угадал случайно. Эккехард невольно опустил взгляд на ее быстро вздымающуюся грудь и тут же посмотрел в глаза, изучая реакцию. Цыганка выглядела так, будто вот-вот готова была дать деру.
– Хочешь что-то добавить?
– Ты пообещаешь отпустить меня и не причинишь вреда, если сочтешь, что я не нужна тебе больше?
– Хорошо.
Легкость, с которой он согласился, усилила панику. Но отступать было поздно.
– Предыдущая хранительница предупредила, что если я вдруг уеду надолго из города, то должна перед этим передать секрет другой женщине с даром… Ты прав, этот план я нарисовала пять лет назад. Настоящий я отдала новой хранительнице.
– Зачем ты сделала копию?
– Моя наставница запугала меня рассказами о тебе. Я думала, что таким способом смогу откупиться…
– Это уже никуда не годится, – с недовольством заметил Эккехард, поднявшись и сделав несколько шагов туда-сюда по тесной комнате. – Как имя той, которая доверила тайну лживой и трусливой цы-ганке?
Каролина поджала губы, выпрямилась горделиво. У нее почти хватило запала изобразить оскорбление и гнев. Но Эккехард остановился прямо перед ней, заставив съежиться.
– Имя.
– Хелена. Хелена Брынська.
– А как зовут новую хранительницу и где ее найти?
– Мила Крилова. Живет в Краковском предместье.
– Замечательно, – по тону Эккехарда не было ясно, что он действительно обрадован услышанным. – Завтра с рассветом едем в Варшаву. Ближе к вечеру доберемся.
– Ты обещал отпустить меня.
– Если сочту, что ты мне больше не нужна. Пока не найду новую хранительницу, останешься со мной.
Он вытащил плоскую коробочку из заплечного мешка. Открыл и, отломив от содержимого кусочек, отправил в рот, хмурясь, прожевал. Потом протянул Каролине и вышел на улицу. Цыганка с удивлением обнаружила в своей руке половину плитки шоколада. Оставив ее на столе, она вышла из дома следом. Эккехард сидел на скамье, задумчиво следил за опускающимся за горизонт солнцем.
– Ты странный, – заметила она, осмелившись сесть рядом.
– Я же не человек.
Он повернулся к ней. Цыганка не поняла, говорил он серьезно или нет. Потом заметила мелкие морщинки, собравшиеся в уголках глаз, словно он молча смеялся над ней.
– Сверхчеловеческое существо не ест шоколад. Не устает. Не варит себе похлебку… – осмелела она.
– И? Что еще я не должен делать? – произнес он шутливым тоном, но тут же изменился в лице, окинув ее хищным взором.
Мороз заколол ее смуглую кожу. Цыганка метнулась прочь, запоздало распознав опасность, но он успел ее поймать. Прижал тесно к себе. Каролина все еще пыталась вырваться. Но он не отпускал, заставляя смотреть на себя. Мороз сменился жаром. Темные очи цыганки стали совсем черными, голова слегка закружилась, и она подалась вперед. Экке опрокинул ее на лавку, стаскивая тонкую полупрозрачную юбку, скользя губами по смуглым соскам часто вздымающейся груди. В глазах Каролины алым вспыхнул отразившийся закат, а потом она со стоном закрыла их, изгибая спину и прижимаясь сильнее к его бедрам.
Эккехард пробудился, когда небо едва посветлело. Крошечная крестьянская спальня еще тонула в полумраке. Эккехард окинул взором цыганку, ее волосы, черным каракулем укрывающие спину. Достал пистолет и поднес к ее голове. Но потом передумал, вышел. Пока в котелке варился кофе, он умылся, оделся, разобрал, почистил и проверил свой «Вальтер». Каролина остановилась в дверях. Ей хотелось улыбнуться ему, но он посмотрел на нее серьезно, словно между ними ничего не произошло.
– Позавтракаем – и надо ехать.
Она села рядом, поеживаясь.
– Мне приснилось, что ты хотел меня убить…
– Тебе когда-нибудь снились вещие сны? – Он едва улыбнулся, и это заставило ее вздрогнуть.
– Никогда…
– Но ты же понимаешь, что будет, если обманешь меня?
Он поставил на стол перед ней кружку с кофе, положил рядом несколько кусочков сахара и вскрытую пачку печенья.
Через десять минут лошадь уже бодро рысила по дороге. Чем дальше они ехали, тем тревожнее становилось цыганке. Она вспомнила, как табор осторожно пробирался по оккупированной стране, высылая вперед разведчиков, обходя немецкие заставы и идя самыми глухими местами. Непонятно, как они вообще смогли передвигаться по территории Генерал-губернаторства. Но им сопутствовала удача, которая неожиданно отвернулась, когда они почти добрались до Варшавы. Каролина в произошедшем винила только себя. Она соврала Эккехарду. Ей снились вещие сны. Очень редко. Но она знала, что лучше следовать тому, что являлось в видениях. Месяц назад ей приснилась ее наставница, которая требовала, чтобы она немедленно вернулась в Варшаву и сберегла то, что цыганка поклялась беречь, что враг близко и преследует их… Каролина, как страшно ей ни было, все же собралась возвращаться. Но одну ее не отпустили…