Дочь фортуны - Альенде Исабель. Страница 37

«Чжун и» был вполне доволен своей судьбой, хотя факт отсутствия потомков немного, словно тень, омрачал его дух. У мастера не было детей. И это несмотря на принимаемое внутрь чудодейственное мате в течение всей жизни с целью очистить кровь и укрепить член. Также употреблял различные средства и всякого рода колдовства по совету его двух умерших в молодости супруг, как, впрочем, и многочисленных, последовавших за ними, любовниц. Должен был покорно смириться с тем, что эти самоотверженные женщины не были ни в чем виноваты, а причина, скорее, состояла в вялости, возникавшей от употребления любимого крепкого ликера. Ни одно из подобных средств, решающих проблемы бесплодия, которые неплохо служили ему в помощи другим людям, так и не дало нужного результата самому учителю, и последний, наконец, смирился с очевидным фактом, говорящим о наличии почечной недостаточности. Тогда окончательно прекратил мучить своих женщин бесполезными требованиями и стал наслаждаться ими в полную силу в соответствии с правилами прекрасного «интимного дневника» из собственной коллекции. Тем не менее, старик отдалился от подобных удовольствий довольно давно, более теперь заинтересованный в приобретении новых познаний и исследовании узкой тропы мудрости, чье присутствие немного развлекало человека в интеллектуальных стремлениях. И вовсе не нужно было держать перед глазами девушку, чтобы описывать ту в возвышенных стихотворениях, учителю было достаточно всего лишь воспоминания. Также и отказывался от собственных детей, зато стоял перед необходимостью задумываться о своем будущем. Кто бы ему помог на последнем этапе и в самый смертный час? Кто бы стал чистить его могилу и чтить его память? Ранее мастер обучал своих учеников, и с каждым из них все крепло тайное тщеславие усыновить мальчика, но никто так и не удостоился подобной чести. Тао Чьен не был ни самым умным, ни с наиболее развитой по сравнению с другими интуицией, но глубоко внутри вынашивал навязчивую идею запомнить все то, что только-только узнал от наставника, потому что внутренне соотносил себя с ним. Кроме того, сам был мальчиком приятным и жизнерадостным, поэтому и оказалось совсем нетрудно привязаться к мастеру. В годы совместного сосуществования столь сильно им дорожил, поэтому часто спрашивал себя, как это возможно, чтобы у такого человека не было родного сына. Однако уважение к своему ученику вовсе не ослепило наставника, ведь, судя по опыту, происходящие в отрочестве перемены обычно бывают самыми значимыми, потому и не мог предсказать, каким в дальнейшем человеком станет этот юноша. Как гласит китайская пословица: «Если ты выдающийся молодой человек, то неважно, кто из взрослых тебе в чем-либо прислуживает». Боялся ошибиться снова, как подобное уже случалось с ним прежде, и предпочел бы выждать с тем терпением, которым природа щедро наделила мальчика. Меж тем все продолжал его направлять, делать то же, что и с молодыми деревьями в собственном саду и, тем самым, помогая юноше развиваться в правильном направлении. По меньшей мере, этот всему учился быстро, - так полагал опытный медик, подсчитывая, сколько лет жизни тому еще осталось. Согласно астральным знакам и исходя из старательного наблюдения за своим телом, у него вряд ли еще было бы время для того, чтобы обучить какого-то другого ученика. Вскоре Тао Чьен уже умел выбирать нужные материалы на рынке и в магазинах с лекарственными травами – при этом как следует торгуясь – и вполне был способен готовить различные средства без посторонней помощи. Наблюдая за работой врача, молодой человек узнал о непростом функционировании человеческого организма, о средствах для снятия жара при лихорадке и о том, как справляться со страстным темпераментом. И еще научился возвращать человеческое тепло тем, кто страдал от предваряющего смерть холода, вызывать течение биологических соков в пустотах и убирать их там, где те струились довольно сильно. Предпринимал длительные экскурсии по полям, ища лучшие растения, дающие максимальный эффект, которые издалека приносил обратно, завернутыми во влажные тряпки, чтобы сохранить травы свежими по дороге в город. Когда юноше исполнилось четырнадцать лет, учитель счел того вполне зрелым для практических занятий, а потому и регулярно отправлял поджидать проституток с определенным наказом ни в коем случае не торговаться с ними, потому что, осматривая их, по собственному опыту мог доказать, что те приносили лишь смерть.

- Болезни, полученные в борделях, убивают большее количество людей, нежели опиум и тиф. Хотя если справишься со своими обязанностями и научишься во всем соблюдать умеренность, в надлежащий момент я куплю тебе какую-нибудь девственницу, - обещал ему учитель.

У Тао Чьена было голодное детство, но, несмотря на это, тело вытянулось и достигло достаточно большого роста по сравнению с любым другим членом его семьи. В четырнадцать лет еще совершенно не чувствовал тягу к девушкам, которых можно было спокойно снять на время, наоборот, проявлял к таким лишь научную любознательность. Все эти создания настолько от него отличались, жили в таком далеком и непостижимом мире, что сам юноша даже не мог всерьез воспринимать их человеческими существами. Уже позже, когда внезапная атака мужской природы исказила юношу как следует, и все ходил, точно пьяный, спотыкаясь о собственную тень, его наставник сожалел о том, что в свое время не должен был препятствовать общению ученика с женщинами легкого поведения. Ничто так не отвлекает порядочного студента от его ответственных занятий, как рвущиеся наружу мужские потребности. Женщина его бы успокоила, и сама заодно стала бы полезной во всем том, что касается практических познаний, но так как мысль купить одну оказалась для учителя обременительной – совершенно комфортно было жить в исключительно мужском мире - то заставлял и Тао принимать настой, способный унять пыл. «Чжун и» не помнил за собой урагана плотских страстей и из лучших побуждений давал своему ученику «интимный дневник» из собственной библиотеки в качестве части образования юноши, не задумываясь о том изнуряющем эффекте, который последние оказывали на беднягу. Так он заставлял запоминать каждую из двухсот двадцати двух любовных поз со своими поэтическими названиями, к тому же, должен был без всяких колебаний определять их на чудесных иллюстрациях в книгах, что заметно занимало молодого человека.

Тао Чьен ознакомился с городом Кантон так же хорошо, насколько прежде тому была известна его небольшая деревня. Юноше нравился этот древний, окруженный стеной, город, со своей хаотичной жизнью, извилистыми улицами и каналами. Там совершенно перемешивались дворцы и неказистые хижины, объединенные людьми обоего пола, и также в нем был народ, живший и умиравший исключительно на лодках в реке, так ни разу в жизни и не вступивший на сушу. Молодой человек привык к влажному и теплому климату подвергнутого смерчам лета, но все же приятнее находиться в нем было зимой – с октября по март. Кантон был совершенно закрыт для чужаков, хотя, как правило, неожиданно встречались пираты под флагами различных наций. Существовало несколько торговых ларьков, где иностранцы могли обменять товар исключительно с ноября по май, однако налоги, различные постановления и препоны были такими, что международные торговцы предпочитали обосновываться в Макао. Рано по утрам, когда Тао Чьен отправлялся на рынок, по дороге нередко попадались новорожденные девочки, выброшенные на улицу либо плавающие в каналах, зачастую с болью в выражении лица от покусов собак или крыс. Таких никто не любил, считались ни кем иным, как напрочь отвергнутыми членами общества. Зачем кормить пусть даже и одну дочь, цена которой даже не будет и гроша и чья судьба прислуживать в семье мужа? «Лучше отдавать предпочтение безобразному сыну, нежели дюжине дочерей, пусть и мудрых, точно Будда», - гласила народная пословица. В любом случае детей в городе было - хоть отбавляй, к тому же, все рождались и рождались, точно мыши. И повсюду то и дело распространялись бордели и курительные комнаты, в которых особенно популярным был опиум. Кантон был густонаселенным городом, богатым и веселого нрава, с многочисленными храмами, ресторанами и игорными домами, где шумно и с размахом отмечались календарные праздники. И даже наказания с казнями являлись поводом к празднованию. Объединяли собой толпу, которая бурно аплодировала палачам, носившим испачканные кровью фартуки и целые коллекции заточенных ножей, отсекая головы своими меткими ударами. Правосудие свершалось довольно простым и относительно вольным способом, без каких-либо апелляций и без лишнего зверства. Лишь за исключением случаев предательства императора, худшего из возможных преступлений, расплата за которое была непременно медленная смерть и изгнание из общества всех членов семьи и родственников, которых в дальнейшем обращали в рабство. Незначительные проступки наказывались бичеванием либо шеи виновных на несколько дней заковывались в точно подходящие по размеру деревянные платформы, таким способом лишая людей полноценного отдыха и возможности прикоснуться к голове руками хотя бы для того, чтобы поесть или почесать. На площадях и рынках выделялись среди прочих рассказчики историй, которые, как и нищенствующие монахи, путешествовали по стране, строго блюдя тысячелетнюю устную традицию. Жонглеры, акробаты, волшебники со змеями, трансвеститы, бродяги-музыканты, колдуны и гимнасты встречались на улицах. Тут же, в подобном окружении, кипела торговля шелком, чаем, нефритом, специями, золотом, черепашьими панцирями, фарфором, изделиями из слоновой кости и драгоценными камнями. Овощи, фрукты и мясо предлагались в беспорядочной мешанине: кочаны капусты и нежные, слабые побеги бамбука располагались прямо вплотную с клетками, где содержались коты, собаки и еноты, которых убивал мясник и очень ловко, буквально одним движением, снимал с них шкуру в угоду покупателям. Были и длинные переулки исключительно из птиц. Ведь ни в одном из домов не было недостатка в птицах и клетках, начиная с самых простеньких и вплоть до из утонченного дерева с встречающимися вкраплениями серебра и перламутра. Другие отделы рынка выделялись под экзотических рыб, которые привлекали удачу к их приобретшим людям. Вечно любопытный Тао Чьен немного отвлекся, желая познакомиться и понаблюдать за рыбами. А после юноша должен был бежать выполнять свою обязанность и приобретать нужное в отделе, где продавались различные материалы по его ремеслу. Мог определить действительно необходимое с закрытыми глазами по резкому запаху специй, растений и лечебной коры с разных деревьев. Высушенные змеи лежали вповалку, напоминая какую-то пыльную неразбериху; жабы, саламандры и странные морские животные висели, нанизанные на веревки, точно ожерелье, сверчки и большие жуки с тяжелыми светящимися раковинами чахли в ящиках; обезьяны всех видов ждали смерти своим чередом; лапы медведей и обезьян, рога антилоп и носорогов, глаза тигра, плавники акулы и лапы загадочных ночных птиц – все это продавалось и покупалось в развес.