Железная маска (сборник) - Готье Теофиль. Страница 104

– Клянусь всеми святыми! – теряя последние силы, прохрипел Ля Рапе. – Только, умоляю, поскорее, я сейчас упаду!

Могучей рукой Тиран подхватил его за локоть, подтянул и усадил верхом на толстый сук, на котором сидел сам. При этом головорез безвольно болтался у него в руках, словно тряпичная кукла.

Ля Рапе не был светской барышней и ни разу в жизни не падал в обморок, но актеру пришлось поддержать его, иначе бы он свалился в ту самую смрадную бездну, от которой только что был спасен.

– У меня нет никаких средств, чтобы привести тебя в чувство, – заметил Тиран, роясь в кармане куртки, но, как я полагаю, вот этот чудодейственный экстракт, чистейшая анжуйская фруктовая водка, быстро вернет тебя к жизни!

С этими словами он поднес горлышко фляги к губам полуживого головореза.

– Ну-ка, глотни этого молочка, и вскоре станешь бодрее охотничьего сокола, с которого сняли клобучок!

Живительная влага подействовала незамедлительно: Ля Рапе жестом поблагодарил Тирана и принялся растирать занемевшую руку, чтобы вернуть ей подвижность.

– А теперь довольно прохлаждаться, – заявил Тиран, – давай-ка слезать с этого насеста, где сидится не так уж удобно! Я предпочитаю лужайки: они больше подходят для моей комплекции. Ты, малый, ступай вперед, – добавил он, подвинувшись, чтобы пропустить побежденного противника.

Ля Рапе, покряхтывая, пополз вниз, Тиран последовал за ним. Оказавшись на земле первым, головорез увидел в темноте расположившийся на берегу рва сторожевой отряд, состоявший из Огастена, Азолана и Баска.

– Свои! – еще издали подал он голос и, обернувшись, шепнул актеру: – Молчите и следуйте за мной!

Когда они поравнялись с наемниками, Ля Рапе приблизился к Азолану и пояснил:

– Мы с приятелем оба ранены, надо бы нам спуститься к воде, чтобы обмыть и перевязать раны…

Тот кивнул, и Ля Рапе с Тираном пошли дальше. Когда они очутились в леске, достаточно густом, хоть и лишенном листвы, головорез сказал Тирану:

– Вы великодушно сохранили мне жизнь, а теперь я избавил вас от смерти: эти трое молодчиков непременно разделались бы с вами. Я вернул долг, но не считаю, что мы в расчете, – когда бы я вам ни понадобился, я к вашим услугам. А теперь вам в ту сторону, а мне – в эту!

Оставшись в одиночестве, Тиран стал пробираться сквозь заросли, то и дело поглядывая на проклятый замок, куда он так и не сумел проникнуть. Кроме тех покоев, где шла схватка, все здание было погружено во тьму. Тем временем взошла луна, посеребрив своими лучами черепицы кровли, и в ее пока еще неярком свете актер различил человека, который прогуливался взад-вперед по небольшой площадке у края рва. То был Лабриш, стороживший лодку, в которой Мерендоль, Ла Рапе, Азолан и Огастен переправились через водную преграду.

Это наблюдение заставило Тирана задуматься: «Что он там делает в одиночестве в этом пустынном месте, пока его приятели работают клинками наверху? Надо полагать, стережет на случай обхода или отступления какой-нибудь потайной лаз, через который, огладив этого сторожа дубинкой по башке, я бы мог проникнуть в замок и тем самым доказать Сигоньяку, что я не струсил и не забыл о нем!»

Рассуждая таким образом, Тиран бесшумно, той мягкой поступью, которая часто присуща толстякам, приблизился к часовому. Сочтя расстояние удобным и достаточным, он нанес ему удар по черепу, рассчитанный так, чтобы надолго оглушить, но отнюдь не убить человека. Как мы уже убедились, актер не отличался жестокостью и вовсе не желал смерти грешника.

Лабриш рухнул, словно сраженный молнией, и застыл. Тиран приблизился к парапету надо рвом и обнаружил, что в узкой выемке среди каменной кладки стены находится лестница, ведущая к воде, которая облизывала ее нижние ступеньки. Актер начал осторожно спускаться, пристально вглядываясь в темноту, и уже почти коснувшись поверхности воды, различил очертания челнока, спрятанного в тени стены. Цепь, которой был пришвартован челнок, поддалась его могучим рукам, словно была склеена из бумаги, после чего Тиран спрыгнул в лодку, едва не опрокинувшуюся под его тяжестью.

Дождавшись, пока крохотное суденышко перестанет качаться и восстановится равновесие, дородный трагик заработал веслом, которое нашел на корме. Вскоре лодка вышла из полосы тени на освещенное пространство, где на маслянистой воде, словно рыбья чешуя, мерцала лунная рябь. Те же лучи ночного светила помогли Тирану обнаружить у цоколя здания лестницу, скрытую под кирпичным сводом, которая вела в длинный туннель. Он причалил к ней и, миновав туннель, оказался во дворе замка, не встретив по пути ни души.

«Вот я и в самом сердце этой твердыни, – подумал Ирод, удовлетворенно потирая руки, – здесь, на этих широких и прочных плитах, я прямо-таки в своей тарелке. Есть где развернуться, не то что на птичьей жердочке, да еще и над проклятым рвом! Сейчас оглядимся и поспешим на помощь друзьям!»

Первым, что он здесь заметил, было высокое парадное крыльцо, охраняемое парой мраморных сфинксов. Тиран, не колеблясь, направился к нему, здраво рассудив, что столь помпезный вход обязан привести его в парадные покои, где де Валломбрез, конечно, держит молодую актрису. Сфинксы при его приближении даже не подумали выпустить когти и беспрепятственно впустили чужака…

На первый взгляд, победа осталась за нападающими. Бренгенариль, Тордгель и Кольруле валялись на полу, как телята в хлеву. Малартик, предводитель всей шайки, был обезоружен. Но в действительности победители оказались пленниками. Дверь этого покоя, служившего прежде спальней Изабелле, запертая снаружи, отделила их от той, кого они искали. Тяжелая полированная дверь из черного мореного дуба со стальным замком стала для них почти непреодолимой преградой, поскольку под рукой у Сигоньяка и его друзей не было ни топора, ни клещей, чтобы взломать ее. Они снова и снова пытались общими усилиями вышибить ее, но этого было недостаточно – дубовая махина даже не дрогнула.

– Может, попытаться поджечь ее? – в отчаянии предложил Сигоньяк. – В камине достаточно горящих поленьев…

– К чему эта долгая возня? – возразил Лампур. – Дуб скверно горит. Лучше возьмем один из шкафов и попробуем с помощью этого тарана сокрушить преграду!

Не прошло и минуты, как брошенный с огромной силой шкаф, покрытый изысканной резьбой, врезался в дверь, но лишь оцарапал ее сверкающую поверхность и потерял часть резных деталей. Барон неистовствовал, ведь де Валломбрез умудрился ускользнуть вместе с Изабеллой, несмотря на отчаянное сопротивление девушки.

Внезапно раздался грохот и душераздирающий треск. Ветви, почти полностью загородившие окно, внезапно исчезли – вершина дерева, переброшенная через ров, рухнула вниз, и одновременно раздался протяжный человеческий крик. Это вопил театральный швейцар, застрявший на полпути, потому что ветка, по которой он двигался, показалась ему недостаточно надежной, а повернуть он не сумел. Тем временем Баску, Азолану и Огастену пришла в голову блестящая идея столкнуть вершину в воду и таким образом отрезать неприятелю путь к отступлению.

– Если не удастся взломать дверь, мы окажемся в мышеловке, – заметил Лампур. – Черти бы взяли этих старых мастеров – уж больно прочны их изделия! Попробую кинжалом расковырять замок, если иначе с ним не сладить. Так или иначе, но нам надо выбираться отсюда, а нас лишили единственного выхода – нашего дерева!

Бретер принялся было за дело, как вдруг замок заскрежетал и щелкнул, как обычно бывает, когда кто-то поворачивает ключ изнутри. Дверь, на которую было потрачено впустую столько сил, отворилась сама собой.

– Что за ангел-хранитель явился нам на помощь? – изумленно воскликнул Сигоньяк. – И каким чудом эта дверь, которая не поддавалась ничему, вдруг открылась?

– Никаких чудес, – послышался голос Чикиты. Девочка выглянула из-за распахнутой створки и устремила на барона свой загадочный и непроницаемый взгляд. – И ангелов здесь тоже нет!

– Где же Изабелла? – вскричал Сигоньяк, шагнув в залу, слабо озаренную дрожащим огоньком единственного светильника.