Железная маска (сборник) - Готье Теофиль. Страница 158
– Не вас ли, месье, король Наварры приставил к моей особе? – осведомилась женщина.
Гасконец склонил голову в поклоне, смущенный и до крайности взволнованный.
– Представьтесь, прошу вас!
– Меня зовут Гастон, ваше высочество.
– Прелестное имя, месье, и оно мне весьма по душе!
Гасконец густо покраснел, а герцогиня подумала: «Не пройдет и дня, как этот малый будет безумно влюблен в меня!»
Вслух же она сказала:
– Вы состоите в свите наваррского короля?
– Да, ваше высочество.
Анна сделала знак, что он может быть свободен, однако прибавила с улыбкой:
– Попросите моего кузена спуститься сюда, иначе ему придется ужинать без меня!
Гастон, окончательно очарованный, со всех ног бросился выполнять просьбу, а герцогиня подумала: «Ну, что ж, любезный кузен, как ты ни ловок, мы еще поборемся!»
Поздней ночью, весело отужинав с герцогиней, король отправился в свою каюту. Барка продолжала неторопливо двигаться вниз по реке. Анна Лотарингская прилегла на кушетку, покрытую медвежьей шкурой – охотничьим трофеем Генриха, и погрузилась в размышления. Их предметом был вовсе не наваррский король, а бочки с золотом, стоявшие в трюме судна.
«Мой красавчик кузен, – думала она, – весьма красноречив, и его слова о внезапно вспыхнувшей любви ко мне звучат довольно убедительно. Но мне ли не знать, что в действительности ему нужно только одно: без помех и препятствий доставить сокровище гугенотов в безопасное место. Что касается меня, то я готова сделать все что угодно, лишь бы это золото не попало в руки еретиков, да истребит их Господь серным пламенем! Но как этого добиться? Для Священной лиги будет страшным несчастьем, если проклятые гугеноты получат средства, на которые можно нанять и экипировать целую армию… Генрих верит, что в Бретани груз, обременяющий трюм этой барки, окажется в полной сохранности, а он сам и его люди – в безопасности. Но это не так. Действительно, Бретань кишит вероотступниками, но там найдется и немало добрых католиков, а гарнизоном Ансени командует офицер, глубоко преданный королю Франции. Все, что ей требуется – найти средство предупредить начальника гарнизона. Тогда экипаж барки будет немедленно схвачен и брошен в тюрьму, а судно и его груз – арестованы. Но каким образом все это осуществить?
Горячечные размышления и тревога подняли герцогиню на ноги. Вскочив с кушетки, она подошла к окну. Ночь выдалась ясной, ярко светила луна. Судя по очертаниям берегов, барка сейчас находилась вблизи границы Анжу и Бретани.
«Замок сьера д’Энтрага расположен ниже по течению, чем Ансени, и там, как и в Сомюре, имеется речная застава. Если бы удалось предупредить начальника стражи, то все могло бы пойти так, как я и надеюсь. Но как это сделать?»
Продолжая ломать голову, Анна выглянула в оконце и окинула взглядом палубу. Она была пуста, лишь у руля маячила рослая мужская фигура, закутанная в плащ. Всмотревшись, герцогиня узнала молодого гасконца по имени Гастон.
«Вот оно – столь необходимое мне орудие!» – с внезапным торжеством подумала она и, набросив отороченную мехом накидку, бесшумно вышла из каюты.
В самом деле – у руля нес вахту Гастон. На протяжении всего вечера его неотступно преследовал прекрасный и недоступный образ этой властной и обольстительной женщины. Юноша грезил, и временами ему казалось, что он готов отдать жизнь за ночь любви с герцогиней, а рассудок подсказывал ему, что в этом нет ничего несбыточного. Он молод, силен, красив и страстен, и хотя не слишком родовит, но ведь и Анна Лотарингская, как он знал, не так уж щепетильна в этих вопросах. Время текло медленно, и постепенно мечты совершенно завладели всем его существом.
В таком состоянии его и застал де Ноэ, поднявшийся на палубу, чтобы убедиться, все ли в порядке на вахте. Уже уходя, граф сказал юноше:
– Около трех часов утра мы приблизимся к Ансени. Как только вдали появятся очертания колоколен городских церквей, немедленно разбуди меня!
– Будет исполнено, – кивнул Гастон.
– Но еще до того слева ты увидишь водяную мельницу. Будь внимателен, не пропусти ее. В этом месте постарайся вести барку как можно дальше от левого берега. В этих местах еще летом начали строить плотину, выворотили со дна Луары массу громадных валунов, да так и бросили. Если барка зацепит днищем эти камни, то немедленно пойдет ко дну.
– Я буду начеку, – заверил Гастон.
Как только де Ноэ ушел, юноша снова погрузился в мечты. «А почему бы герцогине и в самом деле не полюбить меня, – размышлял он. – Ведь дарила же она свою благосклонность и Лагиру, и Раулю… Во всяком случае я не предал бы ее так жестоко, как Рауль! О нет, за ее любовь я готов заплатить даже бессмертием души и последовать за возлюбленной хоть на край света!»
Течение его мыслей было прервано звуком легких шагов по палубе. Гастон обернулся и едва не вскрикнул от изумления: перед ним была та, о которой он грезил! Анна успела зажать ему рот нежной ладонью, благоухающей лавандой, и поспешно проговорила:
– Тише, Гастон! Меня совсем замучила бессонница, и я вышла глотнуть свежего воздуха.
Сердце Гастона забилось так, словно вот-вот выскочит из груди. Герцогиня уселась на бухту канатов у борта и продолжала:
– Вы уже давно на вахте, месье Гастон?
– Около двух часов, герцогиня.
– А где остальные вахтенные?
– Я один. Мы все стоим у руля по очереди.
– А почему вы так напряженно всматриваетесь в левый берег?
– Стараюсь своевременно заметить мельницу, ваше высочество.
– Что за мельница?
В двух словах Гастон поведал о том, что сообщил ему де Ноэ.
– Вы хорошо плаваете? – вдруг спросила она.
– Не хуже рыбы, ваше высочество!
Неожиданная и поистине дьявольская мысль вспыхнула в изощренном мозгу герцогини. Если барка наткнется на камни, бочки с золотом гугенотов уйдут на дно реки. Впоследствии их можно будет поднять; а если и нет – беда невелика, так как еретики и сами не смогут до них добраться… Такой поворот событий был бы весьма ей на руку.
– Ах, Боже правый! Следите же внимательно! – с нарочитым испугом воскликнула она. – Если мы столкнемся с этими валунами…
Юноша ответил ей взглядом, полным невыразимого восхищения, и проговорил:
– Ничего не бойтесь, выше высочество! Что бы ни случилось, я сумею вас спасти!
Анна приблизилась к юноше почти вплотную и многозначительно поинтересовалась:
– Случалось ли вам когда-нибудь бывать в Париже, месье?
В голосе ее звучала затаенная нежность.
– Никогда, мадам!
– Неужели? Значит, вы и понятия не имеете о жизни королевского двора?
– Увы, нет.
– Но ведь только там и может рассчитывать на карьеру столь красивый, одаренный и отважный дворянин, как вы!
Гастону едва удалось скрыть невольную дрожь.
– И только там он может обрести… Истинную любовь! – таинственным шепотом добавила герцогиня.
Юноша страстно взглянул на Анну: в тот миг она была хороша, как демон-искуситель!
Расставшись с герцогиней, Генрих Наваррский поднялся на палубу барки. Было довольно поздно, но де Ноэ, Рауль и Лагир все еще оставались там, продолжая беседу.
Лагир произнес:
– Нет, этого не может быть, чтобы герцогиня действительно полюбила нашего короля!
– Сердце женщины – тайна! – вздохнул Рауль.
– Поживем – увидим! – качая головой, проворчал де Ноэ.
– Друзья мои, – вмешался Генрих, слышавший последнее замечание. – Это поистине золотые слова: Поживем – увидим! Но, чтобы жить дальше, необходимо как следует есть и спать. И, поскольку вы уже поужинали, я бы советовал всем отправиться на боковую!
Лагир с Раулем откланялись и спустились вниз, а граф остался с глазу на глаз с королем. Генрих насмешливо полюбопытствовал:
– Не слишком ли рискованные пари ты заключаешь, друг мой Амори?
– Почему вы так решили, сир?
– Потому что ты можешь проиграть их!
– Как? Вы, сир, думаете…