Железная маска (сборник) - Готье Теофиль. Страница 163

Нести караульную службу на берегу выпало Лагиру и старому мэтру Гардуино.

В этой истории предстоит сыграть заметную роль одному персонажу, которого мы до сих пор еще ни разу не упоминали. Чтобы познакомиться с ним, читателю предстоит последовать за нищим мальчишкой, скачущим по ночной дороге на неоседланной лошади в Анжер, прямиком в тамошний замок – резиденцию герцога Анжуйского.

Анжерский замок, несмотря на окружавшие его ухоженные сады с фонтанами и бесчисленными мраморными изваяниями, был довольно мрачным зданием. И даже роскошно украшенные внутренние покои залы, в которых по вечерам пылали тысячи свечей и раздавались звуки музыки, приглашающие кавалеров и дам к танцам, не могли развеять это впечатление.

Несмотря на все усилия, в замке царила скука. Дамы надували губки и строили капризные гримаски, кавалеры ходили с вытянутыми физиономиями, пажи не распевали и не проказничали. Даже слуги делали свое дело угрюмо и сосредоточенно. Недаром говорится – каков поп, таков и приход, ибо Франсуа, герцог Анжуйский и дофин Франции [102], был существом мрачным и нелюдимым с самого рождения. Что касается внешности этого носителя королевской крови, то его вполне можно было спутать с одним из тех искателей легкой наживы и приключений, которые толпами хлынули из Италии во Францию вслед за Екатериной Медичи, супругой короля Франции Генриха II и матерью самого Франсуа. Герцогу было всего двадцать шесть лет, но он казался стариком. Рыжеволосый, вечно всклокоченный, с глубоко посаженными злыми глазами, низкорослый и тщедушный, он вызывал отвращение с первого взгляда. Вдобавок в детстве он перенес оспу, оставившую неизгладимые рубцы на его лице.

Герцог, как и полагается особе его ранга, содержал двор, но только потому, что так было заведено задолго до него. Он давал балы, устраивал парадные обеды, но присутствовал на них с таким брезгливым равнодушием, выглядел так мрачно и неприветливо, что гости чувствовали себя подавленными, словно на похоронах.

Вместе с тем его приближенные из тех, что дольше других служили герцогу Анжуйскому, в один голос утверждали, что Франсуа де Валуа далеко не всегда был таким. Некогда он считался изысканным и приятным собеседником, всей душой любил охоту, женщин, доброе вино и музыку, а таким, как сейчас, стал после того, как его брат Генрих, тайно бежавший из Польши, буквально в последнюю минуту вырвал у него корону Франции после кончины короля Карла IX, его старшего брата.

Франсуа вставал поздно, обедал в два часа дня и ужинал в девять. Покончив с ужином, он запирался в кабинете с первыми подвернувшимися под руку придворными и усаживался играть с ними в карты – честь, которой все избегали, ибо даже небольшой проигрыш или обычное невезение приводили герцога в ярость.

В тот вечер, о котором мы ведем речь, все шло по заведенному порядку. Герцог Анжуйский сыграл несколько партий и, поскольку его партнеры приложили все силы, чтобы позволить ему выиграть, выглядел не столь мрачным, как обычно. Кроме того, его развлек гость – оказавшийся в Анжере проездом дворянин из Амбуаза по имени д’Асти.

Со времен кончины Карла IX и коронации Генриха III Амбуаз служил постоянной резиденцией королевы-матери Екатерины Медичи, и этот дворянин был одним из самых близких к ней лиц. Д’Асти был умен, глубоко разбирался в политических делах, и вдовствующая королева пользовалась его услугами, чтобы привести в порядок свои мемуары.

Как только пробило двенадцать, герцог обратился к своим партнерам:

– Господа, приказываю вам разойтись!

Оба приближенных и д’Асти тотчас поднялись со своих мест за ломберным столом, но Франсуа удержал амбуазца, обронив: «Останьтесь, я хочу с вами побеседовать!»

Когда в кабинете не осталось никого, кроме них, герцог спросил:

– Как поживает моя матушка в Амбуазе?

– Скучает, ваше высочество!

– В точности, как я!

– Его величество король Франции слишком суров к ней!

– Как, впрочем, и ко мне!

– Если бы вы, ваше высочество, нашли возможность навестить ее, она, скорее всего, была бы вам глубоко признательна.

– Но почему же матушка сама не пожалует ко мне?

– Она опасается вызвать неудовольствие короля.

– Зато сам король не особенно задумывается о том, довольны мы с нею или нет!

– Так и есть, ваше высочество!

– Генрих даже не счел нужным пригласить меня на заседание Генеральных штатов!

– Это же, слово в слово, произнесла и ее величество!

– Но зато там будет полным-полно лотарингских принцев, его добрых друзей.

– То есть истинных властителей Франции! – язвительно вставил д’Асти.

Внезапно во дворе замка загремели сапоги стражников, высыпавших из кордегардии, а со стороны подъемного моста послышался троекратный сигнал рога, возвестивший о прибытии посетителя.

– Что за дьявол смеет тревожить меня в полуночный час? – возмутился, побагровев, герцог Анжуйский. Тем временем в дверях кабинета уже вырос паж. Низко поклонившись, он доложил:

– Его высочество герцог де Гиз!

Франсуа де Валуа изумленно вскочил, а в следующее мгновение в кабинет вступил герцог де Гиз. Его шлем и нагрудный панцирь были покрыты толстым слоем дорожной пыли. Он был смертельно бледен, его глаза пылали злобой, движения казались неестественно резкими. Все в нем выдавало крайнюю степень раздражения.

– Ничего не скажешь, кузен, славная у вас стража! – вскричал он еще с порога.

– Вы хотите…

– Я хочу сказать, что речная застава в Сомюре даром проедает свое жалованье. И несмотря на то, что ею командует один из лучших ваших офицеров, беглые преступники все-таки умудрились пробраться через нее! Этот ротозей проглядел полную барку гугенотов, чуть не доверху нагруженную золотом!..

– Не могу поверить, кузен! Нынче во Франции золото стало такой редкостью…

– Вы правы, но ведь и вам наверняка доводилось слышать о так называемом «сокровище гугенотов»?

– С какой стати я должен верить досужей болтовне?

– Потому что это сущая правда. И его-то, это сокровище, Генриху, королю Наварры, удалось беспрепятственно провезти мимо сомюрских олухов! Но это еще далеко не все! Наваррец осмелился захватить в плен одну даму, и теперь он держит ее заложницей на своем судне.

– И кто эта дама?

– Моя сестра Анна!

У герцога Анжуйского вырвался возглас изумления.

– В своем ли вы уме, кузен?

– Более чем! – ответил тот и вкратце поведал родичу о событиях этого дня и ночи.

Он еще не закончил свой рассказ, как дверь кабинета снова распахнулась и паж доложил:

– Ваше высочество, прибыл какой-то мальчишка, проскакавший пятнадцать лье на неоседланной лошади, чтобы доставить вам срочное письмо.

– Кто его послал?

– Он уверяет, что письмо написано герцогиней Анной Лотарингской.

Генрих де Гиз и герцог Анжуйский одновременно воскликнули:

– Введи его!

А в это время наваррский король с аппетитом ужинал во владениях видама де Панестер. Хозяин проявил такое неслыханное радушие, что старик Паком только диву давался. Обычно скупой и прижимистый, сейчас он пожертвовал ради гостей всеми запасами кладовой и винного погреба, причем на свет явился даже бочонок журансонского вина, которым видам дорожил до крайности.

Генриху Наваррскому не раз доводилось топить неудачи на дне бокала, а сегодня у него было для этого немало причин. Крушение барки с золотом, гибель сьерра де Мальвена и герцогини Монпансье, с которой, как полагал король, она проведут несколько полных страсти и неги часов. За столом Генрих усердно налегал на журансонское, да и его спутники не отставали. Только Рауль, которому поведение владельца этого полуразрушенного замка с первых минут показалось подозрительным, держался осмотрительно и избегал хмельного.

Беседа за столом велась оживленно и порой принимала легкомысленный характер, чему способствовало отсутствие единственной дамы. Берта к ужину не вышла – горе вконец сломило бедную девушку. Только когда пробило полночь, король спохватился, вспомнив, что после такого дня всем следовало бы отдохнуть, и попросил проводить его в отведенный ему покой. Остальные гасконцы также поднялись, поблагодарив хозяина.