Ровесники. Герой асфальта (СИ) - Курносова Елена. Страница 35

Их кухни выглянул Виталик:

- Яблоко хочешь?

- Давай. – Я только сейчас вспомнила, что ничего не ела с самого утра. – Слушай, ты же говорил, что компьютер отцовский.

- Отцовский. – Виталик с хрустом откусил своё яблоко.

- Почему же он на твоём столе находится?

- А где ему ещё находиться? В большой комнате такого стола нет, там, можно сказать, спальня.

- Я заметила. А почему гостиной нет?

- Зачем она нужна? К родителям гости не ходят.

- Что – совсем? – Обалдело обернулась я к Виталику. Он даже смутился, увидев мою реакцию.

- Ну…Ко мне-то ходят. Вадька – тот вообще, бывает, целями днями отсюда не вылезает. Мы с ним в Интернете копаемся.

- А отец не ругается?

- Ругается. Интернет дорого обходится. Но запретный плод, как говорится, сладок. Комп без Интернета – просто коробка без мозгов, тогда его и включать-то резона нет.

- Слушай, а это вот всё – что такое?

- Да тут всё. Это принтер, это сканнер. Удобная штуковина. Когда-нибудь обязательно себе приобрети – не пожалеешь.

Яблоко было очень сочным и сладким, жаль только, что быстро закончилось, и я так и не почувствовала себя сытой. Надо было всё-таки пообедать дома прежде, чем отправляться гулять, но сейчас было уже бесполезно думать об этом, и я с тяжёлым вздохом посмотрела на оставшийся в руке жалкий огрызок.

- Куда его? – Голос мой тоже звучал обречённо.

- Давай, я выкину.

Виталик вышел на кухню.

- О! Вадька уже во дворе! – Услышала я его оттуда. – Интересно-интересно, чего это он раньше всех явился? Обычно это его все ждут минут по двадцать.

Я тоже вышла на кухню и глянула в окно. Свет уличного фонаря падал на небольшую часть детской площадки – одинокую фигуру в хорошо знакомой мне дублёнке видно было очень здорово. Вадим сидел на вкопанной в землю шине и, кажется, что-то сосредоточенно чертил на земле палкой. В позе его, как это ни странно, было что-то грустное и беспомощное.

- Ну что, пойдём? – Обратилась я к Виталику.

- Пошли.

Было очень тяжело расставаться с убаюкивающим теплом квартиры и вновь погружаться в неприветливый, холодный ноябрь, царящий на улице. Однако не прошло и двух минут, как я совершенно позабыла и о непогоде, и о мурашках, и вообще, обо всём, что могло бы доставить мне в данный момент какой-либо физический дискомфорт.

Началось с того, что нашего приближения Канарейка не услышал, хотя шли мы с Виталиком вовсе не бесшумно. Он по-прежнему водил палкой по земле и, кажется, был целиком поглощён этим абсурдным занятием. Мы остановились рядом, и Виталик, недоумевая, окликнул друга по имени.

Медленно, словно нехотя, Вадим поднял голову и посмотрел на нас, щурясь так, будто ему в глаза светили яркой лампой.

- А... – Изрёк он, тоже, надо заметить, не сразу, а после мучительных раздумий. – Это вы…Привет…

- Привет. – Машинально отозвался Виталик. – Чего ты тут сидишь?

Тон его мне не понравился, и вскоре я поняла причину этой, возникшей вдруг недоброжелательности – Вадим прыснул, неестественно засмеялся:

- Дурак ты что ли, Павлецкий?... Что я, по-твоему, лежать здесь должен?!

И по голосу, и по этому идиотскому смеху, и по глазам, которые смотрели куда угодно, только не на нас, я внезапно осознала, что КАНАРЕЙКА ПЬЯН. При чём пьян В СТЕЛЬКУ!!! Хорошие дела…Поход, стало быть, отменяется. Может оно и к лучшему. Виталик, в принципе, должен был радоваться такой неожиданной отсрочке.

Но он почему-то не радовался.

- Вадь…- Своим видом Виталик сейчас напоминал старшего брата-ботаника и директрису Марго в одном лице. – Ты что, спятил? Где тебя так угораздило? С кем? С этими дебилами?

- Ой… Чё ты тарахтишь, Павлецкий? – Вадим зажмурился – голова его, казалось, вот-вот должна была треснуть от такого количества вопросов. – Как баба базарная, чес-слово…У Кролика брат женится…Он угостил в честь праздника… Чё за шум, а?...

Виталик, конечно, и сам понимал, что воспитывать Канарейку бесполезно, тем более сейчас, когда он в таком состоянии, однако притворяться и скрывать своё возмущение он не умел. Может быть именно поэтому так тяжело и доставалась ему дружба с бескомпромиссным, своенравным Вадимом.

- Вадь…Ты бы шёл домой. Тебе отдохнуть надо. – Виталик топтался возле Канарейки, не зная, что ему делать – он явно намеревался выдержать ещё шквал оскорблений в свой адрес. Как мне это уже надоело, честно говоря!

- Ха! – Снова прыснул Вадим с издёвкой в голосе. – Чтоб мои родаки в обморок попадали?

- Вадь…

- Да иди ты в баню… Сейчас ребята придут. Идём звёздновских бить…

Оба-на…Несмотря на холодную погоду, меня бросило в жар: Канарейка, по всей вероятности, говорил абсолютно серьёзно. Только этого ещё не хватало! Я в ужасе посмотрела на Виталика. Он в этот момент обо мне, кажется, позабыл – выражение его лица было полным отражением моего собственного. И опять Виталик не сдержал своих эмоций.

- Вадь, ты что, с ума сошёл? – Он всё ещё надеялся на то, что друг шутит, или же вообще спьяну не соображает, о чём говорит. – Куда ты в таком виде пойдёшь? Может, лучше в другой раз? Завтра хотя бы, а?

Но чем больше мольбы звучало в его голосе, тем более жестоким становился Вадим.

- Чё ты ноешь, Павлецкий, а? Чё ты ноешь? Тебе бы только повод, блин, найти, чтоб не ходить… Весь день мозги е…ал и теперь за своё…

Я даже вздрогнула невольно – до того непривычно было слышать мат в такой всегда правильной и красивой речи Вадима. Я решила как-то поддержать Виталика, хотя и не питала никаких надежд на успех своей благотворительной акции. В ответ на моё замечание о состоянии Канарейки, последний только расхохотался – так же громко и издевательски как накануне.

- Да пусть тебя не е…ёт моё состояние, Ксюшенька…Можешь брать своего кавалера за ручку и пи…довать с ним до хаты…Без вас как-нибудь справимся…

Похоже, грубый мат Вадима и Виталику резал слух. Тем более неудобно ему было слушать подобные выражения в моём присутствии.

- Перестань, Вадь, зачем ты так? – Нравоучительная фраза, которую начал было Виталик, сходу оборвалась взрывом агрессии:

- Иди на х..й, Павлецкий! И не возвращайся, пока тебя не вызовут!.. Понял?

Нет, это уже было просто невыносимо! Отвратительно и пошло! Я схватила окаменевшего на месте Виталика за руку в порыве бескрайнего негодования:

- Пойдём отсюда!

К моему глубокому изумлению, он не двинулся и даже сделал неосознанную попытку вырваться:

- Подожди…Вон, уже наши идут.

Поражаюсь его воистину христианскому смирению. Ну просто агнец божий – и всё тут! Не оказаться бы только этому ягнёнку на священном алтаре в качестве жертвы.

К нам действительно шли ребята. Их было человек шесть, в числе которых я сразу же узнала Шурика Чернова, Мишу Раскопина и остальных, представленных мне возле школьного забора пацанов. Девчонки не было ни одной, и я, заметив это, ощутила небывалый прилив гордости – недаром, видно, Канарейка именно меня сегодня утром окрестил Жанной Д`арк. Меня, а не какую-то там Маринку Фадееву, смелости которой хватает только на случки в физкультурной раздевалке. Вряд ли в глазах Вадима она благодаря этому имеет какую-либо ценность. А вот я лично постараюсь быть другой и обязательно сделаю так, чтобы меня Вадим Канаренко уважал и считал особенной. Именно поэтому я не останусь здесь ждать вестей с поля сражения, а пойду вместе со всеми. Если, конечно, поход состоится. В глубине души я всё ещё продолжала надеяться на обратное – сейчас ребята увидят, что их предводитель пьян и сами откажутся идти с ним на такое опасное дело.

Мои мечты, как это часто бывает, рассыпались, подобно песчаному замку. Вадим поднялся с шины медленно, но вполне уверенно. Одному богу известно, чего ему, должно быть, стоила эта показная бодрость. Я успела заметить, как он слегка покачнулся – всего лишь на миг, и тут же выпрямился во весь рост, встречая приближающихся друзей. Здорово…Впрочем, так и должно быть – на то он и лидер, чтобы всем показывать собой пример.