Обретение - Кислюк Лев. Страница 11

подготовлен тяжелой работой на заводе, по 12 часов, без выходных и частыми

дополнительными работами по найму. К сдаче экзаменов готовился по очень жесткому

графику. Вставал в пять утра и до одиннадцати упорно занимался. Потом обед, сон два часа,

и опять занятия с небольшими перерывами до плуночи.

При поступлении в институт нужно было сдавать вступительные экзамены, в которые

входила физика. Надо сказать, что физикой я интересовался и хорошо ее знал. Сдал физику

на отлично. Во время приемных экзаменов познакомился с парнем, звали его Геннадий

Тузиков. С моей точки зрения, Геннадий был настоящий герой- фронтовик. Награжденный

двумя боевыми Орденами Красного Знамени, двумя медалями “За отвагу”, Орденом Красная

Звезда, и самое главное, Орденом Ленина, который принадлежал самому Семену

Михайловичу Буденному. Как Гена его получил. Во время отступления от Киева

командованию фронта требовался “язык”. Буденный был членом военного совета и сказал –

кто приведет “языка” тот получит Орден Ленина. Геннадий был очень физически сильный и

выглядел квадратным – что в высоту метр семьдесят, что в ширину. Вечером он перешел

линию фронта и замаскировался в брошеном крестьянском огороде. Немцы наступали очень

стремительно и поэтому их колонна сильно растянулась. Арьергард составляли квартирьеры,

подыскивающие помещения под штабы и жилье для личного состава. Ночью в

облюбованный Геннадием огород заглянул немецкий унтер-офицер. Не знаю, что он там

искал, но боец Тузиков моментально оглушил “фрица” своим полупудовым кулаком и всю

ночь тащил на себе.

Привел он этого языка, а орденов в штабе фронта в наличии не оказалось. Тогда

С.М.Буденный отстегнул свой орден Ленина и отдал Геннадию, сопроводив бумагой. Сказал

– после войны разменяем.

Вот этот Тузиков вместе со мной сдавал физику и завалил ее. Я ему говорю: “Давай я

за тебя сдам, но другому преподавателю”, что и сделал, и получил пятерку. Мы с Геной

подружились и попали в одну группу на энергофак. Когда я перешел на мехфак, наша дружба,

к сожалению, зачахла в связи с большой занятостью моей – любовь, работа, учеба. Да и

Геннадий тоже работал, а учеба ему давалась тяжело.

У нас с ним был такой случай. Мне потребовалось сдать какой-то неприятный

экзамен, который я плохо знал и не успел подготовиться. Я попросил у него орден и пару

медалей “на прокат” и пошел сдавать экзамен, который успешно выдержал, конечно: с

учетом наград. Больше я этим методом не пользовался.

Еще у нас с ним было одно криминальное приключение. В новогодний праздник мы

пошли провожать девушек, которые жили на другом конце города. И в бандитском районе.

Девушек мы благополучно проводили, а это не меньше пяти-семи километров от нашего

района. На обратном пути нас встретили пять человек бандитов, и предложили раздеться.

Мы оба были вооружены. У Гены был шикарный “вальтер”, а у меня ТТ, который мне

подарили два полковника, которые учились в танковой академии и жили рядом с нами. В

общем, мы с Геной мгновенно вытащили пистолеты и без предупреждения открыли огонь по

ногам бандитов. Двоих или троих уложили, а потом сбежали. Позже мы хотели узнать, чем

все это кончилось, но никто ничего не говорил. Геннадий был отличный и надежный

товарищ, и я очень сожалел, что так сложилось. Через два или три года мы встретились. Он

уже был женат и, кажется, у него появился ребенок. Конечно, в молодости легко относишься

к дружбе, расставаниям, но с течением времени начинаешь понимать, что где-то потерял,

может быть очень ценное.

Я уволился, так как работать по двенадцать часов, учиться по шесть часов и делать

лабораторные работы был невозможно. Стал перебиваться отдельными заработками. У моего

товарища, сокурсника Сергея Лазарева отец был классный сапожник. Он шил сапоги с

рантом и сдавал их по три тысячи рублей перекупщикам на базаре. Мы с Сергеем за день,

каждый из нас, пришивал подошву к сапогу, и его отец платил нам по пятьсот рублей. Вот

один или два дня в неделю я кормился этим заработком.

Студенческая жизнь продолжалась, была наполнена до краев. Война приближалась к

концу. Ежедневно звучали победные салюты. У нас сложилась большая компания друзей, к

счастью, основная часть ребят занималась спортом. Сам я играл в волейбол за сборную

института, бегал, прыгал. У меня были свои личные рекорды. В высоту это был метр

восемьдесят семь сантиметров, а в длину – шесть восемьдесят три.

Чтобы улучшить питание нашей компании, я организовал бригаду, пользуясь связями

на мелькомбинате, где раньше работал.

Бригадой студентов мы грузили трамваи мешками с мукой. Вагон вмещал тринадцать

тонн муки, а состав был из трех вагонов, то есть – тридцать девять тонн – грузили десять

человек. В этот же состав мы клали один лишний мешок с мукой, и в определенном месте

недалеко от общежития сбрасывали своим же товарищам. В такие дни в общежитии был

праздник. Ребята, работающие на мясокомбинате, приносили кости, а вместе с ними и мясо.

Овощи и фрукты мы брали у соседних колхозов за какую-то помощь. В общем, жили одной

семьей.

Еще до института шесть месяцев я работал шофером – возил главного врача

поликлиники Совнаркома и ЦК Компартии Узбекистана – Бакало Николая Ивановича. Было

ему в то время около пятидесяти лет “с хвостиком”. Худощавый, общительный, одевался

модно – женщинам он нравился. Интересен был автомобиль “Форд”, я уже не помню год его

рождения, но диски колес были со спицами, а тормоза работали благодаря физическому

действию на педаль. Скорость крейсерская была порядка тридцати километров в час. В

общем, “Антилопа гну”.

У Николая Ивановича было три любовницы, которым я возил продукты и какие-то

промтовары. На мой взгляд, одна была очень добрая, и с моей точки зрения, очень хорошая

женщина, и я, не выполняя точных указаний шефа, разгружал ей большую и лучшую часть

передачи. Две другие были злые и требовательные, и я их терпеть не мог.

Сам Николай Иванович по натуре был добрый человек, и после всего говорил мне:

– Ну что ты, Рафик, все напутал, и теперь они ругаются

Я ему в ответ:

– Ну зачем вам такие злые тетки?

Не забывал я и о своей полученной специальности – электромонтера. Делал проводку

в домах и учреждениях, чинил, словом все, чтобы заработать. Однажды с товарищем делали

проводку на базе “Оптбакалея”. Нам сказали: “Сделаете, по окончанию заплатим вам

натурой”. Хозяева предложили расплатиться луком – берите, сколько унесете. Мы с другом

были крепкие ребята и унесли по сто килограммов. Как я донес до дома этот лук, а

расстояние было более трех километров сейчас не представляю. Но донес.

На другой такой же “шабашке” я заработал целую флягу животного жира. Все это

позволило нашей семье, а папа уже пришел с фронта, безбедно прожить почти год. Какие

блюда готовили, один бог знает. Получали по карточкам продукты и промтовары. Конечно,

нищета была полная, но не сильно голодали, не ходили голые, и была крыша над головой.

Война шла к концу. От Мани – никаких вестей. От брата получали регулярно письма. Был

серьезно ранен и проходил лечение в городе Тбилиси. Выписался. Еще не вполне здоровый,

ехал в тбилисском трамвае на вокзал, неловко задел кого-то в штатском и услышал: “Шляется

здесь всякая военная сволочь!”. Вероятно, у него потемнело в глазах. На мгновение перестал

владеть собой. Расшатанная войной нервная система не защитила. Очнулся и увидел себя с

дымящимся пистолетом в руке. Рядом лежал застреленный оскорбитель. Был суд. Потом

штрафбат “до первой крови” и возвращение в свою родную часть. Он вначале командовал