Дела эльфийские, проблемы некромантские - Шермер Ольга. Страница 77

Я упала на колени в тот самый момент, когда на меня набросился оборотень-лев. На него обрушились сразу пламя Лесса, несколько болевых ударов от Тима и пантера.

Казалось, кто-то снова позвал меня по имени. А потом этот звук потерялся в сотнях, тысячах других. Крики, вой, плач, ругань — все это ворвалось в мой разум, словно комок раскаленных игл. Я с силой сжала виски, а среди всей этой какофонии мелькнул внезапно отчаянный призыв «Имя, назови имя!».

Я распахнула глаза, выхватывая в толпе Тима. И дословно повторила призыв, звучавший в подкорках сознания. Не знаю, что прочел эльф на моем лице и насколько пугающим оно было, но, замерев буквально на пару ударов сердца, внезапно выпалил:

— Кирел!

«Неужели мы мало страдали при жизни, что и при смерти нам не найти покоя?» — отозвалось эхом в голове. Имя подошло. Некроартерии плескались под ногами, а я с облегчением осознала, что боль ушла.

«Помощь нужна не мне, а тем, кто бился с вами бок о бок. Они смогут обрести свободу, которую не смогли обрести вы». — Я старалась формулировать мысли наиболее четко, понимая, что мучения окончены, а внутри теплым медом разливается давно забытое чувство. Моя магия.

«Ты хочешь приказать?..»

«Я хочу попросить. Восстать».

Сначала в голове повисла звенящая тишина, где не было слышно даже звуков боя, что происходил прямо у меня под носом.

«Редкий шанс… Мы им воспользуемся».

В тот же удар сердца меня вышвырнуло на всклокоченный песок Арены, где точно из воздуха вываливались все новые и новые стражники, от ворот спешили храмовники — прямо навстречу воздушной волне Лесса. Ему удалось отбросить первые ряды на бегущих следом. Кто-то успел увернуться, кто-то нет, но тех, кто оказался чуть более везучим, чем сотоварищи, уже поджидала я.

На моем лице играла самая хищная улыбка, на которую я только была способна. К пальцам тянулись видимые лишь мне черные нити, я, едва заметно шевеля самыми кончиками, сплетала их узлы в заклинания.

— Ну привет, — усмехнулась я, после чего резким рывком соединила ладони и, размахнувшись, «разбила» черный комок о землю.

Несколько мгновений не происходило ничего.

— Ли!.. — выкрикнула я, не сводя глаз с храмовников, что на какое-то время опешили в ожидании неизвестного.

Оборотень понял меня без слов. Отшвырнул стражника в сторону за шкирку, а потом с громким рыком приземлился между нами с Тимом и Лессом на полусогнутых лапах. Вокруг ледяной коркой возник тончайший защитный купол, скрыв нас четверых. Тим пытался отдышаться, Лесс стоял, упершись в колени ладонями. Даже на черной ткани храмовничьего балахона было видно, что левый его рукав пропитался кровью, а на рассеченной щеке уже начинала застывать тонкая багровая струйка.

— Что?.. — «сейчас будет», видимо, хотел спросить Тим, но ответ нарисовался сам.

Сквозь песок начали прорываться тонкие хлесткие щупальца, что обвивали тела, сжимая вырывающихся чуть сильнее, чем бесчувственных, скользили по лицам, проникая в ноздри и уши, огибали шеи, перекрывая летящие наружу звуки.

— Ты решила их всех поубивать? — вежливо поинтересовался оборотень, поддерживая купол в ожидании отмашки от меня.

— Только припугнуть, — хмыкнула я. — Они сами не знают, что сейчас их душит собственный страх. Иллюзия…

Как бы то ни было, иллюзия внезапно лопнула, а на нас прямо по полубездыханным храмовникам выкатилась огромная огненная стена высотой в полтора тролля. Я непроизвольно шагнула в сторону Лесса, словно пытаясь закрыть собой (инстинкт самосохранения? что это?). Оскорбленный верлен же задвинул меня себе за спину и выставил вперед ладонь, готовясь плести контрзаклятие, но вдруг сообщил:

— Я передумал, — махнул рукой и задумчиво почесал подбородок.

Сначала мы опешили, глядя то на огонь, то на Лесса, потом понимание стало закрадываться в наши скудные умишки. Следом за волной на полусаженевых крыльях летела наша демоница, а за ней с перекошенными не то от восторга, не то от испуга лицами неслись Гил с Саэлом с бессменной сковородкой.

А уже за ними, подгоняя со спины, плелась армия восставших мертвецов. Неудивительно, что Поллиэ соорудила такую огненную волну с перепуга, равно как и то, что Лесс не стал использовать контрзаклятие. Полькиным талантам лучше не противостоять.

Купол Ли пламя вежливо обогнуло, стремительно надвигаясь на трибуны. При виде восставших мертвецов только безмозглый (или некромант) не пришел бы в ужас, невинные зрители уже давно покинули Арену (кто успел — через ворота, прочие — через заграждения), а я лишь самодовольно ухмылялась, глядя, как начинает пятиться грозная стража, как на глазах оборотни-львы превращаются в забитых дворовых кошек, что испуганно жмутся к заборам от хулиганистых мальчишек, кидающихся в них камнями.

— Что ты там на занятиях вещала про равновесие и расплату за подобные «пробуждения»? — ехидно поинтересовался Ли.

— Семь баллов в ведомость, — злорадно отозвалась я, внезапно вспомнив о своем учительском долге.

— За что?! — возмутился оборотень, отпуская купол.

— За то, что не вспомнил мой главный урок. Разумный некромаг просит восстать, а не пробуждает насильно.

За спинами громыхало, но мы понимали, что наша роль в этом представлении была сыграна: павшие в боях на Арене воины все сделают сами, без нашей помощи.

— Так ты же можешь спокойно «напросить» себе целые тысячи воинов и пойти захватывать королевства!

— А оно мне надо? — равнодушно пожала плечами я и с улыбкой развернулась к Гилу, Саэлу и Поллиэ, что уже мучительно душила… то есть крепко обнимала Тима. «Статуя» воссоединившихся демоницы и эльфа среди гомона, лязга оружий и хруста костей смотрелись на удивление мило, хоть и неуместно.

— Нужно уходить, — разумно отметил Лесс, поглядывая, чтобы нас под шумок никто не пристукнул.

Мы тяжело зашагали к воротам, слишком неторопливо, словно только что не разнесли в щепки целую Арену, а сходили на детское театрализованное представление. Даже дите в компании имелось, в количестве одной штуки, которое сейчас о чем-то без умолку болтало с Тимом. Точнее, не умолкало дите, а Тим слушал с легкой усталой улыбкой, словно еще не до конца чувствовал себя освобожденным.

И его можно было понять. Пока границы Варсака не останутся далеко позади, мы и сами не поверим, что все закончилось и можно возвращаться получать выговор за несанкционированное оставление Академии. А то и увольнение…

— Нет, а почему тогда «неразумные некроманты» не могут попросить восстать пару-тройку армий? — все не мог успокоиться после увиденного Ли.

— Ну мертвые… — Я слегка озадачилась, но подобрала ответ. Наверное, не лучший, но многое объясняющий: — Они же мертвые, а не идиоты.

Пробубнив что-то про сорванный коварный замысел и «еще и этих хрисса с два обдуришь», Ли обратился в пантеру и вырвался вперед. А я в очередной раз поняла, что его нарочито веселая болтовня скрывает что-то связанное с этими местами. То, из-за чего он был изгнан, а сейчас хочет все оставить здесь, не только смирившись с отлучением от родного государства и семьи, а убедившись, что тут ему не место. Оборотни были трусливы — с этими их охранными постами, постоянными патрулями, сотнями стражников у каждой высокопоставленной шишки. С их рабовладельческими устоями и нежеланием оторвать свои задницы от удобных кресел…

Ли не такой. И слава Лите.

И у самых ворот я внезапно остановилась, словно меня окликнули по имени. Вновь обвела взглядом арену, пробормотала своим «я догоню» и сделала несколько неуверенных шагов назад.

Пробужденные мстили. В них сохранилась та живая ярость, которая так долго не могла найти выход в еще живых телах, они делали все то, о чем когда-то лишь мечтали, уже не боясь расправы. Они возвращали все те страдания, через которые им некогда пришлось пройти, своим мучителям. Они не тронут невинных. Они уйдут, едва поймут, что отомщены.

И мне никогда не явятся в ночных кошмарах лица стражников, надзирателей, экзекуторов — всех тех, кто насильно держал «живые игрушки», развлекая себя их уничтожением. Они получат по заслугам.