Дела эльфийские, проблемы некромантские - Шермер Ольга. Страница 79

Но я видела черные нити, что окутывали его.

Тим был мертв.

Паника на улицах Ракшаса угомонилась лишь к утру… когда угомонились мертвецы. С первыми лучами солнца их тела стали стремительно распадаться на куски. К запаху гари и крови примешался еще и приторный аромат тлена. Остатки стражи были теперь отправлены на зачистку улиц, оборотни постепенно приходили в себя и подсчитывали потери…

Севриль вздрогнула, когда наконец хлопнула входная дверь и послышались голоса. Она прикрыла глаза и едва не лишилась чувств, узнав в одном из них мужа. И, стоило ему появиться на пороге ее комнаты, бросилась ему на шею.

— Ну же, малышка, все хорошо. Со мной все в порядке.

— Все… закончилось?

— Слава богам, да. Но не уверен, что мы в победителях. Мой брат мертв, как и практически все владельцы боевых рабов и любители Арены. Его дочери, впрочем, если и пострадали, то только морально. Зомби не трогали никого, кроме своих бывших хозяев и стражи.

Оборотень устало опустился на кровать.

— Не знаю, кто была эта девица и как она это сотворила, но… мне не хотелось бы встретиться с ней лицом к лицу.

— Их не нашли?

— Нет, следы затерялись в лесу. Но Гринвальд почему-то уверен, что они направились к горам. Он и мой личный отряд будут прочесывать каждую лесную сажень. Этот хитрый старый сыч след не упустит.

— Мы должны найти его, Рен, — в голосе эльфийки звучала мольба.

— Мы его найдем, любовь моя.

Вчера, когда Лианна передала ей послание, Севриль сначала не поверила своим ушам, услышав из уст рабыни родную речь. А когда она осознала смысл…

Она всего раз была на Арене, подобные развлечения ей претили, но в гостях у брата супруга следовало проявлять уважение к увлечениям хозяина. Графа невероятно развлекла возможность сообщить ей, что сегодня в программе ожидается ее сородич. Севриль тогда так вышла из себя, что немедленно покинула ложу, а муж еще долго извинялся за ее неподобающее поведение. Зато Лианна потом прожужжала ей все уши о том, насколько прекрасен был этот эльф, и долго упрашивала позволить навестить его. В итоге, узнав, что сородичу предстоит сражаться с чемпионом Арены, Севриль согласилась.

В то, что этот эльф был принцем Риктимианом, невозможно было поверить. Но описание Лианны полностью совпадало с тем, как он выглядел. И девиз ее дома. Честь и преданность. Этого не мог знать рядовой простоэльфин. Однако мужу Севриль ничего не сказала, сначала следовало убедиться окончательно и бесповоротно.

Ее желание присутствовать на боях несказанно удивило супруга, однако возражать он не стал. К своему ужасу, в эльфе, стоящем там, на залитом кровью песке, она узнала его высочество…

Весь бой она смотрела, затаив дыхание и вздрагивая каждый раз, как кулаки Громилы свистели над головой Риктимиана. И стоило ему выиграть, как она не могла утаить облегченный вздох. А затем вывела мужа с лож, чтобы все рассказать. Севриль была уверена, что он поможет, особенно в той ситуации, которая царила сейчас в Вилее.

А потом случилось нечто страшное. То ли принц сумел связаться не только с ней, то ли обзавелся нужными друзьями, но помощь к нему пришла совсем с другой стороны. Севриль с мужем сами едва успели спастись из поместья, по дороге к ним присоединился Гринвальд. На вопрос, почему старик не охраняет графа, оборотень только зло выругался, а потом послал к хриссу свою работу и тут же попросил Рена принять его на службу.

Пока весь Ракшас был занят тем, что пытался спастись от мертвецов, они искали Риктимиана. К сожалению, безуспешно.

— Только бы он был жив, — прошептала Севриль, закрывая глаза и прижимаясь к плечу Рена. — Только бы он был жив…

— Он жив, любовь моя. Я уверен.

Глава 14

ХЕЛЛ И ДРАКОН

Тиэль, 8-е число.

День закрытия первого храма в честь богини Литы

— Хей, дружище, ты чего? — изумленно проговорил Гил, будто перед ним лежало не пробитое насквозь тело, а просто задремавший в разгар гулянки товарищ. — Ты это… завязывай…

Он наклонился к эльфу, неуверенно протянул руку к обломку и тут же отдернул ее, будто засомневавшись, можно ли или вдруг только хуже сделает. Хотя — куда уж хуже. Таким растерянным я видела Гила впервые.

Полли смотрела перед собой, не моргая, наклонив голову, еще не понимая и не веря глазам, Ли положил руку на плечо девочки, сжав пальцы, точно хотел удержать от одной ей ведомого безумства. Лицо Саэла стало практически серым, похожим на гипсовую маску, мы же с Лессом держались чуть поодаль, не зная, что и предпринять.

Страшнее всего сейчас было за Полли. Узнать Тима так, как ей, нам не довелось, для меня он оставался все еще практически незнакомым эльфом. Да и сама по себе смерть в силу профессии меня давно не пугала, поэтому убиваться от «на кого ж ты нас покинул» и до «это что, мы зря тебя спасали?» у меня просто язык бы не повернулся, а вот за девочку я действительно переживала. Ничего хуже произойти с ней просто не могло. Вспомнить только, как она была к нему привязана, как ждала встречи, как сияли ее глаза, стоило о нем упомянуть…

А я прекрасно помнила, каково это — терять любимых. И всей душой надеялась, что больше никогда с этим не столкнусь. Ни-ког-да.

Я шагнула было к Полли, пока не совсем придумав, что сказать или сделать, мысли путались, сменяясь дурацкими «отвести ребенка в сторону, зрелище пронзенного тела — то еще», как вдруг…

— Наши «свято верующие» однажды меня доконают. Серьезно, вот это — последняя капля! В прошлый раз деревню сожгли «во славу мне», в позапрошлый — сотню каких-то девственниц распяли… А оно мне надо?! Их и так острая нехватка.

— Скажи спасибо, что мы вовремя решили избавиться от драконов. Мало того что бедолаги бы голодали, так их бы тоже додумались на алтарь пихать. Кстати, напрасно ты жалуешься, зато ребята тебя искренне любят!

— Да в гробу я такую любовь видал, да простит меня Клагул.

— Он тебя и так не простит. Это, между прочим, твои поклонники ему работы прибавляют внеплановой. Не просыхает, поди, бедолага… трудится в поте лиц. Морд.

— Вот не надо сейчас строить из себя святую невинность! Тот факт, что ты отвечаешь за светлую сторону, к сожалению, так и не сделал из тебя белую и пушистую. Вспомни своих-то почитателей. Бедные коровки с барашками, сколько их полегло на алтаре твоего тщеславия?

— Ответила бы я, да на нас смертные смотрят косо.

— Еще не смотрят. Досадное какое недоразумение. Здрасте.

Что за…

Воздух заискрился, переливаясь сверкающими черными и белыми нитями, и медленно вырисовал перед нами два силуэта — мужской и женский. Когда сияние прекратилось, перед нами распахнулись две пары глаз — одни черные от уголка до уголка, вторые, напротив, сплошь белые.

Фигуры были высотой примерно в полтора человеческих роста, в похожих балахонах длиной до пят, но даже это не смогло скрыть от наших взоров, что парили «сущности» в локте от земли, чем заставляли нас изрядно задирать головы, чтобы их разглядеть. У темноглазого были настолько черные волосы, словно на него опрокинули ведро смолы и она растеклась по голове до самых плеч, а белоглазая обладала платиновой шевелюрой до пояса.

Кто это, хрисс их раздери? Они-то хотя бы не будут нас убивать? Потому что если будут, то сейчас самое время. Мы впали в такое оцепенение, что вряд ли начали бы сопротивляться.

— Скажите, а вы верите в богов? — произнес темноволосый. Достал из нагрудного кармана… очки и, нацепив их на переносицу, внимательно нас оглядел.

— Уже непонятно, — честно призналась я.

Сотни сотен лет над Дариолом властвуют три бога. Кто и когда это придумал — неизвестно, но живым существам хотелось во что-то верить, на что-то надеяться, а на что-то и вовсе сваливать все свои невзгоды. Особенно воодушевляло многих дариольцев то, что мечты и задумки могут осуществляться, стоит только попричитать в специально отведенных местах, попрославлять того, кого ты никогда в жизни не видел, и возложить какие-нибудь дары к ногам статуи, в его честь созданной.