Забавы с летальным исходом - Макбейн Эд. Страница 56

Ночь обещала быть долгой.

С того места, где на улице сидели в «Шевроле» детектив Хэзлит и его напарник детектив Роулз, было прекрасно видно, как Джилл Лоутон вышла из дома и торопливой походкой направилась к гаражу, возле которого был запаркован ее белый «Додж».

— Смотри-ка, зашевелилась, — заметил Роулз.

— Вижу.

Они ждали.

«Додж» завелся, выехал из ворот на улицу. Она направлялась прямо к ним. Они быстро сползли вниз по сиденьям, сжались и затаились, так чтобы не было видно из окон. Выждали, пока «Додж» не проедет мимо. Вот он замигал красными габаритными огнями уже в самом конце улицы. Роулз завел мотор, и они двинулись следом.

Подстерегавший у перекрестка в красном «Меркурии» Питер Донофрио увидел сперва, как белый «Додж» Джилл Лоутон притормозил на углу и повернул направо. А затем увидел едущий следом «Шевроле» с двумя парнями, в которых нутром чуял легавых. Стало быть, за ней следят.

И Донофрио присоединился к этому кортежу.

— Смотри, не упусти ее, — сказал Хэзлит.

— Хочешь сесть за руль?

— Да нет. Только смотри, не упусти.

Джилл ехала на восток, в сторону континента. Белая машина, за ней было очень удобно следить даже в сумерках. Вот она свернула к югу, проехала по мосту Уиспер-Кей, затем повернула направо, к Хвосту, и продолжала двигаться на юг по направлению к Сарасоте. У светофора на углу 41-й и Рейнтри она свернула влево, а затем — резко вправо, к Рейнтри-Молл. Там, возле парка, находилась заполненная автомобилями стоянка. Они сбросили скорость.

— Паркуется, — пробормотал Хэзлит.

— Вижу, — кивнул Роулз.

Они проехали мимо нее, и в этот момент она выключила мотор.

— Смотри, глаз не спускай, — сказал Роулз.

— Вижу ее, — сказал Хэзлит.

Роулз припарковался — теперь «Шевроле» отделяли от «Доджа» несколько машин. Как это типично для всех женщин, ей понадобилось куда больше времени, чем мужчине, чтоб выйти из машины. Выключив мотор, она достала помаду, подкрасила губы, взбила волосы, словом, приготовилась произвести впечатление. Затем наконец вышла из «Доджа». Сидя в машине, детективы наблюдали за ней. На Джилл были синие джинсы, голубой хлопковый свитер, тапочки. Она вошла в парк. Они последовали за ней.

— Черт, не иначе, как собралась на сеанс в девять тридцать, — пробормотал Хэзлит.

— Что ж, мы тоже, — сказал Роулз.

Мэтью пил слишком много вина.

Наверное, потому, что было очень трудно получать удовольствие от ужина, когда справа от тебя сидит женщина, тщательно избегающая твоего взгляда. Женщина, которая только что сообщила, что собирается замуж за человека, напрочь лишенного чувства юмора. Сидит рядом за длинным столом, и на губах ее играет глупая улыбка, а слева сидит другая, которая говорит, что им ни в коем случае не надо было разводиться, что никогда ни с одним мужчиной ей не было так хорошо в постели, как с Мэтью, пусть даже порой он вел себя как последний сукин сын. Нет, это действительно было очень трудно. Случались в жизни Мэтью моменты, когда он искренне сожалел, что вышел из комы.

С другой стороны, сейчас уже половина одиннадцатого, и вечер близится к завершению. И скоро все это кончится, а утром снова взойдет солнце, держу пари на последний доллар, что взойдет. А может, и нет. Ладно, как бы там ни было, но полиция занялась этим делом, которое, наверное, с самого начала следовало бы отдать им под контроль. И если он, Мэтью, разыграл все карты правильно, то сегодня, впервые за долгое время, он хоть выспится по-человечески. И кстати, как могло получиться, что эта дамочка, совсем недавно лежавшая с тобой в постели голая и до слез хохотавшая над дурацким анекдотом об огромном члене, вдруг ни с того ни с сего посылает тебя к чертовой матери?..

Он, разумеется, не знал, что именно в этот момент двое людей, собравшиеся похитить чашу Сократа, пробираются в подвальное помещение, чтоб спрятаться там в чулане. И что чулан этот находится в каких-то двадцати футах от двери, за которой заперт музейный сейф.

Он налил себе еще один бокал вина.

В тесном чуланчике от запаха ее духов было просто нечем дышать.

Вообще-то духи были очень хорошие. Завтра, когда, как ему и положено, взойдет солнце, он, Джек Лоутон, отдаст чашу Панагосу, получит от него причитающиеся два с половиной миллиона долларов за вычетом аванса, и с этого момента может позволить себе скупить все ароматические масла Востока.

Чтобы немного подбодрить его перед решающим моментом, Кэндейс слегка потерлась о него бедром. И платье, и сама она казались такими шелковистыми на ощупь…

Джек едва не забыл, что находится здесь только для того, чтоб выкрасть чашу.

Звали собаку Гельмутт, с двумя «т» на конце, чтоб кто-нибудь, не дай Бог, не подумал, что немцы лишены типично немецкого чувства юмора. Гельмутт — типично фашистская псина породы доберман. Способна разорвать человека на мелкие кусочки, если только ей дадут соответствующую команду. Единственное, что можно было противопоставить этой твари, — так это только пистолет с глушителем, привинченным к стволу.

И Гарри Джергенс, долго не раздумывая, выстрелил из него дважды.

Пст-пст… — словно шепоток пронесся в ночи.

Охранник по имени Эрнст, похоже, искренне изумился, поэтому Гарри снова выстрелил дважды.

Насекомые возились и шуршали в высокой траве…

Единственная причина, по которой Гарри убивал людей, сводилась к тому, что в этом случае они не могли бы выступить свидетелями в суде. А так он против них ничего не имел. Он оттащил оба трупа в кусты и пошел искать второго охранника, которого не защищала даже собака.

— Уходит, — прошептал Хэзлит.

— Мы тоже, — шепнул в ответ Роулз.

Они сидели в четырех или пяти рядах позади Джилл Лоутон и, увидев, что она встала, немедленно поднялись тоже и стали пробираться к проходу между рядами, осыпаемые проклятиями разъяренных зрителей, поскольку именно в этот момент Сильвестр Сталлоне собрался одним махом прихлопнуть сразу штук сорок нехороших парней, причем в довольно комичной последовательности.

Они вылетели в вестибюль и увидели, как за Джилл затворилась дверь в дамскую комнату.

— А-а, так она просто пописать пошла, — сказал Хэзлит.

Ровно посреди калузской бухты Зейну Горману, он же Зейго, вдруг страшно захотелось отлить. Он уже решил было бросить якорь и спуститься вниз, к туалету рядом с каютой, но затем подумал, что слишком много хлопот, расстегнул «молнию» и стал мочиться прямо через борт.

К счастью для него, ветер дул в правильном направлении.

Но это пока.

Мэтью Хоупу захотелось в туалет.

Сьюзен твердила, что сегодня он должен поехать к ней домой, поскольку совершенно очевидно, что эта женщина Демминг уделяет до неприличия много внимания смазливому парню с усиками, сидевшему напротив через стол.

Мэтью подлил Сьюзен вина.

— Ну, что скажешь? — спросила она.

— Вечер еще только начался, — туманно ответил он и снова наполнил свой бокал.

Второй охранник был стариком лет шестидесяти восьми и перед выходом на пенсию работал бухгалтером в Мичигане, а потом переехал во Флориду. И ему очень скоро надоело тупо слоняться под солнцем весь день и устраиваться на какие-то бессмысленные места на неполный рабочий день. И вот наконец он устроился на работу в музей — тоже на неполный день и столь же бессмысленную. Оливеру Хонгу, — именно так его звали, поскольку он был китайцем — ни разу в жизни не доводилось стрелять в человека, и он смутно представлял себе, что будет делать, если вдруг луч его фонарика выхватит из тьмы на территории музея какого-то непрошеного гостя.

И он действительно не знал, что теперь делать, когда откуда-то из тьмы, из кустов, перед ним материализовался человек и нацелился из пистолета прямо ему в голову. Причем ствол у этого пистолета был какой-то необычайно длинный, таких Оливер в жизни своей не видел. А видел только одно оружие — пистолет, висевший в кобуре у его бедра.