Забавы с летальным исходом - Макбейн Эд. Страница 57

— Эй, ты чего… — довольно миролюбиво пробормотал он и посветил человеку фонариком в лицо.

Он мог бы ослепить Гарри, но тот оказался проворнее и уже успел спустить курок. Потом он оттащил Оливера по затененной деревьями тропинке и спрятал в кустах. Выключил все еще горевший фонарик и взглянул на светящийся циферблат своих наручных часов.

Боже ты мой, как быстро летит время!..

Окно в дамском туалете было заперто и замазано белой краской.

И Джилл, как ни пыталась, не могла его открыть. Примерно через полчаса Джек и его шайка будут красть эту гребаную чашу. Отсюда до острова Санта-Лючия минут сорок езды. Она хотела приехать туда сразу же после того, как сообщники Джека отвалят. Но ей вовсе не хотелось ехать туда в сопровождении полицейского эскорта. Так что же делать?..

Она стояла и смотрела на себя в зеркало, как вдруг дверь одной из кабинок отворилась, и из нее вышла толстуха в ядовито-зеленом платье и оранжевом платочке на голове, которым она прикрыла бигуди. И начала натягивать и одергивать юбку над длинными панталонами.

— До сих пор еще идет? — спросила она. — Терпеть не могу Сильвестра Сталлоне!

Сидевший в каморке Джек шепотом спросил:

— Сколько сейчас?

Дверца каморки была приоткрыта на дюйм — с тем, чтобы было видно, что происходит в холле. На левой руке у Кэндейс были изящные золотые часики с крошечным циферблатом, но света, проникающего сквозь щель, было достаточно, чтоб различить стрелки и цифры.

— Десять минут двенадцатого, — ответила она.

— Разве Гарри уже не должен быть здесь?

— Ничего, подождем.

— Просто я хотел сказать… он должен быть нашим проводником.

Ничего себе, проводником, подумала она.

Если все пройдет гладко и по плану с этим придурком и задницей Джеком, это будет просто удивительно. Тогда она готова поверить в существование хоть самого Санта-Клауса.

Стоявшие у лотка с кондитерскими изделиями Хэзлит и Роулз видели, как отворилась дверь туалета и из нее вышла полная дама в ярко-зеленом платье и белых лодочках. На голове у нее красовался оранжевый платок, и еще она сморкалась, грузно топая к выходу. Толкнула дверь и растворилась в ночи. Она не вызвала у них никаких подозрений.

Они уже начали подумывать: а не выбралась ли Джилл Лоутон в окошко в туалете.

Питер Донофрио был не дурак и вовсе не хотел идти вслед за Джилл в парк, зная и видя, что ее преследуют двое легавых. Вместо этого он запарковал свой красный «Меркурий» сзади, в двух рядах от машины Джилл Лоутон, и вот теперь сидел и терпеливо дожидался, когда она вернется.

В 11.15 — именно это время показывали его часы на приборной доске, о, нет, уже 11.16, — к белому «Доджу» подошла полная дама в зеленом платье и оранжевом платке, отперла дверцу и уселась за руль.

Донофрио показалось это странным. Чтоб какая-то жирная шлюха вдруг занялась автоугоном, нет, здесь явно что-то не так.

Затем он увидел, как дамочка сорвала с головы оранжевый платок и — о, чудо! — за рулем вновь сидела белокурая и симпатичная Джилл Лоутон. «Додж» завелся, «Меркурий» — тоже.

Мэтью пожелал спокойной ночи Патриции и ее жениху Чарлзу, Сьюзен же в это время терпеливо стояла в своем красном платье — ее любимый цвет — с торжествующей улыбочкой на лице. Сам Мэтью еще толком не понимал, что будет дальше, хотя твердо знал одно: он должен отвезти ее домой, раз пригласил. Ведь он, в конце концов, джентльмен, хоть и изрядно надрался. Будучи джентльменом и понимая, что любовной интрижке пришел конец, он даже не пытался поцеловать Патрицию на прощание.

Будучи джентльменом, он просто пожал ей руку и сказал: «Спокойной ночи, Патриция», и никаких там «прощай» или «Пэт» — кстати, она терпеть не могла, когда ее называли Пэт.

— Спокойной ночи, Мэтью, — ответила она, и ему показалось, что голос ее звучит немного печально, а глаза смотрят как-то тоскливо. Нет, он никогда не понимал этих женщин…

И еще ему страшно хотелось отлить, и он хотел успеть сбегать вниз в туалет прежде, чем они запрут все двери и выключат свет.

Теперь в чуланчике их было трое.

И Кэндейс уже больше ни о кого не терлась.

Вместо этого она внимательно прислушивалась к звукам лифта, потому как именно на этом лифте предполагалось спустить вниз тележку с чашей Сократа. В маленькой расшитой синим бисером сумочке у нее лежал «браунинг» 25-го калибра, но ни Джек, ни Гарри о том не знали. И ей вовсе не хотелось, чтоб кто-либо узнал — до тех пор, пока сегодня же, только чуть позже, она не ткнет этим «браунингом» Джеку прямо в лицо.

— Тс-с-с… — прошептала она.

Она услышала голоса.

Вечеринка наверху кончилась.

Люди начали спускаться к туалетам.

Теперь уже совсем-совсем скоро чашу Сократа повезут вниз, к сейфу, чтобы запереть в нем на ночь.

Похоже, что Джилл Лоутон в своем белом «Додже» стремилась попасть на самую окраину Сабал-Кей, туда, где находился мост, связывающий этот район с островом Санта-Лючия. Питер Донофрио просто представить не мог, к чему это ей на ночь глядя понадобилось ехать в такую глушь. Потом он подумал, что у дамочки, должно быть, там свидание. Возможно, свидание с мужем, который, как чуял нутром Донофрио, убил его любимую и единственную Мелани Шварц.

Донофрио, в отличие от Джека или той же Джилл, вовсе не был дилетантом. Ведь он отсидел уже дважды и сядет в третий, стоит только его куратору-полицейскому узнать, что он, Донофрио, приобрел «смит-и-вессон» 38-го калибра, с помощью которого он намерен теперь убрать мистера Джека, если, конечно, удастся найти этого сукиного сына. Нет, я не дилетант, я полупрофессионал, подумал Донофрио и тут же стал прикидывать, как бы убрать этого гада так, чтоб подумали на его жену Джилл. Может, стоит пришить их обоих, а потом вложить ей в руку пистолет, как это часто показывают в фильмах? Откуда ему было знать, что и у нее тоже имеется пистолет и что она тоже собирается убить своего мужа. Такая типично дилетантская мысль ему и в голову не могла прийти. До сих пор Донофрио не слишком везло в темных делишках, но, с другой стороны, новичком или дилетантом его вряд ли можно было назвать.

Не знал он также и того, что Джилл Лоутон уже совершила одно убийство. В отличие от нее, сам он пока что не погубил ни одной живой души, ну, разве что водяных крыс убивал, будучи еще подростком. Знай он, что эта женщина в белой машине, что ехала впереди него, совсем недавно выпустила четыре пули в грудь другой женщине, он бы, возможно, завернул назад, домой, вместо того чтобы продолжать эту бесконечную погоню. Но, с другой стороны, знай он, что жертвой ее стала не кто иная, как Мелани Шварц, сидевшая в одной комбинации — той самой, черт подери, комбинации, которую он подарил ей на прошлое Рождество, — он бы еще сильней давил на газ, догнал бы ее и расстрелял прямо на ходу. Но ведь он этого не знал.

Не знал.

И вообще в эту теплую и пахнущую цветами февральскую ночь во Флориде было очень много людей, которые ничего не знали.

Итак, Донофрио продолжал держаться от «Доджа» на почтительном расстоянии, поскольку не хотел, чтоб она заметила в зеркальце свет его фар. Тогда бы она сразу сообразила, что вовсе не одна на этой черной и грязной дороге, которая, казалось, вела в самый ад, Господь да простит его грешную душу!..

Мэтью стоял над одним из унитазов в мужском туалете. И вдруг услышал, что дверь отворилась и музейный охранник спросил:

— Есть тут кто? Пора на выход.

— Одну минуту, — откликнулся он.

— Пожалуйста, поспешите, сэр, мы закрываемся, сэр.

— Поднимусь наверх через минуту, — обещал ему Мэтью.

Дверь за мужчиной захлопнулась.

Зейго в моторке проехал мимо причала во второй раз, высматривая, не сигналит ли кто фонариком. Что означало бы, что они взяли чашу и сейчас спешат через лужайку к берегу.