Белорусские народные сказки - Автор неизвестен. Страница 46

Тот ее высвободил и пустил в воду, а сам приказывает:

— По щучьему веленью, по матушкиному порожденью, по батюшкиному благословенью, нуте-ка, ведра, начерпайтесь и домой идите!

Тут ведра начерпались и пошли домой впереди него. Невестки увидали в окно и показывают одна другой:

— Вот,— говорят,— мы все дурнем его называем, а он, гляди, что творит! Своих мужей работой изводим, а он все дураком почитается и баклуши бьет!

Приехали братья из лесу, позавтракали и снова собираются в лес да и его зовут с собою.

А он отвечает:

— Коли дадите отцовскую кобылу, поеду, а не дадите — не поеду!

Что ж, позволили ему запрячь отцовскую кобылу.

Только выехал он за гумно — та заупрямилась и ни с места. Тогда он зашел спереди, ударил ее кулаком по лбу и свалил а ног. Потом взял ее за хвост, тряхнул, вытряс все мясо из кожи, кожу закинул на гумно, а сам связал оглобли, сел в сани и говорит:

— По щучьему веленью, по матушкиному порожденью, по батюшкиному благословенью, нуте-ка, сани, поезжайте в лес сами! Сани тронулись, заскрипели и за братьями полетели. Дивятся братья, как это он без лошади приехал.

— А куда ж ты, брат, подевал отцовскую кобылу?

Дурак ответил, что убил кобылу, а кожу на отцовское гумно закинул — крыша не будет течь, говорит.

Нарубили братья дров, собрались домой ехать и спрашивают его:

— А чего ж ты не рубишь?

И не так им было нужно, чтобы дурак нарубил дров, как была охота посмотреть на его работу, потому что он отродясь не держал топора в руках. .

А дурак говорит:

—      По щучьему веленью, по матушкиному порожденью, по батюшкиному благословенью, нуте-ка, дрова, сами рубитесь, сами и на воз кладитесь!

Тут дрова затрещали, сами стали рубиться и на сани валиться. Навалились с целую сажень.» Братья подивились и поехали. А он взобрался на свой воз, уселся и говорит:

—      По щучьему веленью, по матушкиному порожденью, по батюшкиному благословенью, нуте-ка, сани, поезжайте домой сами!

Проезжали они мимо озера. Там рыбаки рыбу ловили и вытянули одну-единственную рыбку. Увидел дурак эту рыбку и говорит:

—      Вот дорогая рыбка! Кто ее съест, тот сына родит, и кто косточки обсосет, тот сына родит, кто косточки сгрызет, и тот сына родит. Будут три сына и все богатыри.

Досталась та рыбка царице. Зажарила она ее и съела, а косточки на блюдце оставила. Пришла ее дочка-царевна и давай обсасывать косточки да бросать их под стол.

—      Ах, маменька,— говорит,— какая вкусная рыба!

А собачонка, сидевшая под столом, взяла да все косточки и погрызла.

Понесли они все трое и в положенный срок родили по сыну — и царица, и дочка ее, и собачонка.

Стали расти сыновья, выросли хорошие, крепкие. Когда исполнилось им лет по семнадцати, приходят они к царю и говорят:

—      Батюшка наш, милостивейший государь, вели ты выковать нам три меча по пятнадцати пудов. Живут в таком-то царстве, в таком-то государстве три змея: один — о трех головах, другой — о шести, третий — о двенадцати. Истребляют они народ!

Милостивейший государь исполнил их просьбу. Велел выковать им три меча по пятнадцати пудов.

А лежал у него среди двора камень, громадный, ну что твой дом.

Вот они и говорят между собой:

—      Ну как, братцы, кто же из нас старшим будет? Кому станем подчиняться? Давайте рубить камень. У кого он р^валится надвое, того и будем слушать.

Собачий сын рубанул камень — только оцарапал; царицын сын рубанул камень — наполовину в землю вбил; девичий сын как рубанул — тот и развалился надвое.

Девичий сын и говорит:

—      Смотрите, братцы, слушайтесь меня и повинуйтесь! Поедем с вами в тридевятую землю, в тридесятое царство.

Подъезжают они к тридесятому царству, остановились верст за двенадцать, построили себе жилье и стали в нем жить.

Говорит братьям Искорка Парубок Девичий Сын:

—      Как слушались меня, так и слушайтесь! Вот,— говорит,— собачий сын, иди встань на страже на мосту. Мост большой. Пойдет,— говорит,— по нему Юдо о трех головах, так вот, чтоб ты его истребил!

Тот ничего не ответил, пошел к мосту, лег и заснул. Искорка Парубок Девичий Сын усыпил царицыного сына, а сам полетел стрелой к мосту. Стал на мосту, а помощника своего и не видит. Около полуночи слышит он какой-то грохот — едет Юдо о трех головах.

Кони его взбежали на мост, остановились и заржали. Бывшие с ним собаки в голос завыли. Бывшие при нем петухи — и те запели. Он даже испугался и прикрикнул на лошадей:

—      Ах вы,— говорит,— собачье мясо, чего орете?

И на собак:

—      А вы, псы, на кого голос подымаете? Нам ровни тут нет. Есть три брата в тридевятой земле, в тридесятом царстве, так они не то что сами придут, а и ворон их костей сюда не занесет.

Отвечает Искорка Парубок Девичий Сын:

—      Да не ворон кости заносит, а сам добрый молодец на вороном коне наезжает!

А Юдо ему:

—      Иль ты здесь?

—      А вот здесь.

—      Ну, давай биться!

И начали они биться. Искорка Парубок Девичий Сын Юду голову сбил, а тот:

—      Искорка Парубок Девичий Сын, стой,— говорит,—цари-короли бьются— и те замиряются, давай замиримся и мы, хоть на малый срок.

—      Можно! — говорит Искорка.

—      Искорка Парубок Девичий Сын, покажи ты свою силу, как это ты бьешь так крепко? Какова твоя сила?

—      А моя сила,— говорит,— как лебединое перо!

Вынул он свою силу и дунул, словно ветром, перо вверх полетело. Он вдохнул — оно назад вскочило в рот.

Тогда спрашивает Искорка Парубок Девичий Сын:

—      А ну-ка, Юдо, покажи ты свою силу, какова она?

Тот отвечает:

—      Моя сила с бобок ростом.

Бросил он на мост — она и покатилась. Искорка Парубок Девичий Сын схватил ее, сунул в рот и съел. Юдо снова стал с ним биться. Убил его Искорка Парубок Девичий Сын, порубил и коней его, и собак, и петухов и смел с моста, а сам скорым поспехом полетел к своему жилью и улегся спать, будто нигде и не был.

Проснулся поутру собачий сын, глянул на мост — а тот весь в крови и в перьях. Приходит к братьям.

Искорка Парубок Девичий Сын и спрашивает его, что он слышал, что видел. А он отвечает:

—      Ничего и слыхом не слыхал и видом не видал. Только, вставши поутру, увидал кровь, кости да перья.

—      Вот какой ты у меня надежный!.. Ну да ладно! — говорит Искорка Парубок Девичий Сын. Дожидается он другой ночи и посылает царицыного сына.

—      Гляди,— говорит, — как можно зорче!

Тот пошел.

—      Ну, я-то,— говорит,— так не сделаю!

А Искорка Парубок Девичий Сын усыпил брата, а сам опять туда на стражу. А царицын сын подлез под мост, лег на бревнах да и заснул.

Пришел Искорка Парубок Девичий Сын и встал на мосту.

Настала полночь, слышно грохот и колокола звонят. Едет Юдо о шести головах. Только въехал на мост — кони заржали, собаки завизжали, петухи запели.

Юдо и говорит:

—      Что вы меня стращаете? Мне тут ровни нет. Есть ровня в тридесятом царстве — Искорка Парубок Девичий Сын, так ворон,— говорит,— и костей его сюда не занесет!

Искорка отвечает:

—      Нет,— говорит,— Юдо, не ворон человечью кость заносит, а сам добрый молодец на вороном коне наезжает!

Юдо говорит:

—      Да разве ты здесь?

—      Здесь!

—      Ну, зачем ты сюда пришел — биться или на меня подивиться? Или будем честно расходиться?

Искорка отвечает:

—      Не за тем я шел сюда три года. Не дам я тебе дальше ходу и на три шага!

—      Ну, давай сражаться!

Бились они, бились; Искорка Парубок три головы ему сбил, а три остались.

—      Стой, Искорка Парубок Девичий Сын,— говорит Юдо,— цари-короли бьются— и те замиряются, давай передохнем хоть три минуты!

—      Можно! — отвечает Искорка.

Юдо говорит:

—      Искорка Парубок Девичий Сын, покажи мне свою силу, как это ты так сильно бьешь?

Тот отвечает: