Француз (СИ) - Решетнев Виктор Сергеевич "РВС". Страница 20
Кто такой, этот Александр Сергеевич, знаешь»?
Француз пожимает плечами.
«Это Пушкин, – говорю я, - наше всё. Это к нему Шевчук обращается через века и поколения».
«Я знаю, кто такой Пушкин, и что он для вас значит, - говорит Ирван, - я только думал, что эта песня не о нём…».
«Ну, песня не совсем о нём, - соглашаюсь я, - она об осени, любимой его поре».
Я рассказываю Ирвану историю «Болдинской осени», о холере в Москве в восемьсот тридцатом году, о том, что Пушкин из-за неё задержался в Болдино на три осенних месяца, что в это время он и написал тридцать лучших своих произведений. Потом Пушкин ещё два раза посещал это место и оба раза тоже продуктивно.
«Осень у Пушкина – лучшая его творческая пора», - говорю я.
«Ты умеешь рассказывать, - говорит Ирван, - приедем к тебе домой, я это тоже всё запишу. Мне это поможет в разгадке русской души».
Я снова чувствую, как француз благодарно пожимает моё плечо.
Часть V. Глава IV.
«Не сильно поможет, - отвечаю я, - ваш маркиз де Кюстин целый год по нашей стране катался, а толку. Всё высматривал, как наши люди живут. Оно ему надо? Книгу потом написал об этом в тысячу двести страниц, правдивую, конечно, но за неё потом добродушнейший Жуковский обозвал его собакой. Нам не правда о нас нужна, мы её и без иностранцев знаем, нам важно другое – как ты относишься к России: с любовью или нет. Маркиз описывал всё в насмешливом тоне, а насмехаться над собой русские никому не позволяют. Наполеон и Гитлер поняли это…правда слишком поздно».
Я поворачиваюсь к Ирвану проверить, слушает он меня, или нет?
Француз в ответ снова пожимает моё плечо.
Боковым зрением я вижу, как мимо нас проезжает Нива Шевроле.
«Моя машина», - говорю я.
«Жалко? - спрашивает Ирван, - в который раз ты уже это говоришь».
«Есть, маленько», - отвечаю я нехотя.
«Отжали тачку, а ты не переживай, - смеётся Борис, - купишь себе новую, крутую».
Уже на въезде в город, Ирван неожиданно вспоминает, что так и не приобрёл подарка для моей жены.
«Сейчас мы это исправим, - говорю я, - возле памятника Гагарину есть магазин «Малахитовая шкатулка». Там продаются поделки из натуральных камней. Моя жена любит такие вещи».
Припарковавшись у стадиона «Динамо», мы направляемся к магазину.
Внутри тихо и прохладно, кондиционер работает почти бесшумно.
Все полки в магазине снизу до верху уставлены вырезанными из камней безделушками. Слоники, черепашки, лягушки и прочая не нужная в быту живность чередуются с вещами нужными: стаканами, ложками, блюдцами и другой утварью.
Ирван в замешательстве, что выбрать?
«Бери, что пригодится в хозяйстве, - говорю я, - стаканы, кружки, или чашки. И я когда-нибудь ими воспользуюсь, заодно и тебя помяну добрым словом».
Борис тоже решает помочь французу в выборе подарка. Он достаёт с верхней полки (ростом он повыше) два набора. В каждом по два стакана. Сделаны они из малахита, на свету отдают благородной зеленцой.
«Их беру», - говорит Ирван и откладывает в сторону стаканы с зеленоватыми узорами. Потом он смотрит сквозь них на свет и проводит пальцем по краям. Это я ему советую сделать, чтобы не было вопросов, как у меня в Турции, когда я только дома обнаружил отбитый край посудины. Но я то могу пить и из выщербленной чашки, а жена этого делать не будет. У неё на этот счёт есть определённые приметы. Но, как бы там ни было, всё проверив, мы идём к кассе. Ирван выбранным подарком доволен, а потому платит с удовольствием.
Молодая продавщица заворачивает каждый стакан в бумагу, укладывает их в разрисованный пакет и отдаёт нам.
Жена дома, увидев, что ей преподнёс француз, расцелует его в обе щёки.
В этот вечер мы будем сидеть с ним допоздна, и беседовать обо всём.
Часть V. Глава V.
«Завтра я уезжаю, - напомнит он мне, - а мы так и не сделали твои задания по французскому. Будем их делать»?
«Будем», - отвечу я.
Ещё в день приезда я прожужжал ему все уши, что моя молодая учительница задала мне на дом на два летних месяца домашнее задание.
«Дёвуар а домисиль», - скажу я.
«Просто дёвуар, - поправит он, - это выражение уже означает домашнее задание, - а домисиль – это на дом. Как там у вас говорят, масло масленое».
Иногда Ирван поражает меня своими знаниями…
И вот теперь я, наконец, напрямую удостоверюсь в его учительских навыках.
Я беру тетрадь с листками домашнего задания, и мы отправляемся на кухню. За столом здесь всё ещё витают запахи от недавнего ужина. Но, нужно настроиться на рабочий лад и приступить к первому заданию.
Когда-то, двадцать лет назад, когда я только начал заниматься каратэ, сэнсэй учил меня оставлять все проблемы за стенами зала. Сначала я даже не мог в это поверить. Как это оставить проблемы снаружи, когда они внутри меня. Кредит невыплаченный никуда не денется, пока я тренируюсь в зале, сломанный холодильник не отремонтируется сам собой, близкий родственник не воскреснет… и т. д. Но, оказалось, что научиться можно всему, и всё можно преодолеть, если настроиться на это. Теперь мне это уже делать легче. По крайней мере, с французским я справиться должен…
Словаря с собой я не беру, зачем он мне, если рядом живой француз.
Первый листок с заданием идёт трудно. Я то и дело натыкаюсь на незнакомые слова, запинаюсь, норовлю вскочить со стула и побежать в спальню за словарём.
Ирван останавливает меня и ненавязчиво подсказывает, но не напрямую, а наводящими вопросами, чтобы я сам догадался: где «врэ» (правда), а где «фо» (ложь). В основном я попадаю, но иногда ошибаюсь, тогда француз переворачивает листок на исходную сторону и заставляет меня перечитать всё заново:
«Тут всё написано, - говорит он, - читай внимательно».
Ирван учитель со стажем, давно учит взрослых учеников, а потому знает, как с ними обходиться. Но мне от этого не легче. Я, конечно, помню, что мозг взрослого человека развивается только от непривычной для него работы, но как себя заставить её выполнять?