Однажды в Париже - Плещеева Дарья. Страница 33

– Ты упустил мадемуазель де Бордо! – возмущалась почтенная дама. – Единственную девицу при дворе, кого я хотела бы назвать невесткой!

– Но что я мог поделать? – отбивался Эжен. – Кто я и кто герцог де Меркер?

– Герцог де Меркер – мальчишка!

– Этот мальчишка – внук короля Генриха!..

– Незаконный! Я уверена, что его батюшка одобрит это сватовство. Но как, как вышло, что они сговорились? Я была уверена, что между ними ничего нет! И вот теперь она станет герцогиней де Меркер! А все потому, что ты бегаешь за буржуазками!

Анри растерянно отошел от двери.

Он знал, что все плохо, но не думал, что настолько. Разумеется, Катрин была достойна не только герцогской, но и королевской короны. И все же он надеялся, он верил, что однажды сумеет с ней объясниться!

Опоздал! Опоздал…

Значит, ее улыбки были всего лишь знаком вежливости? Ну что же, придется это как-то пережить… или вызвать на дуэль герцога? Смерть королевского внука ему, конечно, не простят. Значит, в лучшем случае – изгнание из Франции?.. Батюшка де Меркера – неугомонный бунтовщик, а значит, все аристократы французского двора кинутся ему на помощь. И они вполне могут добиться эшафота для дуэлянта… А несостоявшаяся герцогиня де Меркер поплачет, поживет с полгода в каком-нибудь не слишком далеком от столицы монастыре и выйдет замуж за другого жениха, тоже с титулом и при деньгах.

Вообразив себе этакое светлое будущее, де Голль понял, что если останется сейчас в гостиной, то примется бить посуду или, боже упаси, разругается с кузеном из-за какой-нибудь ерунды.

Поэтому он сбежал.

Прогулка по февральскому Парижу – сомнительное удовольствие. Но холодный ветер отлично прочищает то вещество, что находится в голове. Анри вдруг осознал, что сам во всем виноват. Откуда Катрин было знать, что он собирается предложить ей руку и сердце? Но где и как теперь ее искать?

Гвардейцы его преосвященства редко бывали в Лувре, и уж, во всяком случае, не в покоях ее величества королевы Анны. Там-то Катрин можно было встретить наверняка. Но как туда попасть?.. Идти в отель Рамбуйе Анри не мог. Караулить возле дома тетушки тоже нелепо.

В конце концов он вернулся к де Мортмарам. И вовремя. Эжен после затянувшейся ссоры с матушкой как раз выскочил из дома, не разбирая дороги. Анри вовремя выдернул его из-под оскаленных конских морд, не дав погибнуть под копытами лошадей и колесами экипажа.

Следом выбежал Гаслен с плащом, шляпой и шпагой хозяина.

– Я назло ей женюсь на старой ведьме дю Пиль! – выкрикнул спасенный.

К счастью, де Голль понял, откуда такое безумное намерение, и не стал задавать лишних вопросов.

Пожилая госпожа дю Пиль, вдова чиновника Высшей счетной палаты, искала себе молодого мужа. Она подошла к этому делу практически. Весь Париж знал, что будущий супруг будет получать что-то вроде ренты – по три тысячи экю дважды в год, но при условии обязательных, частых и добросовестных супружеских отношений! Пока что парижане подозревали, что избранником станет часто бывавший у нее поэт Жан-Франсуа Серазен. Но у Серазена были и свои доходы, позволявшие ему содержать карету и лошадей. Потому он мог обойтись и без такого радикального средства спасения от голодной смерти. Мадам де Мортмар, конечно же, знала про затеи вдовы и скорее собственноручно заколола бы госпожу дю Пиль кинжалом, чем допустила бы такой брак.

– Пойдем-ка пройдемся, братец, – предложил Анри. – А можем зайти куда-нибудь, выпить по бокалу бургундского. Или же ко мне. Мой старый Бернар умеет готовить горячее вино с пряностями. Он научился этому в Эльзасе… Гаслен, помоги господину пристегнуть плащ.

С минуту де Голль со слугой приводили Эжена в порядок. Наконец Анри с удовлетворением сказал:

– Вот теперь ты снова похож на приличного молодого человека.

– А я не хочу сегодня выглядеть прилично! Я хочу пойти туда, где можно напиться вдрызг! – с вызовом ответил кузен. – Чтобы никуда сегодня больше не ходить и никому не предлагать руку и сердце! Что, в самом деле, за блажь – непременно женить меня на фрейлине?!

– Тебе еще рано жениться, – серьезно сказал Анри. – И к тому же скоро война. Ты ведь не захочешь оставить молодую жену вдовой?

Де Голль имел в виду, что Пикардийский полк, в котором служил (по крайней мере, считалось, что служил) его родственник, непременно отправят в поход одним из первых, едва Франция снова вознамерится вмешаться в разборки самых воинственных европейских монархов – императора Священной Римской империи Фердинанда II и шведского короля Густава II Адольфа.

– Скорее бы война! – патетически воскликнул Эжен. – Там я надежно спрячусь и от матушки, и от ее брачных затей! Моя матушка – истинная находка для «серого кардинала»! Он же всюду держит своих шпионов и…

– Тише, дорогой кузен! – Анри вынужден был буквально дернуть за рукав разошедшегося виконта. – Иначе почувствуешь это на своей шкуре!

Несколько прохожих уже остановились, ожидая новых разоблачений, но де Мортмар вовремя опомнился.

– Матушка уже побывала у десяти теток, двадцати кузин, – продолжил он вполголоса, – и узнала-таки, чем на этой неделе будет заниматься мадемуазель де Бордо. А ее бы в Мадрид послать, она бы все тайны мадридского двора за сутки выяснила!

– Значит, именно там тебе нельзя показываться?

– Хоть бы нашлась добрая душа, заперла меня в Бастилии и не выпускала, пока эта достойная девица не обвенчается с герцогом!

Анри вспомнил о приказе кардинала, который постоянно носил с собой. Но туда уже было вписано имя де Гонди.

– Не может же эта особа быть одновременно повсюду? У нее есть обязанности при дворе. А ее величество королева Анна, говорят, не очень-то любит, когда фрейлины отпрашиваются и разъезжают по гостиным, – как можно спокойнее напомнил де Голль.

– Да, но если Катрин выйдет за герцога де Меркера, а он, что ни говори, племянник его величества, то чуть ли не войдет в семейство Бурбонов, и с этим придется считаться, – вздохнул Эжен.

– Молодой де Меркер – всего лишь сын единокровного брата его величества от фаворитки. Таких братьев у нашего доброго короля не счесть.

– Но не всех признали в Лувре! Иные живут где-нибудь в Наварре и понятия не имеют, кто их батюшка. Так что герцог будет возить невесту по всей родне. И не только по родне. Матушка дозналась: мадемуазель де Бордо просила жениха, чтобы он непременно отвез ее к Нинон! И он…

– К Нинон де Ланкло?! – все хладнокровие Анри куда-то вмиг подевалось.

– В Париже всего одна Нинон, мой дорогой кузен, – снисходительно усмехнулся де Мортмар. – Добродетельной фрейлине хочется посмотреть на жрицу любви! Как будто при дворе мало шлюх… Ладно, бог с ней! Идем пить, Анри! Я так зол, что просто обязан напиться. Матушка считает, что я завтра же должен быть у мадемуазель де Ланкло! Что я должен отбить у герцога невесту!.. Нет, я до самой свадьбы буду пьян как сапожник! Идем, мой друг, я просто не могу сейчас оставаться трезвым, иначе просто лопну от злости!..

Де Голлю удалось добиться одного: Эжен согласился напиться у него дома. Они послали Бернара за лотарингским кишем, жареной пуляркой и фаршированным молочным поросенком – блюдами достаточно жирными, чтобы сопровождать большое количество крепкого вина. Гаслен же взял пустую корзину и полчаса спустя вернулся с полной. Теперь оттуда торчали бутылочные горлышки.

Однако стоило Анри и Эжену сесть за стол, как явился третий гость – гвардеец из роты де Голля, Ги де Лараме, их общий родственник. Втроем, известное дело, пить веселее, чем вдвоем. Ну а вчетвером веселее, чем втроем! Следуя этой мудрости, де Голль послал слугу за своим соседом – молодым аббатом, приехавшим откуда-то из Перигора хлопотать о бенефиции. Аббат, на радость собутыльникам, оказался разговорчивым, знал много застольных историй, пригодных для мужской компании, и в результате де Мортмар к третьему часу ночи стал совершенно счастлив.

– Еще, святой отец, еще… – уже клюя носом, требовал он.