Опасный возраст (СИ) - "Соня Фрейм". Страница 24

Элена молча подвинула мне корзинку со свежим хлебом и какие-то вазочки с вареньем и масленицу.

- Мне снился ангел с картины Симберга… - пробормотал я.

Взгляд Элены слегка вспыхнул, но эта искра ускользнула в одно мгновение.

- да, у этой картины есть такое свойство… сниться людям. И что же привиделось тебе?

И я внезапно рассказал ей про свой сон, а затем и про Сашу. Про то, как сильно его смерть повлияла на мой внутренний мир, обнажая все, что я сам о себе не хотел знать. Я говорил и говорил, подбирая для каждого по точному определению, был словно рассказчиком чужой жизни. Элена не перебила меня ни разу. А я все не умолкал, понимая вдруг, что все, что я хотел, возможно, в течение всего этого времени, так это слушателя. Ни мама, ни Алиса, ни Дэн, ни Ян не были подходящими людьми для этого. А эта женщина, которую я едва знал, вдруг оказалась именно тем человеком. Я это почувствовал.

Ее таинственный темный взгляд не отпускал меня ни на мгновение. Мне показалось, что пока я говорю, она, словно просачивается внутрь меня и видит уже сама без лишних слов что во мне есть. Кто я есть.

Кофе давно остыл. Часы показывали десять утра. Мальчики с картины Симберга несли своего раненного ангела в иную реальность.

Когда я закончил, я поднял на Элену глаза, и она мне улыбнулась. Это была улыбка полная ее внутреннего достоинства, уверенности и понимания. Абсолютного понимания.

- странно, что я вам все это говорю, - не удержался от такого комментария я – я вообще редко с кем разговариваю.

- нет, ты говоришь. Просто ты говоришь в себя.

- А вам что тоже что-то снилось?

- Да постоянно, - усмехнулась она - Сны – это вторая жизнь.

Я разглядывал поверхность стойки, чувствуя странный покой. Как если бы бомба, которую я носил в себе вдруг,наконец-то взорвалась.

- Твоя проблема – это избыточный интеллект, - заметила Элена, подливая себе еще кофе – ты слишком много понимаешь, но счастливее от этого не становишься.

- Не думать тоже не получается.

Она лишь тонко мне улыбнулась из-под полуопущенных век. При свете дня я видел, что у нее были очень правильные черты лица. В них была какая-то неестественная симметрия.

- Что вы рисуете? – спросил я чуть позже.

- Я не совсем рисую, - чуть помедлив ответила она – Я… как бы это проще сказать… создаю миры. В некотором роде, я художник-постановщик.

- Создаете миры? Для чего?

- просто так, - последовал ответ – Я их вижу… и воплощаю средствами компьютерной графики и при помощи фотографий. Это называется цифровое искусство.

- Здорово.

- И еще как.

Я снова бросил взгляд на часы. Надо было идти. Но почему-то хотелось остаться с ней и поговорить о чем-нибудь еще. Но я собрался, переоделся и двинулся к выходу. Она проводила меня до двери. Ее шаг был очень легким, а спину она держала очень прямо. Я заметил, что на ней был длинный черный кардиган и простые джинсы, но в простоте ее одежды было что-то очень дорогое.

- Интересный дом.

- да, я просто объединила три квартиры на этаже в одну… Не люблю тесноту.

Я накинул на голову капюшон, чтобы мой побитый вид не сильно бросался в глаза окружающим. Элена вдруг протянула мне что-то.

- Это приглашение на мою выставку. Приходи. Я буду рада тебя видеть.

И в ее глазах сверкнуло что-то благосклонное и дружелюбное. Я кивнул и неуклюже поблагодарил ее за помощь. Она лишь опустила веки с улыбкой, словно говоря всем своим видом, что это пустяк для нее. Дверь закрылась, я спустился вниз, и только на улице прочитал, что было написано.

«Воспоминания о будущем. Миры Элены Медейрос».

Фоном была какая-то картина полуразрушенного города, над небоскребами которого застыл ангел со странными крыльями. Они были наполовину из металла, из которого торчали остаточные перья. Остальные перья разлетелись над пост-апокалиптическим миром. Картина была выдержана в нежных тонах, но от нее исходило какая-то аура разрушения. Это было мое первое впечатление о ее работах.

Выставка была через два дня.

***

Когда мама меня увидела, она начала плакать. Я неожиданно замер. Она же просто смотрела в окно, постоянно вытирая выкатывающиеся из глаз слезы. В первый момент я даже не знал что сделать. Она ничего мне не говорила.

Затем я обнял ее без слов, уткнувшись лбом в ее плечо, и пришлось для этого наклониться, ведь она была уже ниже меня.

- Мам, прости, - вымолвил я – За все, прости, пожалуйста.

Она ничего не сказала, но я почувствовал, как она устала. Я обнимал ее минут десять, пытаясь без слов выразить все мое сожаление за то, кто я есть. И она меня простила, потому что всегда так делала, даже, когда я не извинялся.

А потом она силком потащила меня в травмпункт, где меня просветили со всех сторон, чтобы убедиться, что у меня ничего не сломано. Когда наконец-то вернулись, она сказала, что я больше никуда не пойду. Ни ночью, ни днем. Мой маршрут отныне пролегал только между школой и домом. Но одно исключение все же было сделано. На выставку Элены она меня отпустила. Чем-то она ей видно понравилась по телефону.

Я пришел в школу, как ни в чем не бывало, даже не думая прятать свои побои под кепкой или капюшоном. Все равно в этом не было смысла. Все смотрели на меня с легким ужасом, но спрашивать, что произошло, никто не решался.

Я наткнулся наДэн в туалете, и у того явно чуть не слетело с языка: «Что с тобой?», но он с видимым усилием промолчал и вышел в коридор. Принципиальность была его вторая натура.

Единственным человеком, который среагировал на меня, был, разумеется, Ян. Он посмотрел на меня с кислой улыбкой, а затем вопросил:

- Ну, все-таки ты меня не послушался.

- но спасибо за предупреждение.

Ян разглядывал некоторое время носки своих ботинок, а затем сказал:

- в принципе… в принципе… ты можешь подать в суд. Доказать, все-таки можно…

- Да доказать вообще раз плюнуть при твоем содействии, - хмыкнул я – и еще у меня есть свидетельница. Я думаю они это понимают и сейчас обсираются по сто раз на дню.

- ну, кстати да, - издал он короткий смешок.

- Да не буду я начинать с этой полицией, - поморщился я – Я тогда врезал им, они сейчас мне. Будем считать, что мы квиты.

Ян покивал, не выглядя согласным. Но и особого желания меня переубеждать у него не было.

- Почему ты меня предупредил? – поинтересовался я.

Он лишь пожал плечами.

- не знаю. Они уже давно задумывали свой ночной рейд против тебя. Я решил… просто помочь. Мы же не враги в конце концов.

- Пару лет назад ты бы ничего не сказал, - заметил я с непроизвольной усмешкой, которая, впрочем, не была особенно веселой.

- Пару лет назад было в детстве.

-Похоже, мы все немного взрослеем.

- Похоже на то.Ну, давай. Бывай.

- бывай, - эхом повторил я.

И Ян поплелся куда-то по заваленной желтыми листьями дорожке. Я смотрел ему вслед, думая о том, что сто процентных мерзавцев все же не бывает. Если считать Яна ублюдком за его лавирование меж всеми и вся, то кто тогда я? Вряд ли чем-то лучше, просто нахожусь в другой крайности…

***

Выставка Элены проходила в «Омега-Холле», где проводились различные высоколобые культурные мероприятия. Это было большое круглое здание, состоящее из стеклянных ромбовидных сегментов. Издали оно походило на гигантский дискотечный шар, который случайно бросили в городе. По ночам оно подсвечивалось галогенными лампами, и всегда цепляло взгляд. Я понятия не имел, что там могло быть. Мне не нравилась его архитектура, оно было каким-то нефункциональным и вычурным. Тем любопытнее было узнать такое же оно внутри или нет.

Разумеется, я постарался узнать об этой загадочной женщине все, что только можно было. Что-то мне подсказывало она была незаурядным человеком. Google выдал множество ссылок и фотографий, и я удивился еще больше.

Элена Медейрос была известной художницей в области цифровой живописи. Ее во многом сравнивали с ХансомГигером, не только из-за манеры изображения, но и по их схожему внутреннему ощущению реальности. Правда, на мой взгляд, была между ними существенная разница. У Гигера был более инфернальный взгляд, и от его картин становилось страшно. Элена же была в первую очередь изысканной женщиной, и это чувствовалось в ее работах. Ее миры состояли из монументальных развалин человеческой цивилизации, по которым бродили сказочные существа. В ее реальности природа и техника сливались воедино, создавая невероятные ландшафты механизированной стихии, но они не пугали. Я смотрел на ее работы в Интернете, и чувствовал, что они обладают особенностью втягивать в себя. Как и она сама.