Изольда Извицкая. Родовое проклятие - Тендора Наталья Ярославовна. Страница 58

Мы дружили, благодаря театру, вначале очень любили друг друга. Не раз пересекались мы с ней и в заграничных поездках. Нас очень любила Фурцева, и мы с Изольдой объездили немало стран в составе делегаций ООН. Были — в Италии, в ГДР… Много летали и мало ездили. Но открывали звездный Олимп в разное время.

Изольда Извицкая — великая актриса, неповторимая, словом — Звезда! Ее работа в «Сорок первом» — замечательная, дивная. Изольда в ту пору дружила с Олегом Стриженовым.

В Италии мы были довольно долго — 3 месяца. И везде зрители встречали нас великолепно. А мы все выходили и выходили к ним, все кланялись и кланялись. Как нас принимали коммунисты! Это были очень тяжелые для Италии дни. Всюду были выброшены флаги, почему-то Эйзенхауэра. В общем, мы облазили весь Рим. Деньги у нас были. Делали какие-то покупки: чулок набрали, граций, носовых платков. Хотя мы ни чем не нуждались, жили в хорошей гостинице.

Приходилось много выступать. Помню, когда вошли в ООН, раздался гром аплодисментов. Со всех сторон мы слышали: «Вот они, эти актрисы, наконец-то мы их видим!»

Начало кризиса

По картотеке Гильдии актеров Союза кинематографистов, где артисты по установленным правилам обязаны фиксировать все свои киноработы, в личной папке Извицкой значится немного — около 20 картин. Трудно представить, что она ходила отмечать все свои проходные и невыразительные крошечные роли, даже не запомнившиеся зрителям в период ее творческого кризиса.

В ту пору на экране особенно блистали две красавицы — Алла Ларионова и Изольда Извицкая. У каждой были все данные, чтобы стать звездой экрана, но лишь на короткое время. Видимо, нужен был особый расклад звезд на небе, чтобы вспыхнула еще одна на земле… Вот что сказал по этому поводу режиссер Григорий Чухрай, открывший миру Извицкую: «То, что Извицкую после «Сорок первого» стали приглашать на вторые, а то и на третьестепенные роли, связано с серьезными недостатками нашей социальной системы в кино. Многие крупные, да и молодые режиссеры не хотели работать с известными артистами, стремясь из эгоистических побуждений открыть свою собственную кинозвезду. Они не заметили тех значительных возможностей, которые раскрыла в Извицкой роль Марютки. Именно поэтому многие актеры поистине уникального таланта у нас снимались весьма редко, тогда как на Западе большой успех в фильме открывает дорогу актеру ко многим фильмам».

А вот точка зрения Тамары Семиной: «Многое в жизни человека зависит от характера. Возвращаясь из многочисленных поездок, я продолжала работать, работать и работать. А Изольда, видимо, ожидала некоего нового всплеска. Но так же не бывает, чтобы тебя каждый день ждал грандиозный успех. Есть каждодневный успех, а есть всплеск, подобный «Сорок первому».

В театре она тоже не хотела ничего играть. Есть актеры, которые не умеют выходить на сцену, не чувствуют ее. Они живут только ради кино, ведь театр и кино — два разных искусства. Бывало, что, вернувшись в очередной раз из-за границы, я получала приглашение в какую-то картину, в которой в данный момент не могла участвовать в силу ряда причин — была занята где-то еще. В таком случае я первым делом предлагала режиссеру Изольду, умоляла взять ее на эту роль вместо меня. А у него свое видение роли. Он ничего и слышать о замене не хочет… Однако я понимала, что, если не я, никто ей больше не поможет и не сделает ничего подобного. Это я одна такая «идиотка» — отказывалась от хороших ролей ради других актрис. Я же в течение ряда лет дарила и ей, и другим многие свои превосходные роли. Режиссер настаивал: «Тома, да ладно, ей-богу! Как это ты не хочешь играть такую роль…»

Так Изольда получила работу в детективе «По тонкому люду», потом в другой картине, третьей. И так повторялось три раза! Пока уже режиссер не сказал: «Слушай, Тома, прекрати, ей-богу! Что ты все Изольда да Изольда!» А я в ответ: «Дайте ей прийти в себя, воспрянуть и отдохнуть от водки!» Но почти всегда слышала: «Да ее нельзя снимать, она такая…» И все же не уступала: «Дайте почувствовать, что она нужна. Да она только придет на площадку, сразу воспрянет духом…» Нет, не дали… И у нас ведь целая армия подобных погубленных судеб талантливейших актеров.

А все друзья-товарищи, как только чувствуют, что ты уже не совсем на плаву, отходят в стороночку. Идут в театре навстречу и не замечают, да еще умудряются так тебя обогнуть, чтобы не встретиться, — вдруг рядом увидят… А я всем таким людям помогала. И Изольде в том числе. И она была просто счастлива и благодарна мне. Часто звонила. И пусть мы с ней не так часто встречались, она всегда знала, как я замечательно к ней отношусь и желаю ей только добра. И не только на словах, но и на деле…»

Проблемы с выпивкой начались у Изольды с момента съемок в «Сорок первом». Как писала сама Изольда школьной подруге Зорине, съемки проходили в Туркменистане, то на берегу моря, то в барханах, далеко от ближайших населенных пунктов…» Говорят, из еды у киношников были лишь раки да ящики с водкой. Пища богов! Но только не тогда, когда больше нечего есть. Вот и питалась вся съемочная группа этим, порой даже не хватало воды. А женский алкоголизм, как известно, развивается быстрее мужского. Порой достаточно месяца два-три.

Семья Извицкой и Бредуна была хлебосольной и в доме никогда перед друзьями не закрывались двери, среди них было много известных актеров, подверженных той же напасти, что и она. Дружбу за бутылочкой водили: Алла Ларионова и Николай Рыбников, Нонна Мордюкова, Людмила Гурченко (в период, когда ее не снимали), Георгий Юматов (это была творческая дружба, вместе они не раз выступали с концертами), Светлана Харитонова, Владимир Гусев, Людмила Марченко и ее муж театральный администратор Виталий Войтенко, Владимир Гусев и многие другие. Те, кто из них жив сегодня, открещиваются от этого знакомства — не любят вспоминать о данном периоде своей жизни.

Марченко часто заходила вместе с мужем и Татьяной Гавриловой к Изольде Извицкой чисто по-человечески — помочь, поддержать. Именно они впервые рассказали, что Бредун бьет свою жену. Актриса Татьяна Гаврилова вспоминала: «Мы пришли в гости к Изольде и были потрясены, увидев, что она сильно избита. Она показала нам множество ссадин на руках и теле, синие подтеки под глазами, но не сказала, кто это сделал…»

Интересных ролей все не было и не было. Начало 60-х годов Извицкая встретила творческим кризисом. Главные роли сменились ролями второго плана, а те, в свою очередь, и вовсе третьестепенными. Череда одноплановых ролей закрыла перед актрисой возможность показать себя в более интересном, неожиданном ключе. Постепенно ее перестали звать даже на второстепенные роли. Это обстоятельство актриса воспринимала крайне болезненно. Рядом в тот момент не оказалось верного, преданного и благородного друга.

Слава, едва начавшись, тут же улетучилась, и привыкнуть к этому Извицкой было труднее всего. Режиссеры не спешили приглашать уходящую звезду в свое кино. Театр-студия тоже молчал. Режиссеры не хотели видеть на площадке нетрезвую актрису, которой трудно было поддерживать рабочий режим, — она могла запросто опоздать, забыть текст, а то и просто не явиться.

Крах актрисы, полнейшая невостребованность, а впоследствии и уход мужа превратили некогда красивую женщину в вечно пьяную и небрежно одетую нелюдимку.

И началось падение с вершины в никуда. Извицкой больше никто и никогда не предложил более значимой и интересной роли, как Чухрай. Оказалось, что Извицкая, как хорошая, характерная актриса, практически никому не нужна.

Наверное, она была слишком красивой и слишком «несоветской». Или просто так сложилось. Быть может, ей нужно было переждать, пережить. А она не смогла. Хотела все сразу, здесь и теперь. Перенести забытье и ненужность под силу только волевым личностям. У Изольды же были слабые нервы и ранимый характер. Возможно, если бы с ней рядом был другой мужчина, она бы, чувствуя опору и поддержку, все пережила. А муж Эдуар Бредун, оказался беспардонным и завистливым неудачником. Любитель крепких напитков, он спаивал жену, завидуя ее успеху. Карьера Бредуна как актера не сложилась, и удачи жены сводили его с ума.