Убежище. Дневник в письмах (др.перевод) - Франк Анна. Страница 22

Что же думают о войне другие обитатели Убежища, не интересно. Только эти четверо принимаются в расчет в политике, даже, скорее всего, двое, но мадам Ван Даан и Дюссел сами себя причисляют к ним.

Милая Кит!

Я была свидетельницей упорного воздушного боя между немецкими и английскими летчиками. К сожалению, нескольким союзникам пришлось выпрыгнуть из горящих машин. Наш молочник, который живет в Халфвех, увидел сидящих возле дороги четырех канадцев, один из них свободно говорил по-голландски. Он попросил у молочника прикурить и рассказал, что экипаж их машины состоял из шести человек. Пилот сгорел, а пятый их товарищ где-то спрятался. Появилась Зеленая полиция [19] и забрала всех четверых, целых и невредимых. Как это возможно, после такого великолепного спуска с парашютом проявить такое присутствие духа!

Хотя стало тепло, нам приходится через день топить печки, чтобы сжечь очистки и мусор. В помойные ведра ничего бросать нельзя, потому что мы все время должны опасаться складского рабочего. Как легко самая маленькая неосторожность может нас выдать!

Всем студентам надо подписать выданный властями лист о том, что они «симпатизируют всем немцам и расположены к новой власти». Восемьдесят процентов и не подумали идти против совести и отказаться от своих убеждений, но последствия не заставили себя ждать. Всех студентов, которые не подписались, отправляют в Германию на принудительные работы. Что же останется от голландской молодежи, если все должны выполнять тяжелую работу в Германии?

Из-за слишком сильной пальбы мама сегодня ночью закрыла окно; я была в кровати у Пима. Вдруг над нашей головой мефрау спрыгнула со своей кровати, будто ее укусила Муши; тут же последовал сильный удар. Звук был, словно у моей кровати упала зажигательная бомба. Я закричала: «Свет! Свет!»

Пим щелкнул выключателем. Я была уверена, что комната через две минуты запылает. Ничего не произошло. Мы все поспешили наверх посмотреть, что там случилось. Менеер и мефрау увидели в открытое окно зарево, менеер решил, что горит тут, рядом, а мефрау подумала, что пламя охватило наш дом. Когда раздался удар, мадамочка уже стояла на своих трясущихся ногах.

Дюссел остался наверху курить сигарету, мы снова залезли в постели. Не прошло и четверти часа, как опять возобновилась стрельба. Мефрау тут же поднялась с кровати и сошла по лестнице в комнату к Дюсселу, ища у него успокоения, которого ей не дано было найти у своего супруга. Дюссел принял ее со словами: «Иди ко мне в постель, моя детка!»

От этого мы разразились безудержным смехом. Орудийные залпы были нам уже нипочем, страх как ветром сдуло.

Милая Китти!

Папино стихотворение к моему дню рождения очень уж красиво, так что я не могу не поделиться с тобой.

Марго пришлось сделать перевод, потому что Пим сочиняет по-немецки. Решай сама, не прекрасно ли Марго выполнила свою добровольную работу. После общепринятого короткого изложения происшествий этого года следует:

Кусок на тему о еде Марго не смогла перевести в рифму, и поэтому я его вообще выкинула. Не правда ли, красивое стихотворение?

Вообще меня ужасно избаловали – я получила очень красивые вещи. В том числе толстую книгу о моем любимом предмете, мифологии Греции и Рима. На недостаток сладостей тоже пожаловаться не могу, каждый дал что-то из своих последних запасов. Как младшего отпрыска из семьи нелегалов, меня в самом деле почтили более, чем я заслужила.

Милая Китти!

Случилось много всего, но я часто думаю, что своей неинтересной болтовней я тебе уже страшно надоела и что ты была бы рада получать поменьше писем. Так что передам тебе новости вкратце.

Менееру Фоскёйлу не оперировали желудок. Когда его положили на операционный стол и открыли желудок, то доктора увидели, что у него рак в опасной для жизни форме, запущенный настолько, что оперировать уже нечего. Поэтому его снова зашили, три недели держали в постели, давали хорошую пищу, а потом отправили домой. Но при этом они совершили непростительную глупость, а именно – этому бедному человеку рассказали в подробностях, что ему предстоит. Он больше не в состоянии работать, сидит дома в окружении своих восьмерых детей и мучается мыслями о предстоящей смерти. Я ему невероятно сочувствую и ужасно сожалею, что нам нельзя выходить, иначе я бы непременно его часто навещала, чтоб его развлечь. Для нас катастрофа, что добрый Фоскёйл не может больше сообщать нам обо всем, что происходит на складе и что там слышно. Он был нашим лучшим помощником и поддержкой, всегда предупреждал нас об опасности, нам его страшно не хватает.

В следующем месяце наша очередь сдавать радиоприемник. У Клеймана припрятан дома маленький приемничек, который мы получим взамен большого «Филипса». Жаль, конечно, что придется сдать этот красивый ящик, но дом, в котором скрываются, не должен ни в коем случае добровольно накликать на себя гнев властей. Маленькое радио мы, конечно, поставим наверху. У прячущихся евреев со спрятанными деньгами может быть припрятано и радио.

Все пытаются найти старый аппарат, чтобы сдать его вместо своего «источника поддержки духа». Это на самом деле так, если известия извне становятся все хуже, то радио своим удивительным голосом помогает нам не терять мужество и каждый раз снова говорить: «Выше голову, не падай духом, еще настанут другие времена!»

Дорогая Китти!

Чтобы уже в который раз вернуться к теме воспитания, скажу тебе, что я очень стараюсь быть услужливой, приветливой и милой и все делать таким образом, чтобы ливень наставлений превратился в моросящий дождик. Это чудовищно трудно – быть такой примерной с людьми, которых ты не выносишь. Но я на самом деле вижу, что я большего добиваюсь, когда чуточку лицемерю, вместо того чтобы по привычке всем напрямик высказать свое мнение (хотя никто меня никогда о моем мнении не спрашивает или не дорожит им). Конечно, я очень часто выхожу из роли и не могу сдержать гнев при виде несправедливости; таким образом, снова по четыре недели болтают о самой наглой девочке на свете. Тебе не кажется, что меня иногда можно пожалеть? Хорошо хоть, что я не брюзга, иначе бы скисла и не сумела бы сохранять хорошее настроение. Обычно я ищу во взбучках юмористическую сторону, но это мне лучше удается, если осыпают бранью кого-нибудь другого, чем если я сама становлюсь жертвой.