Сильнее денег - Чейз Джеймс Хедли. Страница 28

«Эд Вассари, – прочитал я при свете зажигалки. – „Бунгало“. Восточный берег. Санта-Барбара».

Я отошел от машины и направился в кафе, находившееся на противоположной от ресторана стороне набережной. Его единственными посетителями оказались четверо подростков, сидевших в углу за бутылками кока-колы. Я выбрал столик у окна, откуда мне хорошо был виден «Понтиак», и заказал усталой официантке чашку кофе.

Один он здесь, этот человек, или вместе с Риммой? Не с ним ли она живет по адресу, указанному на ярлыке?

Я сидел, покуривая и помешивая кофе, и не спускал глаз с «Понтиака». Дождь усилился, подхваченные порывами ветра капли забарабанили в окно.

В это мгновение я увидел их.

Они выбежали из ресторана, Вассари держал над Риммой зонтик. Они нырнули в «Понтиак» и сейчас же уехали.

Так и не дотронувшись до кофе, я расплатился с официанткой и вышел на набережную. Не сказал бы, что я совсем не волновался, но прежде всего я испытывал твердую решимость не тратить больше времени понапрасну.

Еще по дороге к морю я заметил ночной гараж и теперь торопливо направился к нему и взял напрокат «Студебеккер». Пока один из рабочих заправлял машину бензином, я небрежно спросил, как проехать на Восточный берег.

– Отсюда направо, – ответил рабочий, – а затем все время вдоль моря. Мили три, не больше.

Восточный берег оказался полоской побережья протяженностью примерно около мили; вдоль дороги стояло три или четыре десятка деревянных домиков. Большинство из них было погружено в темноту, лишь кое-где за сеткой дождя тускло светились окна.

Я медленно ехал по дороге, всматриваясь в каждый домик. Один из них привлек мое внимание. Не знаю, что тут сыграло роль – инстинкт или тот факт, что коттедж стоял как-то уединенно, но я сразу решил, что это именно то, что я ищу.

Я выключил фары и вышел из машины. Поток дождевых капель, гонимых сильным ветром с моря, обрушился на меня, но я ничего не замечал. Рядом с домиком стоял «Понтиак». Внимательно осмотревшись вокруг, я приоткрыл ворота и проскользнул во двор. С сильно бьющимся сердцем я подкрался к освещенному окну. Передо мной открылась большая, не без вкуса обставленная комната. Несколько удобных, хотя и пообтершихся мягких кресел, современные яркие эстампы на стенах, телевизор в одном углу и портативный бар со множеством бутылок в другом. Все это я охватил одним взглядом, а потом увидел Римму.

Она сидела в низком мягком кресле; во рту у нее торчала сигарета, в руке она держала стакан с вином. Зеленый халат не закрывал ее длинных стройных ног. Посматривая в потолок, Римма нервно покачивала ногой.

Дверь распахнулась, и на пороге показался Вассари. Он был в одних пижамных брюках; его широкая грудь заросла густыми черными волосами, а под загорелой кожей, когда он вытирал полотенцем затылок, перекатывались мощные мускулы.

Вассари что-то сказал Римме, и она зло взглянула на него. Потом допила вино, поставила стакан на пол, потянулась и вышла из комнаты.

Вассари выключил свет, и я отпрянул от окна.

Почти тут же зажегся свет в другом окне, задернутом шторой.

Я ждал.

Через несколько минут свет погас, и весь дом погрузился в темноту.

По-прежнему соблюдая осторожность, я вернулся к машине, завел мотор и направился в гостиницу.

На обратном пути я много размышлял. Да, я нашел Римму. Но передо мной вставали новые трудности. Знал ли Вассари, что она меня шантажирует? Не произойдет ли так, что, когда я отделаюсь от Риммы, мне придется иметь дело с Вассари?

В ту темную дождливую ночь, в машине, я впервые осознал весь ужас того, что задумал. Я собирался убить человека. В мыслях все выглядело просто: найти Римму и заставить ее замолчать. Но сейчас, когда пришло время действовать, одна мысль о задуманном бросала меня в жар.

Но иного пути не было. Сначала надо отделаться от Вассари – сторожевого пса Риммы, а уж потом заняться ею. Дня два придется наблюдать за «Бунгало», узнать, чем они занимаются, как живут, остается ли Римма одна.

В ту ночь я почти не спал. Меня душили кошмары, в которых я словно воочию видел, как свершаю то, к чему меня неумолимо толкали обстоятельства.

На следующее утро, около половины восьмого, я снова отправился на Восточный берег. Мне казалось, что можно будет без особого риска приблизиться к «Бунгало», вряд ли его обитатели пробуждались так рано.

Я быстро проехал мимо коттеджа. Шторы на окнах все еще были опущены, «Понтиак» по-прежнему стоял на подъездной дорожке. Под яркими лучами утреннего солнца «Бунгало» показался мне жалким и унылым; типичный для приморских городков домик. Очевидно, владелец ежегодно сдавал его внаем, никогда не приезжал сюда и не хотел тратить ни доллара, чтобы подновить его хотя бы снаружи.

Проехав еще несколько сот ярдов по прибрежной дороге, я поставил машину за кустами и по-шел обратно. Ярдах в ста от домика проходила гряда дюн. Отсюда я мог спокойно наблюдать, оставаясь незамеченным. У меня был сильный полевой бинокль, который я одолжил у хозяйки гостиницы.

Более часа наблюдал я за «Бунгало», но не заметил никаких признаков жизни.

Около девяти часов утра у коттеджа остановилась старенькая машина. Из нее вышла женщина и направилась к дому. В бинокль я мог даже рассмотреть пятна пудры у нее на лице там, где она положила ее слишком густо. Женщина запустила два пальца в отверстие почтового ящика, извлекла привязанный к бечевке ключ, открыла дверь и вошла в коттедж. Это была, как я решил, приходящая прислуга. Что ж, мое терпение было вознаграждено. Теперь я знал, как попасть в «Бунгало».

Вскоре после половины двенадцатого открылась передняя дверь и появился Вассари. Некоторое время он стоял на пороге, посматривая на небо, потягиваясь и вдыхая свежий утренний воздух, потом подошел к «Понтиаку», проверил масло и воду и снова скрылся в домике.

Римму я увидел только в полдень. Она подошла к двери и взглянула на небо. Я навел на нее бинокль и вздрогнул. Необыкновенно близко перед собой я увидел ее лицо – бледное, с синяками под глазами и густыми румянами на щеках; не лицо, а грубо размалеванная маска. Римма выглядела мрачной. Она села в «Понтиак» и со злобой захлопнула дверцу.

Затем из дома снова вышел Вассари с купальными халатами и полотенцами. Следом за ним на пороге показалась служанка. Вассари что-то сказал ей, и она кивнула. Вассари сел в «Понтиак», машина тронулась с места и направилась к западной части города, где находились фешенебельные купальные клубы.

Я продолжал наблюдать. Вскоре из «Бунгало» вышла прислуга. Закрыв дверь на замок и опустив ключ в отверстие почтового ящика, она села в свою машину и уехала.

Я ни секунды не колебался. Было бы непростительно упустить такую возможность. Кто знает, не в коттедже ли хранит Римма револьвер, из которого убила охранника. Доказательств моей мнимой виновности значительно бы поубавилось, если бы он оказался у меня.

Прежде чем выйти из своего убежища, я внимательно осмотрел дорогу и берег. Они были пустынны. Я выбрался из-за песчаной гряды и быстро направился к «Бунгало». На мой звонок (маленькая хитрость: я и без того знал, что в доме никого нет) никто не ответил. Подождав несколько минут, я достал ключ и открыл дверь. В домике царила глубокая тишина. Откуда-то доносилось лишь деловое тиканье часов да звуки капающей из крана воды.

Я прошел по коридору и открыл одну из дверей. Очевидно, это была комната Вассари. На спинке стула висели брюки, на туалетном столике лежала электрическая бритва. В соседней комнате стояла двуспальная кровать и трельяж, заставленный косметическими принадлежностями. За дверью висел зеленый шелковый халат.

Именно эту комнату я и искал. Оставив дверь полуоткрытой, я подошел к комоду и принялся быстро просматривать содержимое ящиков, стараясь укладывать вещи так, как они лежали.

Получив от меня деньги, Римма, видимо, развернулась вовсю – ящики буквально ломились от нейлонового белья, шарфов, носовых платков, чулок и прочего. Однако револьвера в комоде я не нашел.