Хроника смертельного лета - Терехова Юлия Константиновна. Страница 50

– Не помню, – проговорил Михаил, – клянусь, не помню…

– Если вспомните, позвоните мне, – Зубов черкнул номер на бумажке. – Давайте ваш пропуск…

Наконец пришло заключение экспертов – результат проб, взятых в квартире Ланского после убийства в квартире Ланского, а точнее – со стенок трех ванн и раковин, а также двух поддонов душевых кабинок. Результаты были ожидаемы – следы крови Полины Стрельниковой обнаружили только на стенках общих ванны и раковины. Очевидно, преступник отмывался именно там.

Пришла также давно ожидаемая бумажка по поводу осколков. Действительно, часть осколков оказалась вовсе не муранского, а медицинского стекла, предположительно – остатки ампулы из-под фентанила. Итак, ампулу он раскрошил почти в муку и смыл с себя кровь Полины в общей ванной.

– И что? О чем это говорит? – произнес Глинский. – Ни Ланской, ни Орлов не отправились бы мыться после убийства в ванные комнаты, которые прилегают к спальням. Это же ясно. Там их могли засечь их женщины. Они наверняка пошли бы в общую ванную.

– А может, и засекли, только покрывают, – угрюмо отозвался Зубов. – Но, однако, если они говорят правду, то из мужчин в общей ванной принимали душ Булгаков и Кортес. Причем Булгаков – последний. Удивительно, что пробы вообще что-то показали.

– Так может, потому и показали, что это Булгаков? – ухмыльнулся Глинский.

– Ни фига, – поморщился Зубов, – пробы обнаружили бы следы крови даже спустя неделю. Тем более, при таком ее количестве он должен был весь перемазаться.

– Тогда куда делась испачканная одежда? Мы обыскали весь дом – ее нет! Мы можем предположить, что ее кто-то вынес. Кто? Рыков?

– Даже если предположить, что Рыков вернулся – причем это не укладывается ни в одну схему – то он тоже, уходя, оставил бы кровавые следы. Даже если сам отмылся.

– Ерунда какая-то… – почесал в затылке Зимин, – чтобы не испачкать одежду, убийца должен был…

– Должен был полностью раздеться, – кивнул Зубов. – Именно. Так оно и происходило – либо он пришел в гостиную голым, что сомнительно, либо снял с себя всю одежду уже там. Кстати, в ванной нашли три использованных банных полотенца – с потожировыми следами Кортеса, Булгакова и Кутеповой.

– Это ничего не значит. Убийца мог и не вытираться. Сейчас жарко – он бы высох за пять минут. И Орлов, и Ланской могли вернуться к себе в спальню, взять в прилегающих ванных полотенца и вытереться прямо там.

– Ну да, ну да, – согласился майор, – так-то оно так…

– А что не так? – спросил Глинский.

– Меня смущает одно – как же он не боялся, что в гостиную кто-нибудь заглянет? Это ведь такой риск! Его могли накрыть в любой момент.

– Кто это его мог накрыть, например? – покачал головой Глинский.

– Да кто угодно!

– Ха! Изволь – по порядку! Рыкова нет.

– Не факт, – хмыкнул Зубов.

– Предположим, что факт… Ну, предположим! Итак, Рыкова в квартире нет. Если это убийца подглядывал за Орловым и Астаховой, то он знает, что Астахова избита, и рано эта любящая парочка на свет Божий не выползет. Анна Королева навряд ли по деликатности своей стала бы соваться к сладко спящей паре, то же можно сказать и о Ланском. Кутеповой и Булгакову эта гостиная на фиг сдалась – что они в ней забыли? То же можно сказать и о Кортесе, хотя именно он вызывает у меня наибольшие подозрения.

– Не полюбили вы друг друга, – заржал Зимин.

– Да пошел ты! – Глинский запустил в Зимина пачкой сигарет. – Вот увидишь – он окажется убийцей!

– Поспорим, мисс Марпл? – продолжал ржать Зимин.

– Я вам поспорю! – рявкнул Зубов. – Сейчас же оторвались от стульев и мухой кто куда! Чтоб через пять минут духу вашего здесь не было! Увижу, кто байки в коридоре травит, рапорт напишу о служебном несоответствии!

Оперов словно ветром сдуло…

Глинский добрался до Булгакова, когда стало смеркаться. В принципе, он не имел права настаивать на беседе с ним после одиннадцати, но когда позвонил Сергею, то сразу услышал «Приезжайте».

Булгаков предложил ему коньяку, и Глинский, помявшись, согласился. Взяв круглый бокал в руку, Виктор не стал ходить вокруг да около.

– Убита Ольга Вешнякова, – сказал он прямо.

– Кто? – не понял Булгаков. – Не знаю такую.

– Вспомните – бывшая подружка Орлова.

На лице Булгакова по-прежнему было написано недоумение.

– Именно она привезла вас на дачу пятнадцать лет назад, на ту самую, где жила Астахова. Ну, вспомнили?

Наконец взгляд Булгакова прояснился:

– Ольга? Да вы шутите!

– Какие, к черту, могут быть шутки! – разозлился Виктор. – Убита два дня назад у себя дома.

– Не может быть… За что?

– А за что убили Полину Стрельникову? – пожал плечами Виктор.

– А какое отношение имеет убийство Полины к Ольге? – в недоумении спросил Булгаков. – Они знать друг друга не знали.

– Вынужден задать вам несколько неприятных вопросов, Сергей, – решительно произнес Глинский.

– Спрашивайте, – Булгаков был невозмутим.

– Где вы провели ночь с двадцать второго на двадцать третье июня?

– Сегодня двадцать шестое… Вы об алиби?

Глинский кивнул.

– Оно у меня безупречное. Я дежурил. Моя бригада и с десяток пациентов смогут вам это подтвердить.

– Рад это слышать, но вопросы задавать продолжу, если не возражаете.

Он посмотрел на часы.

– Скажу вам честно, что через десять минут вы можете выгнать меня поганой метлой. Мы имеем право тревожить народ нашими неприятными вопросами ровно до одиннадцати ноль-ноль.

– Задавайте ваши вопросы, – Булгаков плеснул еще коньяку в бокал Глинского.

– Когда в последний раз вы видели Ольгу Вешнякову?

– Трудно вспомнить, но точно больше десяти лет назад. До меня доходили разные слухи о ней. Вроде она вышла замуж и неплохо устроилась. Но я никогда близко с ней не общался. Она была девушкой Орлова, а мне, надо сказать, не особо нравилась.

– Почему? – спросил Глинский.

– Ее заносчивость граничила с тупостью. Хотя недурна собой.

– Как вы думаете, Орлов действительно любил ее?

Булгаков сделал неопределенный жест.

– Откуда мне знать? Об этом надо спросить Орлова. Она его любила – это точно, – Булгаков резко встал с кресла и подошел к окну. Долгие летние дни пошли на убыль, но жара продолжала нарастать. Москва страстно желала дождя, а его все не было. В темно-синем небе, абсолютно безоблачном, висела ослепительная луна. Булгаков услышал:

– Не кажется ли вам подозрительным, что погибают женщины, любившие Орлова?

– Любившие Орлова? – переспросил Булгаков и повернул к капитану удивленное лицо. – Что вы имеете в виду? Полина была, как я понял, его случайно знакомой, и есть ли здесь повод говорить о любви?

– Нет, – резко ответил Виктор. – Не была она его случайной знакомой. Он регулярно спал с ней на протяжении полугода.

Булгаков снова отвернулся и уставился в окно. Он стоял, заложив руки за спину, и переваривал то, что услышал от капитана. А переваривалась эта информация скверно.

– Да, он вам солгал, – констатировал капитан, – но его главная ошибка в том, что он пытался обмануть и нас – а вот этого ему делать никак не стоило.

– Ушам не верю. Несчастная Катрин. Она знает?

– Вполне вероятно, что знает, – кивнул Виктор, вспомнив Оксану Кияшко. – Но прошу вас ответить на мой вопрос: вам не кажется странным, что две женщины, любившие вашего друга – убиты?

– Мне все кажется странным, – голос Булгакова стал раздраженным. – И прежде всего – какая связь между убийствами Полины и Ольги?

– Прямая, – вздохнул Глинский и выдал неожиданно для себя: – Он снова написал на стене по-французски кровью – «Помни Катрин».

– Бред какой-то…

Виктор молчал. Все это – служебная тайна. Но его молчание прозвучало настолько выразительно, что Сергей в смятении посмотрел на капитана.

– Вы полагаете, это один и тот же человек?

– Я ничего вам не говорил.