Драмы - Штейн Александр. Страница 69

Александра Ивановна. Вопреки родителям они выра стают, Клавдия. (Степану). Иди домой, Степан, прошу тебя, иди домой.

Клавдия Сергеевна (уперлась руками в бока). Возьми себе такое добро! Приголубь, матушка, обласкай! Заманили женишка!

Александра Ивановна. Какие ты гадости говоришь, побойся бога.

Клавдия Сергеевна. Не поповна, мне бога бояться нечего.

Степан. Мама!

Клавдия Сергеевна. Анкету дочурке заштукатурить хочешь? Давай, давай. А только паспорт у меня! Живите нерасписанные, как в таборе цыгане!

Степан. Уйди отсюда! Слышишь?

Клавдия Сергеевна. Не робей, сыночек, ударь мать! Ударь, что она жизнь на тебя положила! Ударь, что свету божьего не видела! Ударь, что конфеты лишней не скушала. (Всхлипнув, пошла к выходу).

И Александра Ивановна и Степан стоят опустив глаза. Доносятся из передней рыдания уходящей Клавдии Сергеевны. С грохотом закрылась дверь.

Александра Ивановна. Иди заниматься, Степа.

Степан. Да. (Пошел. Остановился). Простите, что так вышло, Александра Ивановна.

Александра Ивановна. Что делать, голубчик... (Пауза). Ничего она в тебе не понимает.

Степан (с горечью). Только ли во мне, Александра Ивановна?

Александра Ивановна. И все-таки нельзя... Не имел ты права так разговаривать. И мать есть мать.

Степан (горячо). Да что у меня с ней общего?

Александра Ивановна. Любит она тебя.

Степан (с горечью). Какая это любовь? Животный инстинкт. Так и я ее люблю. А мы ведь люди, Александра Ивановна. (Уходит в коридор).

Навстречу ему из коридора Черногубов и дядя Федя.

Александра Ивановна. Как солянка?

Черногубов. У повара спросите.

Дядя Федя. Не ту пропорцию взяли, Сашенька.

Вошла Марьяна.

Черногубов. Бес с ней, с солянкой. Время мое выходит, Александра Ивановна. Алексея, по всему, так и не увижу. (Подходит к своему чемодану). Неужто отбуду, ничего не узнав? (Вздохнув, начинает укладываться).

Марьяна. А что на врачебной комиссии вам сказали, Ион Лукич?

Черногубов. Не суть важно. Важно, что я им научно доказал: солдат умирает в поле, моряк — в море. Безоговорочно капитулировали.

Марьяна. Опять, значит, к своим чепе, Ион Лукич?

Черногубов. Вон нынче в «Звезде» прочитал — на «нейтральных территориях» военные базы строят. А мне что же, с палочкой по скверику циркулировать? Некрасиво как-то...

Марьяна. Действительно, Ион Лукич, служите.

Черногубов. Ли служу. (Встал, вытянулся, шутливо козырнул Марьяне). Служу Советскому Союзу. (Подошел к пакету около дивана). Книг в столице накупил — куда ставить? (Тщетно пытается впихнуть в чемодан две большие книги в красных переплетах). Не лезут. Поедут отдельным местом — стоят того.

Дядя Федя. Что это, Ион Лукич?

Черногубов. Это?.. (Надевает очки, листает книгу). Вот, заложил. Восемьсот пятьдесят седьмая страница. (Читает). «Пора понять, что партия стала для члена партии очень большим и серьезным делом и членство в партии или исключение из партии — большой перелом в жизни человека».

Марьяна. Что вы читаете, Ион Лукич?

Черногубов. Одну книгу хорошую, Марьяна. Одну очень хорошую книгу. Кое-кто забыл, что тут написано, вот ее и издали. Чтобы не забывали, у кого память короткая. (Продолжает читать).

На пороге Хлебников. Его еще не видят.

«...Пора понять, что для рядовых членов партии пребывание в партии или исключение из партии — это вопрос жизни и смерти...»

Марьяна. Кто это пишет, Ион Лукич?

Черногубов. Это пишет партия.

Хлебников молча подходит к Черногубову, берет у него из рук книгу, молча смотрит, возвращает. Общее молчание.

Хлебников. У тебя когда поезд?

Черногубов. Да часок есть еще.

Хлебников. А, дядя Федя, вот кого рад видеть! А Павлик где?

Александра Ивановна. Занимается со Степаном. Хлебников (идет к двери, кричит). Эй, Павлик! (Возвращается). А ты моряку пирожков на дорогу напекла?

Александра Ивановна (напряженно). Напекла. Хлебников. Ну правильно.

Вбегает Павлик, за ним — Степан. И останавливаются как вкопанные.

А почему никто меня не спрашивает: что было в МК? Ну хоть ты, Саша?

Александра Ивановна. Что было в МК?

Хлебников. А почему не спрашиваешь, из-за чего я опоздал?

Александра Ивановна. Из-за чего ты опоздал?

Хлебников. Из-за того и опоздал, что заезжал по пути домой в министерство. Теперь спросите: почему я заезжал по пути в министерство? Я заезжал в министерство, чтобы внести за восемь истекших со дня моего исключения месяцев партийные взносы. Вот так. Сегодня четверг — партийный день. Прием партийных взносов. Заплатил за каждый месяц по двадцать копеек! (Хохочет). Как домашняя хозяйка. (Марьяне). Дура, не плачь! Так как же, Марьяна: мать по левую сторону, я по правую, а?.. (Показывает на Степана). А этого куда?

Марьяна. Не болтай глупости, папа.

Александра Ивановна. Не дерзи, Марьяна.

Хлебников. Пусть дерзит. Сегодня можно!

Черногубов. Давай лапу, Алексей.

Хлебников. Погоди, не всё. А где мне сделали отметку, что я уплатил членские взносы? (Марьяне). Ну, ты...

Марьяна. Где тебе сделали отметку, папа?

Хлебников. Вот здесь. (Вынул партийный билет). Вот так. (Пауза). Погодите, еще не всё. Вы не спросили — кто сделал мне эту отметку? Ее сделал секретарь партийной организации главка предприятий Востока... товарищ Солдатов. Тот самый секретарь той самой партийной организации, которая ходатайствовала перед МК подавляющим большинством голосов об отмене своего прежнего решения. И я счастлив, да, именно счастлив, что парторганизация сама ходатайствовала об этом. (Черногубову). Теперь жми, морская душа!

Они обнимаются с Черногубовым.

Черногубов. Да ты расскажи, как дело было.

Хлебников. Расскажу, все тебе на вокзале расскажу. Четыре с половиной часа одно персональное дело разбирали. Наших коммунистов из главка всех до одного вызвали. Говорили без регламента. (Засмеялся). По правде сказать, момент был, когда, помоему, про меня и вовсе забыли. Да и сам я тогда забыл, что разбирается мое дело. Большой разговор по существу — о бдительности, подлинной и мнимой. О врагах партии — скрытых и явных.

Черногубов. О Дымникове разговор не возникал?

Хлебников. Возникал.

Черногубов. Ну?

Хлебников. Сказал как есть. И еще добавил: окажется невиновным — рад буду. Всегда лучше, если одним честным человеком на свете больше. (Неожиданно). Дай еще тебя обниму!

Черногубов. Да ну тебя!

Дядя Федя. Позволь и мне пожать твою честную руку, ангел мой. (Жмет руку Хлебникову).

Черногубов. От беспартийных большевиков.

Телефон.

Александра Ивановна (берет трубку). Да. Дома. Быкова? Какая Быкова? (Радостно). А, здравствуйте, здравствуйте. Сейчас дам. Тебя, Алексей... Которая руку мне пожала...

Марьяна. И люстру зажгла!

Хлебников (взял трубку). Вера Владимировна! Да, спасибо, принимаю поздравления. Так и должно было быть, Вера Владимировна. Что? Ну, Вера Владимировна, зачем же? (Закрыл рукой трубку, Марьяне). Дурища, ревет, как ты... Ладно, Вера Владимировна. Завтра увидимся. (Повесил трубку). А почему никто меня не спрашивает, где я работаю? Дядя Федя, где я работаю?

Дядя Федя. Где ты работаешь, душенька?

Хлебников. Я работаю начальником технического отдела главка предприятий Востока.